Андрей Посняков - Зов крови
Приличного жилища для князя и его благородной супруги в селении, увы, не нашлось. Истр хотел было уже отдать приказ выстроить, но Радомир махнул рукой – все равно месяца через три – в путь, на розыски могилы Аттилы, так что сойдет пока и любое жилье, лишь бы теплое, а с разными изысками да узорочьем – к чему строить? Место здесь гиблое, сырое – на следующий год другое нужно искать, благо, пустых земель теперь полно вокруг – черная смерть мало кого щадила.
Уточнить все – в этом Рад видел сейчас одну из главных своих задач, поскольку ощущал себя истинным князем, ответственным за свой народ, который теперь вовсе не собирался бросать, ибо жизни там, в далеком будущем, у него с Хильдой не было. Место-то занято тем… аватаром!
Конечно, ощущать подобное было довольно грустно, и временами самое жуткое отчаяние накатывало на молодого человека всепоглощающей волной. Правда, длилось это не долго – некогда было. Проблемы наваливались одна за другой и заканчиваться, похоже, не собирались. То болотные парни, то обустройство поселка, то – вот сейчас – контроль за эпидемиологической обстановкой в округе, точнее говоря – эпидемиологическая разведка, ибо в книжке доктора Юры в главе о профилактике чумы первым делом говорилось о «надзоре за чумой с использованием проверенных методов» и «выявлении неизвестных энзоотичных районов». Многие термины Рад не очень хорошо понимал, но, в принципе, об их значении догадаться было не трудно. Тем более, что было не очень понятно в одной главе, тут же разъяснялось в другой:
«Главной целью эпидемиологической разведки является быстрая оценка эпидемического состояния в очаге на основе эпизоотического обследования энзоотичной по чуме территории и медицинского наблюдения за населением».
Вот где-то так примерно. «Медицинское наблюдение» за жителями нового поселка вел лично сам князь, приобщив к этому и супругу, за «островитянами» же наблюдали близнецы – Линь с Горшенею. К удивлению Рада, эпидемиологическая обстановка на болоте, несмотря на тесное общение тамошних обитателей с чумным больным Урмаком Шишкарем, пока не вызывала никаких опасений. По словам Горшени, Гостой (тот самый мальчишка с финкой) чувствовал себя прекрасно – ни лихорадки, ни рвоты, ни каких-либо признаков сепсиса. Впрочем, в той же Юриной книжке было сказано, что «в первое время состояние больных нередко остается в целом удовлетворительным». Может, с Гостоем – именно такой случай? Лучше всего, как и решил князь, «болотников» следовало держать в отдалении – «в карантине», ибо «в любой момент бубонная форма чумы может вызвать генерализацию процесса и перейти во вторично-септическую или вторично-легочную форму. В этих случаях состояние больных очень быстро становится крайне тяжелым». Крайне тяжелым… и – очень быстро. Так что, ежели с болотниками что-то пойдет не так… Рад все же надеялся на близнецов, которых строго-настрого предупредил, чтоб соблюдали всяческую осторожность. Хотя, какая там, к чертям, осторожность? Если уж вспыхнет эпидемия, никому мало не покажется, и тогда останется лишь запереть людей рыжебородого Гоеслава на острове и убивать любого, кто рискнет выбраться из болота. Задача в данном конкретном случае – с гатью – очень даже нехитрая. Вот только что потом делать с близнецами? По уму – от них тоже придется избавиться. Не обязательно убивать, можно отправить с глаз долой куда подальше – на дальнее пастбище или сторожу, заимку охотничью. Много чего придумать можно.
У лесного ручья, в низинке, были устроены бани, за которыми опять-таки присматривали Линь да Горшеня, контролируя по приказу князя «эпидемиологическую обстановку». В те времена, не стесняясь, женщины мылись с мужчинами, а близнята уже примелькались, правда, Лишь как-то раз едва не получил ушатом по башке от какой-то девки – «за то, что таращился». Ну, а как было не таращиться, коли сам князь поручил «смотреть в оба».
Отложив книжку в сторону, князь пошире откинул полог шатра. Денек сегодня выдался славный, солнечный, но нежаркий, с ветерком, уносящим прочь комаров, мух, мошку и прочую кусачую гадость. Дела вроде пока шли неплохо – заканчивали уже возводить частокол, достраивали полуземлянки – в таких обычно жили и ранее, ничего тут нового не придумалось. Делали, как предки: выкапывали яму, так, чтоб пол находился ниже уровня земли на метр-полтора, выкладывали невысоким срубом стены, обмазывали глиной кровлю, устраивали глинобитную либо каменную, топившуюся по-черному, печь. Получалось довольно уютное – правда, темное, хоть коли глаз – «гнездышко» размерами пять на четыре. Для семьи из семи-десяти человек не очень-то развернешься. Ну, так день-деньской-то в такой избе даже по зиме не сидели. Мужчины да молодые парни – на охоту, за зверем, да к проруби – рыбу ловить, так вот дни напролет и возились, ну а летом-осенью и многих других забот хватало. И в первую голову – жатва. Недавно началась она и здесь, в расчищенных от леса полях, что принадлежали всей общине – верви. Сам князь с супругою, помолив и Христа, и древних богов – тех, по обычаю, никак нельзя было обижать, сжали серпами ритуальный сноп, который юные девушки, перевязав разноцветными лентами, тут же утащили в овин – на удачу. До скорого праздника урожая, а уж там – сжечь! Да плясать вокруг, веселиться. Скоро уже, скоро.
