Владимир Ступишин - Моя миссия в Армении. 1992-1994
В результате переговоров в Ереване 30 сентября было подписано несколько экономических соглашений и Договор о статусе Пограничных войск Российской Федерации, находящихся на территории Республики Армения, и условиях их функционирования. Кому-то пришла в голову гениальная идея не подвергать этот договор, подписанный двумя премьер-министрами, парламентской ратификации, и он начал работать сразу же к взаимному удовлетворению российских и армянских пограничников, чего не произошло, к сожалению, с договором о статусе войск от 21 августа того же года, но об этом речь впереди.
Перед Гайдаром вновь был поднят вопрос о ПВО. И снова остался без ответа.
Шел разговор и о подготовке пятистороннего соглашения о транспортировке туркменского газа между Россией, Арменией, Туркменистаном, Грузией и Азербайджаном. Договорились о встрече в Москве министров путей сообщения трех закавказских государств в целях разблокирования железнодорожного сообщения. Все это оказалось несбыточной мечтой, хотя в Баку российский премьер вроде бы договорился о беспрепятственном пропуске грузов в Армению через территорию Азербайджана. Эльчибей от блокады Армении отказываться не собирался, а Гайдару в Баку просто пудрили мозги, добиваясь каких-то уступок для себя. И Сочинское соглашение тоже оказалось пустым звуком: азербайджанцы продолжали атаковать села в НКР даже в день визита главы российского правительства в Баку и Ереван.
Тем не менее попытка разместить наблюдателей хотя бы на армяно-азербайджанской границе была все же предпринята. В начале октября со стороны Армении позиции заняли 89 человек. Мало? Очень мало! И одни русские. Союзники по СНГ своих наблюдателей не прислали. Ну а наши не удовлетворяли азербайджанцев, ибо начали фиксировать стычки на границе и увидели, что инициатива исходила чаще всего с азербайджанской стороны. Поэтому очень скоро Москва своих наблюдателей отозвала. Не было в перспективе и серьезных политических переговоров, так как азербайджанцы уперлись: отдайте Шуши и Лачин, но не требуйте назад Арцвашена, поскольку это-де тоже азерская земля. Но с чего бы это армяне, вернув свой город Шуши, да еще находящийся на территории Нагорного Карабаха, вдруг отдали его снова азербайджанцам, у которых на него никогда никаких прав не было. Да и Лачинский коридор – не просто дорога жизни, а часть так и не родившегося Красного Курдистана, под предлогом создания которого азеро-советская власть в 20-е годы отделила Карабах от Армении. Никоим образом не может удовлетворять карабахских армян и обещание культурной автономии в рамках унитарного Азербайджана. Этим они уже сыты. Предложи им Баку федеративные связи, они и то еще подумают и вряд ли согласятся. Но бакинские властители такого никогда не предлагали. Они надеялись подавить Карабах, пользуясь своим численным преимуществом, и выдвигали абсолютно неприемлемые требования. А московские политики не хотели разбираться в ситуации только потому, что с одной, восточной, стороны конфликта все время пахнет каспийской нефтью. Вот и прятались все время за Минской группой СБСЕ, а там господствовал принцип нерушимости территориальной целостности государств-членов, абсолютизированный в ущерб всем другим, особенно принципу свободного выбора политического статуса любым народом, то есть национального самоопределения. Кстати, как заметил профессор Ю.Г.Барсегов, сам термин «самоопределение» присутствует в тексте 8-го принципа Хельсинкского акта на всех языках, кроме русского. Впрочем это не имеет особого значения, ибо что есть самоопределение как не свобода политического выбора прежде всего?
Позиция московских политиков тем более удивительна, что сама Армения, ее правительство, ее парламент неоднократно подтверждали свою ориентацию на союзнические отношения с Россией и придерживались ее. Наличие вокруг президента Армении советников из числа американских армян (кстати их было всегда совсем немного, буквально считанные единицы, а во внешних делах после отставки Рафи Ованисяна вообще остался один Жирайр Липаритян) нисколько не подрывало этой фундаментальной ориентации, выразителем которой в МИДе был прежде всего мой молодой друг (родился в 1956 году, когда я окончил институт) Арман Киракосян, сын одного из министров иностранных дел советской Армении, известного ученого Джона Киракосяна и сам – историк, кандидат наук. Арман какое-то время работал в ЦК Компартии Армении, затем в Академии наук, а в 1991 году направлен на работу в армянский МИД, где с ноября 1992 года исполнял обязанности министра – до февраля 1993 года. В 1994 году уехал послом в Афины. С ним у нас сложились очень добрые отношения и полное взаимопонимание. Человек он интеллигентный, умный, приятный в общении и встречаться с ним, видеть его добрую улыбку было одно удовольствие. Кроме него, в МИДе я встретил нескольких коллег из нашей бывшей дипломатической службы, для которых приоритетный характер армяно-российских отношений был чем-то само собою разумеющимся. Мы понимали друг друга с полуслова, и это несомненно облегчало работу нашего посольства на первых порах. Должен сказать, что и в других учреждениях, включая аппарат президента, меня всегда встречали приветливо, принимали охотно и передо мной нередко стоял вопрос не столько о том, чтобы добиться нужной аудиенции, сколько о том, чтобы избежать злоупотребления готовностью армянских руководителей к контактам с российским послом. Я просился на прием к президенту, премьер-министру, министрам только тогда, когда возникала острая необходимость.
