Ходок (СИ) - Седой Василий

Яйцеголовой табуретке, который оказался депутатом областной думы, крепко повезло, что он оказался рядом с нашим селением во время появления анклавов. Не факт, что, оставшись в городе, у него был бы шанс выжить. Правда, у нас ему будет нелегко. Народ пока до конца не успел проникнуться изменившимися обстоятельствами, поэтому пока его и кормят. Да и жильём обеспечили. Но я не думаю, что это надолго. У нас не любят всяких бездельников и тунеядцев. А он ещё и командовать, как мне рассказали, рвётся. Быстро осадят и пристроят к делу, или с голоду сдохнет. Смотря как себя поведёт.

Работа спорилась, а душа радовалась занятиям привычным делом. Думалось легко. Вытекающие из этих размышлений выводы совершенно не напрягали. Пока рано паниковать. Чтобы случились значимые изменения в нашей жизни, наверное, мне раз сто надо совершить путешествия в прошлое. Это не просто, и очень быстро не произойдёт, если я не погибну раньше. Да и изменится все до неузнаваемости к тому времени. Думаю, что лет через десять — это будет уже совершенно другая планета, не похожая на себя прежнюю. Хрен его знает, какими способностями наделили инопланетяне ходоков. Вдруг они начнут становиться суперменами и строить свои мини государства? Это мне вся эта лабуда не интересна, а люди ведь разные бывают.

Мои размышления прервал Кора, который был хоть и со слегка заплывшим лицом после вчерашних посиделок, но довольно бодрым. Он ещё с улицы начал орать:

— Санек, пошли к хреновине, там сейчас будем решать, что делать со снарядами.

Вот ещё проблема! Вагон, который мне удалось притащить из прошлого, оказался битком набит сто пятидесятимиллиметровыми гаубичными снарядами. Понятно, что они нам здесь и нафиг не нужны, но не выкидывать же?

На крик Коры выглянула жена, уже давно вставшая и суетящаяся на кухне. Она улыбнулась, кивнула головой, здороваясь с другом и произнесла нараспев:

— Да иди, чего уж. Покажись людям.

Вот умеет она. Вроде бы ничего такого не сказала, а куда-то идти совсем не хочется. Наоборот, появляются мысли о непотребном. Первое время я вёлся на эти её разводы, потом научился с ними бороться. Вот и сейчас я понимающе улыбнулся, утвердительно кивнул головой и потопал на улицу, напоследок услышав от жены тихое чертыханье, в котором почудилось упоминание Коры вместе со снарядами.

Народу возле стеллы, которую уже успели перекрестить в хреновину, собралось довольно приличное количество. Был здесь и депутат-табуретка вместе с молодыми ментами. Он как раз что-то вещал, когда мы подошли. Оказывается, он предлагает перетащить вагон на окраину леса и оставить его там до лучших времен. Как по мне, это не очень хорошее предложение. При таком раскладе, придётся отвлекать людей от дел, организовывать охрану от вездесущих детей. Гораздо проще взорвать их и не париться, или в болоте утопить. Можно, на крайний случай, вытопить из них взрывчатку, взорвать её, а металл, из которого изготовлены корпуса, пустить в дело. Кора вообще предложил при помощи этих боеприпасов рыбу глушить. Кора, он такой. Если надо что-то разрушить, он впереди планеты всей.

Разумное предложение высказал Сепа, мыслящий рационально, и отличающийся неслабой хозяйственностью. Он предложил построить из леса, которого у нас много, подобие огромного ящика. Переложить туда эти снаряды, освободив таким образом вагон. А ящик, заколотив наглухо, оставить дожидаться моего очередного похода в прошлое. По его задумке, уходя, я просто заберу эти снаряды с собой. Так проблема и рассосется.

Мне идея понравилась. Правда, фиг его знает, получится ли утащить отсюда такой груз. А депутат возмутился. По его мнению, не нужно делать зазря лишнюю работу. Если утаскивать в прошлое, то можно сделать это и в вагоне. Сепа ехидненько так улыбнулся и спросил:

— А когда эта канитель, связанная с анклавами, закончится?

Депутат в ответ задал свой вопрос:

— А при чем тут анклавы?

