Сергей Конарев - Балаустион
И все же эпицентром схватки был бой, кипевший на противоположном конце продомоса, именно он привлекал внимание элименарха Леотихида, метавшегося в такт движениям сражающихся, и кусавшего от волнения тонкие губы, эфора Фебида, побелевшими пальцами судорожно сжимавшего посох, и вообще всех, кто мог позволить себе отвлечься — за исключением, возможно, пары номаргов, следивших за рубкой своих предводителей. Сердце Леонтиска екнуло — прямо под галереей, на которую они с Мелеагром вышли из коридора, Исад Харетид, сын эфора Фебида, бился, защищая лестницу, с лохагами «белых плащей» Полиадом и проклятой амазонкой Арсионой. Более всего это походило на какой-то сумасшедший танец, впрочем, именно «танцем» лакедемоняне зачастую называли воинский поединок.
Описать этот бой словами смог бы разве что какой-нибудь дотошный мастер гопломахии, чей опытный взгляд сумел бы вычленить все фехтовальные приемы и акробатические трюки, слившиеся в тройной смертоносный вихрь. Далекий от ратного искусства человек, увлеченный скоростью и красотой поединка, не смог бы даже понять, на чьей стороне перевес. Однако любой более или менее искушенный воин-практик, к породе которых относился и молодой афинянин, сказал бы, что Исаду конец. До сих пор недавнего номарга спасало только доведенное до потрясающего совершенства фехтовальное мастерство, но и против него стояли великолепные мечники. Арсиона нападала азартно и виртуозно, Полиад молниеносно и холодно, но то, что творил Исад, заставляло усомниться в том — а человек ли он? И все же он был обречен — противники, облаченные в доспехи, могли позволить его мечу коснуться их, его выходной белый хитон исчертила дюжина мокрых красных отметин. Они пришли со свежими силами, он — после боя. Они двигались слаженно, как один организм, били одновременно в разные уровни, проводили сложные удары, каждый из которых он мог бы блокировать своим мечом — но не оба сразу. Скорость, опыт и техника спасали его — но не могли делать этого вечно.
И даже, увы, сколько-то долгое время. В какой-то момент Арсиона связала его меч сложной комбинацией, и в тот же миг Полиад ринулся вперед. Был еще шанс отступить, избежать вражьей стали, но подошва эндромида запнулась о предательски высокую ступеньку, и в последний миг, каким-то чудом на волос отбив спату Паллады в сторону, Исад, уже опаздывая, направил клинок в лицо Красавчику с единственной надеждой заставить его испугаться и отступить.
Полиад не отступил. Лишь дернув головой, когда лезвие меча вспороло его скулу, он обрушил тяжелый удар на руку, державшую этот меч. Хрустнула перебитая кость, и великая махайра Исада — чего не еще случалось — выпала из разжавшейся ладони и обиженно зазвенела по камню. Потемнев от боли, молодой мечник тяжело откинулся на стену.
— Есть! Он — наш, — закричала Арсиона Леотихиду. И продолжала, снова обернувшись к Исаду. — Странно, а во сне ты меня убил.
— Вещие сны — выдумка аэдов, — хмыкнул Полиад, ладонью размазывая кровь по щеке. — Что ж ты наделал, гад? Мне теперь придется прозвище менять — какой я, к демонам, Красавчик?
— Чего ждете? Убить его, я сказал! — надрывно гаркнул переволновавшийся элименарх.
Арсиона отступила на шаг назад, с прищуром поглядев в глаза своему бывшему кумиру. Полиад решительно поднял меч….
— НЕТ!!! — закричал эфор Фебид, закрывая рукавом глаза.
