Храмов В. - Сегодня - позавчера. Трилогия
На очередной яме-кочке меня кинуло на Апостола, я сгруппировался, шепнул:
- Поехали!
И с силой качнулся обратно на того конвоира, что мне бил локтём в лицо. Плечом толкая его на выход. Тут же прыгаю на рыжего, выкидывая вперёд руку с зажатым в кулаке гвоздём. По моим ногам пробежал Апостол, схватился с конвоиром.
Рыжий визжал, закрыв лицо руками. Кровь бежала меж пальцев из выбитого глаза. Апостол боролся с другим конвоиром за винтовку, по нему полз Авторадио, вцепился в горло предателя. Краем глаза отметил местоположение Крыса, что в ужасе забился в угол. Не мешает - и то хлеб.
Нанёс быстро ещё два удара в шею рыжему. Первый - крик захлебнулся, от второго меня обдало тугой струёй горячей крови. Попал в артерию! Про этого можно забыть.
Повернулся к свалке. Конвоир выпучил глаза, тянул винтовку, Апостол и Авторадио со звериными глазами давили его. У них прям пат. Воткнул гвоздь в глаз конвоиру. Это сразу изменило расклад. И вот уже предатель дёргается в агонии.
По ощущениям, прошло минут пять, но я уже тёртый калач - уложились в несколько секунд. Грузовик только начал скрипеть тормозами.
- Петя! - хриплю я, толкая Апостола и указывая на кабину.
Винтовка конвоира меняет руки хозяина, выстрел.
- Ещё! - кричу я.
Машина резко встаёт, мы кучей падаем на Пяткина. Мат - перемат. Хлопают двери кабины. Две двери! Оба живы!
- Живо! Живо! - ору.
Апостол и Авторадио выкатываются из машины. Крики, хрипы, сдвоенный выстрел.
- Стреляй! Уйдёт! - полный боли голос Апостола.
Выстрел. Ещё.
Я, наконец, выбираюсь из кузова. И то, с помощью Крыса.
Картина маслом - Апостол зажимает пятно крови посреди груди, Авторадио с колена выцеливает деревья. Один конвоир лежит, сучит ногами - агония.
- Догнать! - кричу.
Авторадио оборачивается, кивает, начинает бег с низкого старта. Я наклоняюсь к Петру.
- Что ж ты так, Петя?
Он грустно и беспомощно улыбается:
- Командир! - горлом у него идёт кровь, - я тебя не выдал, командир! Медведь. Я тебя узнал, как только увидел. Не выдал. Под Воронежем летом ты нас на мосту строил, в окопы рассадил, позор искупить заставлял. А я всё одно сдался. Теперь - искупил. Спасибо, командир!
- Тебе спасибо Петя.
Глаза его потухали, он забился в агонии. Я прижал его голову к себе, крепко, насколько смог. Держал, пока не перестало тело биться. Положил голову на землю, закрыл глаза. Ему. Потом свои глаза закрыл окровавленной рукой.
Когда открыл глаза передо мной стояли Громозека, Авторадио и Крыс.
- Догнал?
Он кивнул, тяжело дыша.
- Добил?
Опять кивнул.
- Слушай мою команду: всех убитых раздеть, собрать все оружие, боезапас, съестное, амуницию. Исполнять!
Подчинились.
- А с этим что делать? - спросил Авторадио из кузова, - добить?
- Я тебя сам щас добью, сука! Он - тут главный! Беречь, как зеницу ока! Я понятно объясняю?
- Хорошо играют, - сказал Громозека, присаживаясь на корточки перед предателем и заглядывая мертвому в глаза.
- Считаешь? - мысленно спросил я его.
- Считаю.
- Кто?
- Думаю - все. Прошлый раз разбежались, хорошо груз не добили. Должны были сделать выводы.
- Логично.
Громозека хмыкнул, провёл рукой по лицу предателя, закрывая глаза убитому. Глаза закрылись! Какой же ты тогда глюк! Глюки так не умеют!
- А кто? - спросил Громозека, переходя к следующему предателю, вынутому Авторадио из кузова машины.
- Разберёмся, - вслух сказал я.
- Что? - обернулся Крыс.
- Сапоги этого рыжего - мои.
Крыс пожал плечами, стянул сапоги, поставил передо мной. Я сел, разулся, стал одной рукой заматывать портянку. Крыс метнулся ко мне, чтобы подшестерить, но я пнул его:
- Делом займись. Времени у нас мало.
- На машине поехали? - спросил летун.
- Петя-Апостол двигло прострелил. Из трёх пуль только одна попала в конвоира, а две - в двигатель. Как специально. Как можно из кузова радиатор и топливную систему пробить и разбить трамблёр?
- Трамблёр?
- Наверное. Я не сильно разбираюсь в движках. Я - пехота. Одним словом - машина была негодной. Из ремней соорудили перевязи, чтоб тащить носилки с товарищем не на руках, а на перевязях через плечи. И пошли.
- Какое направление выбрали?
- На восток. Шли до темна.
- А надо было куда?
- На юго-запад.
- Откуда знаешь?
- Товарищ Пяткин подсказал.
- Он научился говорить?
