Алекс Кун - Петербург
Собственно, первое ЧП там и произошло. Каюсь, надо было дать командам больше времени на волновую акклиматизацию, но с этой государевой спешкой у нас постоянно выходят ляпы.
Неприятности случились на контрольных стрельбах по сброшенным птицей мишеням. Стреляли команды неплохо, со скидкой на крайне валкие суда — вот только подвели нас конструктивные особенности Волков и общее позеленение команд.
Дело в том, что Волки напоминали узкие и длинные кортики, поверх которых, ближе к мидель-шпангоуту, устанавливали поворотную башню, чем-то напоминающую башню Т-34 из моей истории, с аналогичным, далеко вынесенным назад противовесом. За башней, немного выступая над ней, шла узкая боевая рубка и выхлопная труба. Передняя часть рубки еще и нависала кронштейном над башней, обеспечивая ей верхнюю точку опоры. В целом, конструкция вышла удачной и максимально легкой. Вот только при повороте башни на траверз противовес выходил за границы борта. На речных испытаниях этому не придали значения, а вот в море один из Волков, крайне неудачно словил этим противовесом нерегулярную волну, выросшую под бортом прямо в момент выстрела. Отреагировать, изнуренные качкой канониры не успели, и пальнули, хлопнув «хлыстом» ствола по воде. Ствол, к счастью выдержал, но канониры приболели окончательно.
Но нет худа без добра. Море быстро продемонстрировало нам оптимальные тактики истребителей, и то, что им противопоказано. Оставалось только перенести рекомендации многомудрого Зверя в Уставы маломерного флота.
Несмотря на тяжелый, двухсуточный переход — Волками остался доволен. Истребители вышли ходкие, маневренные, с острыми, легкобронированными обводами, которые с носовых проекций не всякое ядро возьмет, если умудрится таки попасть. А то, что выплыли ограничения — это нормально. От москитного флота прочности и точности тяжелого броненосца ждать не приходится.
На рейде перед началом «осударевой дороги» простояли два дня, в ожидании очередного каравана снабжения, который задерживался. За это время успел облазить каждого из Волков и проверить их состояние после перехода. Заодно выяснили, что становые якоря на море не держат истребители. Неприятно, но не смертельно — якоря Волкам вообще изначально хотели не ставить, но раз уж оснастили — придется менять их на более тяжелые.
Еще день на берег высаживался подошедший караван — за это время капитанам истребителей успел прогрызть картузы наставлениями. Зеленые они у меня еще. Только-только выпустившиеся. Надеюсь, воевать в ближайшие годы Волкам не придется.
Наземный переход похвастать разнообразием не мог. Неторопливо скрипели телеги и понтоны, по вечерам горели костры, и нами ужинала мошка.
Несмотря на весь опыт ведущего нас караванщика, и постоянно подновляемые гати, мы все одно завязали в грязи перепаханных дорог, мостили новые участки и вяло поругивали погоду, плачущую дождями над нашими усилиями. Даже начал задумываться, а так ли мне надоело ходить вокруг Норвегии на кораблях. Все познается в сравнении.
Однако даже тяжелые дела имеют свой конец. На десятый день перехода наша троица погрузилась в струг, идущий к Онежскому заводу, подтверждая прописную истину — лучше плохо плыть, чем хорошо идти.
Посещение обоих заводов и верфи отняло еще две недели. Рутина и Стирка. Даже непонятно, как можно было испортить отличное карельское железо. Вот кому высказал благодарность с материальным поощрением — так это заводским рудознатцам. Чего они только не нарыли на северном и северо-восточном побережье Ладожского озера: граниты на любой вкус и цвет, мрамор, гряды камней, пригодных на дробление в гравий, сами гравийно-песчаные месторождения, глину. Все, без чего задыхается стройка. По своей основной специализации рудознатцы пометили уже 23 месторождения железа, хотя и не всегда богатого, месторождения меди и даже нашли одно месторождение олова, которое станет единственным, на сегодня, оловянным источником в европейской части России. Вот, что значит, собрать всех рудознатцев, в том числе переселенных, и направить их в нужный район. Знай и люби свой край! На северо-восточном побережье Ладоги, в районе Питкяранты, на ручье, даже в мое время сохранились развалины заводов — грех было не воспользоваться подсказками. Хотя, даже с подсказками рудознатцы провозились три года, и вывалили массу проблем с добычей. Хорошо быть начальником — задавил всех словом «надо» и свалил головную боль на Олонецкого управляющего. А то, что пустой породы много — не так и плохо. Нам гравий очень даже нужен.
