Сергей Байбара - Цветы на камнях
Хлопнула дверь тамбура. В дом наконец-то вошли жена и дочка. Тамара подошла к папе, с интересом наблюдая за тем, как он перекладывает столько интересных вещей.
- Папа, а ты опять уходишь?
- Да, милая. Завтра. - Тенгиз с любовью поцеловал девочку. Продолжал собираться, демонстративно гремя коробочками и энергично перекладывая вещи с места на место. На Лили он не смотрел.
- Опять тебя не будет? – разочарованно сказала Тамарочка. – А в воскресение ты ведь обещал поиграть со мной! И Нана хотела прийти…
- Дела, девочка моя. Извини, пожалуйста. Мне надо собраться.
- Все у тебя дела и дела… - Тамарочка обиженно надула губки и ушла в свою комнатку. Ей хотелось плакать.
- Видишь, даже дочь тебе говорит, что ты дома не бываешь! – с укоризной сказала Лили.
- А я что, на рыбалку собираюсь? Или на пьянку?! – со злостью парировал Тенгиз.
- А сегодня что? Сам сказал, что ненадолго, и вдруг в Хашури уехал со своим Серго! А мне, конечно, говорить не надо!
- А я сам знал?! Знал, что так получится?!
- Ты никогда ничего не знаешь!
- Да что ты говоришь! Это она мне говорит, а?! – Тенгиз от досады взмахнул рукой.
- Да! А я что, не человек?! – сорвалась вдруг Лили, отодвинув добрые слова Кетеван в дальний угол сознания. – Ты в Хашури ездил. А дочке ничего купить не мог. Хоть бы конфет каких-нибудь… Или молока!
Тенгиз понял, что жена права. Действительно, был в Столице, и ничего не привез, даже для дочки. Он сжал губы, но приготовил ответный выпад:
- Знаешь что?! Я по делу ездил! У меня не было времени по лавкам ходить! Хочешь, у Серго спроси, Серго тебе докажет…
- Да что мне твой Серго?! – вскрикнула Лили, вытирая пот со лба. – Какие у вас дела? Что тебе там самолеты мерещатся? И не стыдно было такой ерундой занятых людей в Хашури беспокоить.
Тенгиз побагровел.
- Не лезь в мужские дела! Сколько раз говорить! Сама бы хоть раз дома посидела! Дочка у нее то с тетей Нино, то с тетей Софико! А сама…
- Ты мне что сказать хочешь?! Что я гулящая женщина?! – У Лили задрожали брови. – Отвечай, ты это хочешь сказать?!
В этот момент в комнату вошла Тамарочка. Увидев, как любимые мама и папа выясняют отношения, она скривила губки и отошла к печке:
- Опять вы ругаетесь?!
- Тамара, уйди к себе в комнату! Уйди, я сказал! – закричал Тенгиз.
Девочка, захлюпав носиком, утирая глазки, ушла. Слезы любимой дочки подействовали на Тенгиза, как ушат холодной воды. Но Лили окончательно разозлилась:
- Не смей на девочку орать! Не на заставе!
- Не командуй, жена! Помолчи лучше!
- Я сама разберусь, когда мне молчать!
- Ты меня хоть немножко еще любишь?! – ляпнул неизвестно зачем Тенгиз. Лили это окончательно вывело из равновесия:
- Нет, конечно, что за глупости! Как я могу любить?! Я же гулящая!
- Я этого не говорил!
- А кто мне это сказал?!
- Не любишь уже – так и скажи!
- Это ты меня не любишь!
- Да что же за вздорная женщина, язык без костей! – Тенгиз вскочил с кровати, с силой шлепнул об пол найденный наконец-то ОЗК. Лили, уже собиралась выпалить мужу какую-то гадость. Но вдруг их ссору прервало завывание сирены с улицы.
- Что это? - Супруги замолчали, вслушиваясь в тревожные звуки.
Работали ручные сирены на границе поселка, на смотровых вышках. Вот сирена взвыла, и тут же стихла. И снова взвыла, и проревела уже дольше, и опять стала стихать.
Тенгиз выбежал во двор. Значительной силы ветер трепал за кудри молодые деревья. Небо на западе было багрово-красное, почти кровавое. В кровавом воздухе дрожал огненный солнечный диск. По улице бежал Ашот - тринадцатилетний мальчик-армянин. Он бежал вдоль домов, и взволнованно кричал:
- Пыльная буря! Пыльная буря идет с севера! Пыльная буря!
- Тенгиз, что случилось? – Забыв про ссору, на крыльцо вышла испуганная Лили. Она в страхе смотрела на кровавое небо. Ветер, как наглый ухажер, шевелил волны ее роскошных волос.
- Буря идет! Закрывай все окна в доме! Убирай цветы! Я сейчас вернусь.
Лили бросилась в дом. Тенгиз побежал в стойло, где беспокойно хрипели кони и хрюкали свиньи. Там захлопнул все окна. Затем подбежал к колодцу, плотно закрыл его круглой деревянной крышкой. Достал из укромного местечка заранее припасенные огромные полиэтиленовые листы. Накрыл полиэтиленом закрытый колодец, туго завязал веревкой. Остальные листы стал натягивать над грядками.
