Максим Шейко - Мир за гранью войны
— Тогда в концлагерях начнется хаос. Такое количество пленных не то, что разместить, их даже кормить не смогут.
— И это плохо, Генрих. Как только мы установим контроль над инспекторатом лагерей, надо будет немедленно заняться их расширением и совершенствованием. Систему надо реформировать. И разработкой необходимых для этого мер нужно заняться уже сейчас.
— Ба, с чего такая забота о русских пленных? Чем больше их передохнет в лагерях в ближайшее время, тем проще нам будет отобрать эти лагеря у СС.
— Мне плевать на русских пленных. Пусть передохнут хоть все до единого. Но мне не нравится, что они мрут без всякой пользы! Пусть Эйке был психом и фанатиком, но в одном ему не откажешь — он сумел организовать в концлагерях полезные и нужные работы и производства. Нам нужно взять этот метод на вооружение и поставить его на промышленную основу. Все крупные лагеря должны превратиться в промышленные центры. Война требует расширения производств, глупо в такой ситуации разбрасываться дармовой рабочей силой.
— То есть ты предлагаешь переложить на пленных и прочих заключенных строительство стратегических объектов?
— Почему бы и нет? Фактически мы и так этим занимаемся — все лагеря связаны с различными производствами, в них открыты или готовятся к открытию филиалы многих фирм. Я всего лишь предлагаю перевести это на качественно новый уровень, подключив к участию в работах на регулярной основе миллионы пленных.
— Миллионы?
— Да. Всё указывает на то, что количество пленных превысит, то, что было захвачено нами во французской компании.
— Хм, ну и задачку ты мне подсунул — эффективно использовать несколько миллионов русских!
— Ты справишься, Генрих. Ты блестяще провел подготовку нашего наступления на ведомство Эйке, теперь тебе предстоит довести дело до конца. Я окажу тебе любую помощь, но основную работу придется выполнять тебе. И начинать нужно уже сейчас — время не ждет.
* * *
Напряженной работой в последние дни июля была занята и советская Ставка Верховного Главнокомандования, а также недавно созданный Государственный Комитет Обороны — наделенный чрезвычайными полномочиями, высший орган политической, экономической, законодательной и военной власти в стране, созданный на время войны.
"Слишком много катастроф! Слишком много и слишком быстро — ни один довоенный сценарий не предусматривал такого начала войны, при котором через две недели после первых выстрелов на границе придется думать об обороне нижнего течения Днепра! Тем более в последние годы, когда для укрепления обороны страны делалось столь много!" — именно такие мысли витали в головах высших советских государственных деятелей во второй половине июля, после отгремевших сражений под Псковом, Смоленском и Уманью. И тем не менее…
Первый шок был преодолен, и началась упорная борьба. Западный фронт был воссоздан из небытия. Южнее был сформирован новый — Резервный фронт. На стыке Резервного и Юго-Западного фронтов возник Центральный. Действующий в Прибалтике, Северо-Западный фронт получил подкрепления от Северного, а затем и вновь сформированного Ленинградского. Юго-Западный фронт пополнился новыми армиями и сумел, оправившись от уманской катастрофы, сформировать сплошной фронт за Днепром. Для лучшего управления всеми этими новообразованиями были созданы новые командные инстанции — командования направлений, объединяющие действия нескольких фронтов и флотов. Северо-Западное возглавил маршал Ворошилов, Западное — маршал Тимошенко, а Юго-Западное — маршал Буденный.
Причем все эти фронты и армии не были пустым звуком, флажками на штабных картах. Миллионы людей, призванных по мобилизации, с поразительной быстротой были организованны в полки и дивизии, вооружены и экипированы. Вслед за призывниками, в ход пошло и ополчение, из которого формировались целые армии. Правда с техникой дела обстояли значительно хуже — обескровленные в первые недели войны танковые и авиационные части, восстановить с такой же быстротой как пехотные не получалось. Не хватало опытных кадров, а главное — техники. В стране как раз началась и набирала все большие обороты, массовая эвакуация промышленных предприятий. Это заранее организованное и хорошо подготовленное мероприятие давало СССР шанс на успешное продолжение войны, но лишало армию столь необходимых ей вооружений в самый тяжелый для нее час.