Вот недопоставки «тары», в виде барж, и стали основной претензией к Олонецким верфям. Взбадривал мастеров несколько дней, мотаясь параллельно на завод. Затем неудачно вспомнил, что меня вроде как на ковре ожидают, и засобирался в Петербург.
Ладогу обходили по восточному берегу, повторяя путь флотилии Петра. Ладога хмурилась, и заставляла периодически прятаться на берегу от ее вздорного характера. Не удивительно, что мы уже потеряли в этой акватории пять барж — настроение озера меняется быстрее, чем у женщины. Чуть зазевался и уже получаешь в лоб сковородкой.
«Орешек» прошли в густом тумане — потом вернулись, и высказал коменданту мое мнение, о несении службы. У них же даже собаки обленились, не утруждая себя гавканьем!
Наше отбытие от крепости проводили уже как положено — заливистым лаем и сдержанными богохульствами. Тыловики, что с них взять. Даже проводить выразительно и то не смогли — ворчали как столетние деды. Ну да Петр им судья.
Дальше просто скатывались по Неве, не останавливаясь даже на Ижоре — и так все мыслимые сроки прибытия просрочил.
Петербург встретил отреставрированным Ниеншанцем по правому берегу и ровными рядами рабочего поселка по левому. Над поселком уже подняли несколько куполов часовен и труб мастерских. Жизнь звенела молотами, визжала пилами и расцвечивалась парадными гирляндами сохнущего белья. Занятый делами народ не обратил внимания на одинокий струг, идущий к городу — тут за день десятки таких проходят. Только несколько коров, стоящих по вымя в воде, проводили нас взглядами с философским равнодушием.
Выйдя из-за поворота реки, на котором Петр, после женитьбы, указал закладывать монастырь — оценили, наконец, состояние стройки. Даже сердце забилось чаще. Плевать, что опять на ковер — зато ковер этот будет лежать в достойном месте, хорошеющем год от года.
Первым в глаза бросился Гостиный мост. Ну и что, ежли моста еще нет! Зато нижние опоры под него уже укрепили, залили бетоном и даже облицевали гранитом. Одно это о многом говорит, так как опоры моста у нас выполняют еще и роль причалов, вытягиваясь выше и ниже моста по течению на добрых сорок метров. Раз залили такие объемы, значит, Ижора вышла на максимум производства камеди. Почему решил, что залили? Так на опорах уже начали поднимать быки будущего моста, вместе с грузовыми башенками причалов. Без забитых свай и залитой бетоном опоры подобное безобразие мастера делать бы не рискнули. Более того, две центральные башни, между которыми и будет разводной проем, подняли уже метров на десять, на шестую часть их высоты. Глядишь, через год уже понадобятся стальные фермы пешеходной площадки и разводных пролетов. Значит, вовремя устроил встряску на онежских заводах. Англичане строили Тауэрский мост 8 лет, у нас выйдет чуток побольше — зато почти на две сотни лет раньше, и в стиле барокко, в котором выдержана вся набережная. Есть, чем гордится.
За мостом, на левом берегу, активно строили Гостиный Двор, что было слегка не по плану. Но понять эту спешку можно, так как у пирсов моста было не протолкнуться от зашвартованных купеческих кораблей. Более того, ниже по течению стояло еще с десяток кораблей, которым не хватило места. Обнадеживающая картина — города еще нет, а торговля уже есть. Плохо только, что штабелями товаров всю набережную перед Гостиным Двором завалили — но это явление временное. Надеюсь.
Пикантно смотрелся стихийный рынок, образовавшийся там же, на набережной — бурный и голосистый, как все рынки. Стройка — стройкой, а торговля уже идет бойкая. Надо посмотреть фискальные книги в Петропавловском форте — таможня у нас работает или как?
Между поднимающим колонны прибежищем купцов, и Дворцовой площадью, вяло строилась Академическая дуга. Хотя, вяло, это по сравнению с Гостиным Двором. На самом деле, зданий в комплексе планировалось много, здания крупные, трехэтажные, как и дворцовый комплекс, с большими внутренними дворами — в результате чего, выглядел их «подъем» значительно медленнее, чем у двухэтажного Гостиного Двора, несмотря на ударный труд множества «мурашей», облепивших стены.
Еще одним замедляющим фактором стали проглядывающие от фундаментов стены дворянских особняков, оттягивающие на себя людей и материалы. С людьми-то проблем не имелось, судя по деловой суете, а вот материалы, как обычно, стали ахиллесовой пятой города. Разгружающиеся у набережных баржи выглядели бледно, на фоне объемов строительства. Надо будет и Ижорскую верфь пнуть как следует — в карьерах народ работает в три смены, а вывозить не на чем.