- Нет. Одна рука у него работала, а пальцем ткнуть в нужную сторону ему было не трудно.
- Тогда почему восток?
- Простые и прямые дороги приводят только в задницу. Не упрощать же жизнь нашим кураторам?
- Ты уверен, что они были?
- Думаете - параноя? И я так думал. А теперь точно знаю, что был прав.
- Они вас преследовали?
- Ну что вы? Нет, конечно. Так, пасли издали.
- Почему?
- А зачем им светиться? Оба моих спутника регулярно "следили". Оставляли метки.
- Ты это видел и ничего не сделал, не пресёк?
- А потом тащить Пяткина одному? Одной левой?
- Так ты и привёл их туда, куда им было нужно?
- Пяткин просил побыстрее. Он меня заверил, что на месте разберёмся с любыми преследователями.
- И ты ему поверил?
- А что мне оставалось? Или поверить ему, или прибить на месте. Иначе вместо меня его доведёт другой. А надо было решить вопрос окончательно.
- И как решить это "окончательно"?
- Ну, слушайте.
Сфинкс уверенно показывал мне на запад. Идём мы, идём! Успокойся, афрокотёнок.
- Куда идём мы с Пятачком? Большой, большой секрет, - бубнил я, перебирая ногами почти на автопилоте.
- Жрать охота, - вздохнул Авторадио. Категорически не умеет молчать человек.
- Не ной, - ответил я ему.
Зря я пришельца Пяткиным окрестил. Надо было Пятачком. Большой плюшевый, деревянный на всю голову, Медведь есть, должен быть Пятачёк.
- Командир, может я сбегаю, поищу чего пожрать?
А вот и Кролик. А вот топает ослик Иа, только он уже имеет статус Крыса.
- И засветишь нас всех?
- Засвечу?
- Выдашь наше местоположение.
- Не, не выдам. Смотри, командир, коровья лепёшка. Хоть и старая, но всё же. Значит где-то тут жильё, люди.
- И нелюди. Полицаи, изменники, немцы.
- Так, я одним глазком.
- Как с тем водилой?
Там получилось вот что - не добил Авторадио шофера. Хорошо, что я повёл отряд именно в ту сторону, куда бежал водила-предатель. Собственно, потому и пошли в ту сторону, хотя сфинкс показывал в противоположную.
- И где тело?
- Тут был.
- Раздолбай! Найти, добить! Нет, сюда тащи. Никакого к тебе доверия, дерьмо собаки!
А в разведку надо бы кого заслать. Мне самому? Я и так еле-еле. На силе воле пру. Авторадио - раздолбай. Крыс - ссыкло. Может, Пяткина-Пятачка? Смешно.
Громозека! Ну-ка, иди сюда! Чё ты ломаешься, как лярва после операции по восстановлению плервы? Бегом! Или как там у вас, призраков, называется повышенная передача?
- Привал, гля, - застонал я, сползая по дереву на стылый ковёр палых листьев.
Посидел с закрытыми глазами, потом ухмыльнулся:
- Авторадио, так ты говоришь из казаков?
- Ага.
- За веру, царя и Отечество?
Авторадио засопел, чуя подколку.
- Что ж ты Отечество не пошёл защищать?
- Отечество? - удивился он, - Красных?
- А красное - не Отечество?
Авторадио опять засопел. Потом пробурчал:
- Они казаков репрессировали.
- Ох, какие мы слова запомнили! И кто тебе это слово подсказал? Репрессировали. Только казаков? А ты мне не подскажешь, Будённый, Чапаев - не из казаков? Нет? А-а, они из других казаков, понял. У нас же их несколько видов. Красные, черные - да? Опора престола, гля!
- Так нет же престола!
- Это куда это он делся?
Авторадио даже растерялся.
- Если царя нет, это вовсе не значит, что Родину теперь можно предать, с врагом якшаться, - усмехнулся я, - А как ты думаешь, после того, как станет известно, что немцы сформировали из казаков целые конные корпуса, что будут пацанята-казачата писать в графе "национальность"? Казак? Нет. Им западло будет. Русскими станут. Не красные провели расказачивание, а сами казаки, когда затеяли мародёрство, под шумок свержения царя, на своей же родине.
- Не было такого!
- Ах, да! Совсем забыл! Русского мужика казаки давно перестали считать своими. Зазнались. И в гражданскую вели себя в России так же, как на вражеской земле. Так кто ж виноват, что мужик перестал видеть в казаке опору Отечества, а увидел лишь разбойника? Татя. А с ними разговор у мужика - только один. На языке дубины и топора. А теперь, когда казаки одели мышиную форму фашистов, под знаменем со свастикой своих стали убивать - вообще звездец! Последний гвоздь в гроб казачества, как явления, загнали. А жаль. Но, вполне справедливо. Часть организма, что перестаёт функционировать штатно - отмирает и должна быть удалена из организма. То же самое произошло и с аристократией. Ни царя, ни князей, ни дворян. Они не захотели выполнять свою работу, единственной их функцией стало - паразитирование. Теперь их работу выполняют другие. Вы их красными наркомами называете. Как зазвездятся, станут паразитами - их тоже скинут. Народ у нас терпимый, но и на расправу ярый.
