Курсант. На Берлин 2 (СИ) - Барчук Павел

В общем, что бы не сказал Витцке Бекетову, но стоило ему это жизни. Быстренько Игорь Иванович угрозу убрал. Буквально пару часов с ареста прошло. А потому расчет у товарища старшего майора госбезопасности был на супругу бывшего друга. Ну и еще кое-что. Это Николай позже понял.

Имелся у Бекетова личный интерес к этой женщине. Видимо, когда-то давно, она ему отказала, выбрав Сергея. А Игорь Иванович очень не любит отказов.

В любом случае, и тут не задалось. По вине Клячина Марина Леонидовна ничего не смогла дать Бекетову. Мертвые уже никому ничего дать не могут.

Однако, дело, ради которого Игорь Иванович все это затеял, оказалось слишком важным. Год прошел, и он вдруг срочно уехал по служебным делам. Сам. Это было очень неожиданно. Обычно все дела решал для товарища старшего майора госбезопасности Клячин. А тут вдруг, столь неожиданный поворот.

Вот тогда-то Николай впервые задумался, а что такого было у Сергея Витцке? Почему именно эти мысли пришли Николаю в голову? Потому что он выяснил, что ездил Игорь Иванович в коммуну, куда определили сына погибшего дипломата. Ну уж точно не отцовская любовь, возникшая в итоге раскаяния, двигала Бекетовым. Он своих-то детей не шибко любит. Для него дети — залог благополучия. Потому как жену себе Игорь Иванович выбрал подходящую, с хорошими связями.

В общем, потребовалось Николаю немало времени, прежде, чем он во всем разобрался и понял. Действовать приходилось втихаря, чтоб Игорь Иванович ни черта не догадался, не заметил. Шанс воплотить свои цели, а они теперь у Клячина, конечно, имелись, появился в сентябре прошлого года, когда Бекетов отправил его за тем самым пацаном. За Алексеем.

К сожалению, пацан оказался… Как бы это сказать… Странный пацан. За все время общения Клячин так и не смог понять, что с ним не так. Однако, что-то точно было не так.

Семнадцатилетний сирота, бо́льшую часть жизни проведший в детском доме, вел себя словно взрослый мужик, у которого за плечами опыт. Нет, он при каждой встрече всячески пытался изображать дурачка и недотепу, у него это даже отлично получалось, но Клячина не обманешь. Николай Николаевич своим звериным чутьем ощущал — играет пацан. Как пить дать, играет.

Ну а потом… А потом судьба окончательно отвернулась от Клячина. Случилось то, чего он опасался все последние годы и чего хотел избежать. Предал его Бекетов. Использовал как разменную монету. Почти все свои грехи повесил.

Ситуация так сложилась, что во время очередной смены руководства НКВД Игорь Иванович, по своей уже накатанной схеме, переметнулся на сторону нового Хозяина. Только в данном случае одних слов и доносов на бывших товарищей было мало.

Потому товарищ старший майор госбезопасности использовал то самое, ради чего вокруг пацана Витцке вился — архив. Бумаги, которые были переданы отцу Алексея на хранение особо рьяными борцами за правду.

В этих бумагах — опасная для многих информация. Опасная не для простых членов парти. Там и новый Хозяин упоминается, и Самый Главный тоже отмечен. Клячин так понял, в архиве лежит пресловутое завещание Ленина, но в оригинале. Его собственной рукой написанное. Со всеми пунктами и фактами, касающимися Самого Главного. А еще, конечно, в архиве имелись бумаги, относительно Бекетова.

В общем, Игорь Иванович сторговался, а всех чертей было решено оповестить на Клячина. Но… Не тут-то было. Не зря Николай этого ждал и готовился. Он последние годы после каждого грязного дельца оставлял при себе кое-какие доказательства, подтверждающие участие товарища старшего майора. Поэтому, когда за Николаем пришли, он тоже сторговался. С Бекетовым. Пришлось Игорю Ивановичу ужом вертеться, чтоб вытащить их обоих. Но…

Было одно лишь условие. Для Алексея Витцке предполагался ряд операций, которые он должен провести в Берлине. Раз уж так вышло, раз уж пацан оказался в секретной школе, чего бы это не использовать. Так сказать, чего бы не убить двух зайцев. В Германии он и пользу принесет, и поиском архива займется. Потому как сам Алексей уверял, будто не помнит деталей, маленький был. Отец ведь ему тогда правду не сказал в силу возраста, но оставил некие подсказки, где искать архив. Врал… Сто процентов врал. В этом Николай был уверен.