— При том, что какого-либо металла нам взять неоткуда, а имеющийся в наличии имеет свойство изнашиваться, ржаветь, да и просто теряться. Пока у нас его много, но что будет лет через двадцать или пятьдесят? Ты не думал? — Выпал я на одном дыхании. Сепа обвиняюще направил на депутата указательный палец.

— К тому времени планету уже освободят от этой напасти, и все наладится. — Парировал депутат. Народ посмотрел на него, как на конченого дебила. По приблизительным расчётам, сделанным энтузиастами в интернете, ходоков сейчас осталось сильно меньше двадцати процентов от изначального значения. Соответственно, быстрого результата ждать не приходится.

В итоге, всё-таки решили действовать по варианту, предложенному Сепой.

По окончании дебатов, этот сраный депутат, выставив вперёд свое необъятное пузо, попёр на меня буром, брызгая слюной и выкрикивая, что он упечет меня в тюрьму на веки вечные. Ручонками, похожими на окорочка свиньи, он попытался толкнуть меня в грудь.

Если в начале его визгливого выступления я слегка даже опешил, то, когда он протянул ручонки, не сдержался, слегка озверел и зарядил ему правый боковой со всей пролетарской ненавистью. От души долбанул, так, что сам почувствовал под рукой хруст челюсти. Хорошо приложился, надёжно.

Депутат хряпнулся на землю, лицом вперёд, как подрубленный. А менты снова дружно шагнули в мою сторону.

Злой, как сотня демонов вместе, я, не отводя глаз от этих служивых людей, громко, чтобы услышали все, произнес:

— Стесняюсь спросить, друзья, а как долго вы собираетесь кормить бездельников?

При этих словах один из милиционеров запнулся, а другой потянул руку к кобуре. Зря он это сделал. Дурость сотворил несусветную. Он здесь чужой, и находясь среди толпы людей, которые в лихие девяностые ни под кого не прогнулись, достать пистолет — так себе решение, самоубийственное. Минуты не прошло, как этих двоих скрутили. Оружие отобрали и стали решать, что с ними делать.

Как не странно, только что мирные люди сейчас разделились на две части. Одна из них предлагала притопать этих троих в болоте, а вторая — сделать тоже самое, только предварительно пристрелив. Мирных решений вопроса не прозвучало ни от кого.

На молодых парней даже смотреть было больно. Когда они осознали, что влипли в всерьёз, и никто их жалеть не собирается, сразу проявили характеры и показали, кто есть кто. Один начал плакать и проситься, обещая вести себя примерно, будто дите малое. Второй насупился, смотрел на народ исподлобья и молчал, сжав зубы так, что желваки на скулах побелели. Только депутат спокойно валялся под ногами людей, не ведая, что сейчас решается его судьба.

Честно сказать, если на депутата мне было пофиг, то молодых парней стало жалко. Не жили ведь ещё совсем. Поэтому я высказался в их защиту, напомнив людям, что нас и так немного в анклаве. Будет совсем неправильно так распоряжаться человеческим ресурсом.

Я предложил пока отложить казнь и попытаться перевоспитать. Если не получится, то тогда казнить, как бешеных собак.

Так или иначе, я отстоял ребят, и они не хуже всего человечества теперь должны заслужить право на жизнь. Не все так страшно, как кажется. Народ у нас отходчивый, поэтому ребятам ничего не грозит, если, конечно, чудить не начнут.

Домой я возвращался уже в хорошем настроении. Поэтому предьява жены, которая при встрече затащила меня в укромный уголок, образованный двумя сараями, застала меня врасплох.

— Ну, давай, рассказывай, кобелина, про своих баб исторических…

Глава 9

— Эммм,— я только и смог выдавить в ответ, при этом напряжённо размышляя:

— Как узнала? Неужели в вещах что-то нашла?

— Не мычи, мне бабы все рассказали, что ты после возвращения изменился, и их теперь к тебе тянет. Рассказывай давай, что ещё, кроме прилипалы получил от инопланетян?

Я выдохнул с облегчением. Так и инфаркт можно схлопотать. Однако, ответил с возмущением:

— Вот ты зачем так спрашиваешь? Я уже черти что подумал. Откуда бы мне знать, почему бабы возбудились? Ничего, кроме прилипалы, мне инопланетяне не давали.