Налилась уже зрелостью пшеница, гнулись к земле колосья, доспевал и ячмень – для скота да на пиво. Опять же – на праздник.
Народу в поселке было не так уж и много, князь и княгиня с ними одними заботами жили. Нет, конечно, как все, спины до седьмого пота не гнули – невместно, все ж – власть! Но общими заботами не гнушались – Рад и на охоту ездил, а, бывало, и на рыбалку с мальчишками, не чинясь, хаживал. Кстати, и Хильда рыбу ловить обожала, особенно – на уду. Иное дело, что места-то здесь были нерыбные, приходилось уходить далеко, к реке, что прозывалась Светлой, к омутам. Уж там за пару часов можно было наловить изрядно – на два дня семье на ушицу хватало. Однако ж – не близко все, не рядом. А, если, не дай бог, враги?
Плохое, плохое место выбрали для поселка… ну, уж где смогли.
Рад потянулся и, поднырнув под полог, выбрался из шатра на вольный воздух, на минуту прикрыл от солнца глаза, оглядел все – и березовую рощицу, и густую хвойную чащобу, начинавшуюся прямо с околицы, да, в общем-то, нигде и не кончавшуюся, охватывающую весь поселок кругом. Частокол осмотрел – высокий, сверкающий новеньким тесом – любо-дорого взглянуть… если не знать, что бревна-то – летние – скоро, очень скоро, гнить будут. Да уж, по ранней весне для такого дела деревья рубить надо… ну, да не судьба была – так вот, наспех, переселились. Хорошо, хоть так сообразили, а остались бы в старом селище с умирающими – чума и этих сожрала бы, никого не помиловала, как не помиловала Творимира, Ирмана, Муму…
– Меня ждешь, брате? – выскочив верхом из березняка, Истр прыжком спешился, привязал низенькую гуннскую лошадь, а иных пород тут еще и не было – погладил по холке, повернулся. – Уж извини, задержался – к полям ездил, жатва по добру идет, по добру.
Светло-карие, как старое лыко, глаза юноши вспыхнули и сразу погасли:
– Жатва-то по добру, а урожай-то не очень. Мало полей раскорчевали-расчистили. Не успели, что ж, придется дичиной да рыбой добирать, в дальних лесах зимние заимки ставить.
– Это правильно, – согласно кивнул Рад. – Давайка прикинем – где.
Вытащив, он разложил прямо на траве кусок выделанной ягнячьей кожи – пергамент, вытащил и писало ромейское, и чернила, из древесного гриба да угля сделанные, примостился, задумчиво почесывая бородку, и, посмотрев на брата, прочертил по левому краю пергамента длинную кривую линию:
– Это – река Светлая… – Поставил чуть правее точку: – Это – болото, остров. Вот – леса, а вот – мы… На полдень от нас – что?
– Земли Келагастова рода. Далеко тянутся, Келагастовых-то много было… пока не перемерли все.
– Ага, – кивнув, Радомир отметил проблемные места русской буквой «Ч» – «чума». – А на юге что?
– Лес, потом – степи бескрайние, Луговых Кулишей земли.
– Знаю, знаю – тех, что слова растягивают.
– Да, говор у них – на особицу, – согласился Истр. – И гуннских слов много, вот как у нас – готских.
– А готы, значит, у нас – на полночь – за рекой… У них как? Тоже смерть лютует?
– Нынче везде смерть, брате. – Юноша посмурнел лицом и наконец спросил то, что давно уже хотел спросить, да все как-то не решался. – Что делать-то будем? Бежим от смерти, бежим, по гнилым лесищам таимся… а она возьмет – и догонит? Получается, зря бежали? Может, лучше было на старых местах остаться, где предки наши испокон веков жили? Многие старики так и сделали, отказались с нами новое место искать, вслед плевались.
Рад невесело усмехнулся:
– И где теперь те старики?
– Умерли. И их злая смерть не пощадила… О! – Истр вскинул голову. – Лошадь заржала. Видать, Хильда-госпожа с реки едет… больше некому, наши-то все – на полях.