Ветер усиливался, норовил мешать работе. А действовать надо было быстро.
Лили в это время снимала цветы в висячих горшках, относила их в дом. Бессовестный ветер теребил ее платье, норовя задрать подол. Лили придерживала платье и приговаривала своим цветочкам:
- Не бойтесь, мои хорошие, я вас спрячу!
Она быстро снимала цветочные горшки и почти бегом относила их в дом, не забывая попутно успокаивать плачущую Тамарочку.
Тенгиз уже задумался, а не взять ли противогаз из дома? Однако, перед этим проворно заскочил по лестнице на крышу, закрыл дымоход тщательно подогнанной металлической заслонкой.
Вдали небо и земля уже смешались в уродливом желто-коричневом мареве. Видимость падала с каждой минутой.
Повсюду суетились люди. Прохожие поспешно бежали домой. Уводили коней, конопатили щели в домах. Закрывали парники деревянными щитами. Где-то раздался звон разбитого стекла. Тенгиз не смог разобрать, с какой стороны.
На соседнем участке трудился Гаджимет. Глаза его были защищены специальными очками, лицо закрыто платком.
- Эй, друг! – крикнул ему Тенгиз. – Ты как, справляешься?! Помощь нужна?!
- Нет, спасибо! Сам справлюсь! – прокричал ему Гаджимет. – Противогаз одевай, пыли наглотаешься!
Как раз в этот момент к Тенгизу подбежала Лили. Она надела штаны от комбинезона прямо поверх платья, накинула резиновый плащ ОЗК, кутаясь в него как в шубу. Лили протянула мужу такой же плащ и противогаз:
- Надевай быстрее!
- Это же старые! Где ты их нашла?!
- По ящикам лучше смотреть надо!
- Ты их убрала?!
- Нет, пусть лучше по всему дому валяются!
Облачившись в защиту, супруги вместе затащили в дом пластмассовый бак с водой. Ветер свирепствовал, неся на своих крыльях миллиарды песчинок. Небо уже соединилось с землей, скрыв горизонт за бурыми тюлевыми занавесками. Стало темно, как в сумерки. Ослепшее солнце из последних сил пыталось пробиться сквозь облака пыли, окрашивая несчастную землю в зловещий красноватый цвет. На улице давно не осталось ни души.
Тенгиз и Лили захлопывали оконные ставни. Предусмотрительный Тенгиз в свое время снабдил каждое окно в доме двумя парами ставней: изнутри и снаружи. Таким образом, за оконные стекла можно было не беспокоиться. Новые стекла теперь достать нелегко.
Ну, вроде все… Тенгиз, сражаясь с ветром, уже подошел к крыльцу. Давно он не бегал в противогазе. Было жарко, трудно было дышать. Бедняжке Лили приходилось еще хуже. Она выглядывала из-за двери, опершись на нее. Сквозь стекла противогаза можно было увидеть ее испуганные глаза. Она протянула мужу руку, зовя его в дом:
- Быстрее, Тенгиз!
Справившись с напором ветра, они захлопнули дверь. В доме было темно. Из большой комнаты был слышен плач девочки. Тенгиз нашарил на полке керосиновую лампу, чуть не уронив ее на пол. Снял противогаз, долго не мог отдышаться. Снял перчатки, достал спички. Робкое желтое пятно осветило измученное, запыхавшееся, мокрое лицо Лили.
- Тамарочка, все в порядке, мы дома! – крикнул Тенгиз.
- Пойдем к ней. – Лиле уже взялась за дверную ручку тамбурной двери, но Тенгиз остановил ее:
- Подожди! Сперва костюм сними, и давай ополоснемся. На нас ведь сейчас та же самая пыль, нельзя ее в дом нести!
- Да, ты прав. – Лили начала расстегивать плащ ОЗК. «Вообще-то противогаз снимают в последнюю очередь» - вспомнила она и опять испугалась. Тенгиз снял крышку с огромного бака, куда складывали всю зараженную одежду и химзащиту. Потом надо будет ее чистить и обеззараживать.
- Тамара там без света! – спохватился Тенгиз. Лили отвлеклась от своих страхов, успокоила его:
- Нет, я ей свечку оставила. Давай быстрее раздеваться, надо все свечки зажечь. А то в доме темно как в яме.
Снаружи набирала обороты буря. Изредка раздавались какие-то стуки в оконные ставни и на крыше. Это стихия швыряла в людские дома свой гнев, издеваясь над людьми, стараясь довести их до паники, пробудить в них древние страхи перед злобными духами пустынь.
И тут, сквозь завывание ветра из-за двери Тенгиз услышал жалобный крик. Даже не крик, а вопль ужаса и отчаяния. Лиле замерла на месте, прислушиваясь к страшной арии ветров.
- Тенгиз! Ты слышал? Кто-то кричал.
- Ты тоже слышала? Наверное, кто-то домой не успел…
- И совсем недалеко кричали…
Тенгиз застыл в нерешительности. Выйти на улицу в разгар бури, пусть даже в защитном комбинезоне, - на это способен либо псих, либо нечеловек. Переставший быть человеком. Хотя несколько раз его самого бури застигали в патрулях и на заставах. Но, будучи рядом с домом, не один нормальный человек не решится выйти в бурю на улицу по своей воле.