И все же постоянный приток свежих резервов, на фоне накапливающейся "усталости" немецких войск неделя за неделей, ведущих безостановочное наступление с боями, начинал сказываться. Немецкий натиск слабел, а советское сопротивление неуклонно нарастало, постепенно начиная давать зримый эффект. Немецкая группа армий "Север", фельдмаршала Лееба, завязла в обороне, противостоящих ей советских фронтов, вынужденная раздергать свои силы на несколько не связанных между собой направлений. Наступление на Ленинград — замерло. Группы армий "Центр" и "Юг" тоже приостановили свое ураганное продвижение вперед. Первая была вынуждена заняться ликвидацией остатков окруженных "котлов" и укреплением своих флангов, особенно южного, прилегающего к Полесью, на которые постоянно оказывалось давление. Вторая — подготовкой к планомерному преодолению нижнего Днепра с использованием захваченных плацдармов. С фронта немецкие войска, перешедшие к обороне, регулярно подвергались систематическим, изматывающим атакам, которые, хотя и приводили к тяжелым потерям атакующих "растопыренными пальцами" советских армий, но, в тоже время, не позволяли германским дивизиям отдохнуть после тяжелых наступательных боев, а также затрудняли перегруппировку и смену частей.
Бои становились все более упорными и кровопролитными, ожесточение сторон лавинообразно нарастало. Солдаты и офицеры противостоящих армий зверели, активно подстегиваемые пропагандой. Мирное население тоже втягивалось в войну — в тотальном конфликте не бывает не причастных. Уже 3 июля, Сталин выступил с речью, которую можно было смело считать программным манифестом развернувшейся войны:
"При вынужденном отходе частей Красной Армии нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно, безусловно, уничтожаться.
В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджогов лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия".
Эта речь была достойным ответом Гитлеру, еще 30 марта заявившему своим генералам:
"…Война против России будет такой, что ее не следует вести с элементами рыцарства. Это будет битва идеологий и расовых различий, и она должна проводиться с беспрецедентной и неослабеваемой жестокостью. Все офицеры должны избавиться от устаревших взглядов на мораль. Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке сама жестокость — благо для будущего".
"У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девушка или мальчик. Убивай, этим самым спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навеки" — призывала немецких солдат изданная перед восточным походом "Памятка германского солдата". Специальный приказ "О комиссарах" предписывал уничтожать политических работников и руководителей на месте, без суда и дополнительных указаний. Для восточного театра военных действий была введена особая юрисдикция. И немецкие солдаты, со свойственной германскому народу исполнительностью, чтили эти предписания, устилая свой путь на восток трупами. Советские войска и партизаны отвечали не меньшей жестокостью, вторгшимся на их землю оккупантам. Восточная компания стремительно превращалась из обычного военного конфликта в тотальную войну на уничтожение — войну без жалости[37].
Глава 7 "Виши — Ленинград"
Августовская жара накрыла Европу от Атлантики до Уральских гор, заставляя людей маяться от духоты. Штаб-квартира ставки фюрера, расположившаяся среди лесов и прудов Мауэрвальда в Восточной Пруссии, не была исключением. Дополнительным "бонусом" для местных обитателей служили тучи мошкары, которые вились над окрестными водоемами. Спасаться от них помогали только специальные противомоскитные сетки, которыми были затянуты все окна типовых домиков, с кустами на крышах, расположенных аккуратными рядами под сенью деревьев. Впрочем, духота и комары сейчас волновали завсегдатаев и гостей гитлеровской ставки меньше всего, ибо цена принимаемых решений была столь высока, что способна была заморозить кровь в жилах при любой жаре.