В общем, Клячину предстояло стать тенью Алексея Витцке, которая будет за ним везде следовать, подстраховывать и контролировать. Потому что Николай, как никто другой, заинтересован в благополучном исходе. А еще у Николая имелось определенное, его личное, задание. Как только Витцке выполнит все свои полезные функции, проведёт операции, разыщет архив, Алексея нужно будет убрать. Из Германии он обратно уже не вернётся, да и в Германии такой человек потом не нужен. Опасен Алексей для многих. Знает об архиве, может натворить делов ненужных.

Дело оставалось за малым. Добиться доверия у пацана. Клячин так и сказал Хозяину:

— Он мне не верит. Врет постоянно. Знает больше, чем показывает. Если все так и останется, ничего у меня в Берлине не выйдет. Нет, выйти то, может, и выйдет, но близко пацан к себе не подпустит. А это усложнит дело. Вы не смотрите на его чистый и невинный взгляд. Там совсем другое нутро.

— Хм… Думаешь? — Хозяин с сомнением покачал головой, снял пенсне, протер его специальной салфеткой, а затем снова вернул на нос.

— Уверен. — Кивнул Клячин в ответ.

Тогда, как раз, и решили разыграть для Алексея специальное представление.

Чтоб он поверил в происходящее, даже пришлось убийство матери вспомнить. А дальше… Дальше все пошло по плану. Хельсинки, Мюллер… Хотя, ладно… С Мюллером это была личная инициатива Клячина. Просто он не мог не воспользоваться столь отличным шансом. В итоге все сработало. Алексей не только заинтересовал оберштурмбаннфюрер, но и произвел на него нужное впечатление.

Теперь дело оставалось за малым. Нужно сделать следующий шаг. Поговорить с пацаном. Вывалить ему приготовленную заранее историю. Единственное, что беспокоило Клячина — чертов Шипко. Не верил Николай этому человеку ни на грамм. В том числе, потому что знал, кто скрывается за маской простоватого сержанта. Но пока об этом можно не беспокоиться. Шипко далеко, а Клячин здесь, рядом с Алексеем.

Николай Николаевич сунул руку в карман, вытащил оттуда часы, щелкнул крышкой и посмотрел на время.

— Этак мы еще полночи тут проведем. — Буркнул он недовольно.

Затем, подумав, пару минут, решил, молодых штурмовиков, которые перегородили вход в сквер, надо убрать. Мешают, сволочи. Из-за них Алексей не может носа высунуть. А Клячин был уверен, Витцке уже на месте. Ждёт, когда пьяненькие фашисты уйдут. Однако поговорить с пацаном нужно именно сегодня. От этого дальнейший план действий зависит.

— Ну… Ладно… Что ж… Придется действовать радикально.

Николай Николаевич вынул из другого кармана пистолет, и осторожно пошевелил кусты. Нужно, чтоб эти парни решили, будто кто-то их подслушивает. Тем более, тема разговора и правда интересная. Гестапо она точно заинтересовала бы.

— Идите сюда, ребятушки, я вам кое-что забавное покажу…

С усмешкой высказался Клячин, а потом еще раз тряхнув ветки, сделал шаг назад, скрываясь в густой темноте.

Глава 9

Я убеждаюсь, что понты — хорошая вещь

— Алексей, ты уже проснулся? Алексей? Я приготовила завтрак. Спускайся.

Фрау Марта осторожно постучала в дверь. Главное — стучала она осторожно, а говорила громко, настойчиво. Наверное, не до конца определилась, что ее больше вдохновляет: желание накормить постояльца или разумная мысль не беспокоить человека. То есть меня.

Судя по бодрым интонациям голоса, немка склонялась к первому варианту, придерживаясь истины, мужчины должен быть сыт. Не выспался, это, да. Но главное — сыт. Видимо, фрау Марта успела по мне соскучиться за ночь.

А я, как бы, не то, чтоб проснулся или не проснулся, я практически не спал. Ночка выдалась бодрая, резвая. Вернулся едва ли не под утро. Соответственно ощущение складывалось такое, будто я только пару минут назад закрыл глаза, а уже приходится их открывать. Другой вопрос, фрау Марта уверена, что я дрых почти двенадцать часов. Ушел-то вчера рано, оставив их с Марком вдвоем. Немке и не в домек, как весело проходил мой «сон».