13 октября в Москву прилетела госделегация Армении во главе с Григором Арешяном, и на мидовской даче в Мещерино состоялись переговоры по целому пакету новых соглашений между представителями министерств обороны, экономических ведомств, миграционных служб, министерств здравоохранения и образования, а также консульских служб министерств иностранных дел.
Григор Арешян в моем сопровождении побывал в Союзе промышленников у Аркадия Вольского и в Верховном Совете, где беседовал с группой депутатов о перспективах ратификации российско-армянского договора о дружбе от 29 декабря 1991 года, подвергнутого остракизму в парламентах обеих наших стран оппозиционными правящим режимам силами, которые, в конце концов, сорвали-таки ратификацию, хотя Иона Андронов пророчил иное.
Переговоры в Мещерино закончились приемом от имени Федора Шелова-Коведяева, который уже успел объявить о своей отставке. Как выяснилось очень скоро, в отставку собирался и Григор Арешян.
24 октября в Москву прилетел Левон Тер-Петросян. К его беседам с нашими руководителями никого не допустили. Но мне стало известно, что главной темой были хлеб и газ. Насколько это серьезно, я очень скоро узнал на собственном опыте. Настал момент вылета в Ереван передовой группы посольства, возглавил которую я сам.
ПОСОЛЬСТВО ЛЕТИТ В ЕРЕВАН
Я готовился к вылету с небольшой группой сотрудников. Советника-посланника и завхоза оставил в Москве, так как из-за саботажа чиновников ВФУ, зажимавших выделенные Минфином деньги, многие технические проблемы надо было еще решать.
Настроение портила и наша бесподобная пресса. 27 октября Светлана Сорокина сообщила в программе «Вести» о решении журналистов Армении и НКР бойкотировать ЦТ России из-за того, что оно регулярно распространяет азербайджанскую дезинформацию, подавая ее под разными соусами.
«Независимая газета» опубликовала в эти дни письмо А.Д.Сахарова о праве всех народов на самоопределение, направленное им М.С.Горбачеву еще в 1988 году. Позвонил по этому случаю Елене Георгиевне Боннэр, и мы с ней долго обсуждали разгул азербайджанского лобби в Москве, особенно в прессе, которая продолжала писать о придуманном бакинскими брехунами бегстве 64 тысяч русских из Армении в Азербайджан, запустила утку о закупке Арменией «Миражей» и «Фантомов» и о высадке армянского десанта у Сарсангской ГЭС на севере Карабаха, вот-вот взорвут и затопят бедный Азербайджан. С особым нажимом подавалась информация о захвате аскерами шести российских солдат, якобы завербованных нехорошими армянами для совершения диверсий в Азербайджане, хотя эти солдаты скорее походили на обыкновенных дезертиров, диверсий не совершали и сдались сами, чтобы выйти из зоны военных действий. Этот последний случай в азербайджанской интерпретации будут еще мусолить долго за неимением других доказательств использования карабахцами иностранных наемников.
Параллельно продолжались выступления в нашей прессе людей, открыто ориентированных на Турцию и пытавшихся доказать, что эта наша соседка якобы и «не собирается сама заполнять геополитический вакуум, который образуется с уходом России» из Закавказья, а печется лишь о создании неких «буферных нейтральных зон безопасности», и все это «никакого отношения к пантюркизму, паносманизму или панисламизму не имеет». Более того, один особенно усердный пропагандист турецких интересов, чьи слова я только что процитировал, договорился до того, что в подходах Турции к конфликтам нет ничего такого, что противоречило бы нашим национальным интересам, и они вообще обещают нам «исключительные выгоды». Этот автор только почему-то забыл, что Турция продолжала держать целую армию в боевой готовности, развернутую против порядков нашей Закавказской группы войск, и подвергала вместе со своим азербайджанским союзником жестокой блокаде нашего союзника в лице Армении, а от блокады, как известно, страдали и российские экономические и научно-технические интересы, связанные с Арменией. «Независимая газета» опубликовала 26 октября статью этого протурецкого лоббиста как его личное мнение, но в действительности речь шла об откровенной заявке позиции тех российских политических кругов, которые в 1992 году считали по каким-то ведомым только им причинам ориентацию на Турцию особенно выгодной и пытались выдать собственные корпоративные интересы за общенациональные. Они, эти круги, делали все, чтобы притормозить налаживание отношений с Арменией, не останавливаясь перед подталкиванием правительства к ликвидации российского военного присутствия в Армении вплоть до ликвидации наших погранкомендатур.