…этот миг заставил Леонтиска решиться. Он вспомнил, что именно Исад спас его жизнь, когда сообщил эврипонтидам о готовящемся убийстве их похищенного товарища. Молодой номарг не рассчитывал на награду и даже не искал простых слов благодарности за этот поступок. И вот теперь он будет убит за то, что снова проявил благородство, ввязался в дело, его не касающееся и пришел на помощь попавшим в беду. Позже Леонтиск признавал, что в тот момент почти ничего не соображал, что испытания этого дня превратили его в настоящего безумца, без колебаний решившегося на самоубийственный поступок. Так или иначе, но в тот момент афинянин, отстегнув астрон и молча протянув его Мелеагру, перебросил ноги через перила галереи и с воплем обрушился на плечи Полиада. Кричал он скорее от страха перед грядущей болью, и боль оправдала его ожидания. Она сверкнула в глазах красной вспышкой, как будто что-то лопнуло в мозгу, и пронизала тело насквозь, как кавалерийская пика. Полиаду вряд ли пришлось хуже, хотя он оказался внизу и крепко ударился о пол головой и плечом. Леонтиск смог только обхватить его локтем за шею — на большее он сейчас был не способен.
Ослепленный болью, он не видел, как по лестнице сбежал, нелепо выставив вперед астрон белый от ужаса советник Мелеагр, и как невероятным прыжком Леонид Эврипонтид перескочил над головами врагов с перил главной лестницы на боковую. Паллада, уворачиваясь от его меча, отступила назад. Леонид встал между ней и Исадом, готовый защищать друга до конца.
— Ты убьешь его только после меня, дева, — мужественное лицо стратега было чрезвычайно серьезным.
— За этим дело не станет, клянусь Богиней! — нервно усмехнулась Арсиона, делая шаг вперед.
Между ними на полу барахтались полуоглушенный Полиад и прилипший к нему Леонтиск. Наконец, лохаг «белых плащей» стряхнул с себя афинянина и пинком вышиб из него последнее желание сражаться. Комната крутилась перед глазами опрокинувшегося на пол сына стратега, рот был наполнен кровью, и желудок норовил выпрыгнуть через горло. Так плохо он не чувствовал себя даже после памятного избиения в темнице архонта Демолая.
Полиад был так зол, что не раздумывая проткнул бы его мечом, но в этот момент Исад, отклеившись от стены, выдавил:
— Ко мне, пес, — и, присев, подобрал меч левой рукой. Правая болталась абсолютно безжизненно, как жуткий трофей дикаря.
— Да убейте же их, демоны вас забери! — снова заорал Леотихид.
У Леонтиска едва хватило сил отползти в сторону, когда над его головой зазвенело оружие.
Галиарт почти пропустил все, описанное выше, его внимание было целиком сосредоточено на сражении. Две неопасные, но весьма болезненные раны — на плече и груди — каждый миг напоминали о том, что отвлекаться не стоит. «Белые» напирали, невзирая на потери, — а может, именно из желания рассчитаться за товарищей. Сын наварха чувствовал, как занемели от усталости плечи, и кисть уже не так плотно сжимает рукоять меча. Боги, хотя бы минуту-другую отдыха, чтобы расслабить перенапрягшиеся мышцы!
И боги в который раз подтвердили факт своего существования, удовлетворив молитву, правда, как обычно, весьма своеобразно, с присущей бессмертным глумливой жестокостью.
Дверь, ведущая к андрону, переднему перистилю дома, с грохотом распахнулась, и в продомос ступили Тисамен и Ион. Израненные, они с трудом отбивались от теснившего их десятка «белых плащей» — видимо, оборона выхода в сад не увенчалась успехом. Самое ужасное заключалось в том, что продомос был уже целиком в руках нападавших — если не считать два равноудаленных конца, в одном из которых Леонид и Исад бились против лохагов Леотихида, а в другом до сих пор сражались гиганты-гиппагреты. Естественно, что часть врагов, атаковавших главную лестницу, немедленно накинулась на двоих попавших в западню «спутников» с тыла, остальные отступили на шаг, давая защитникам передышку.
— На помощь! — звонкий голос Иона в отчаянии разбился о потолок.
— Вперед, прорвемся к ним! — страшно вращая налитыми кровью глазами, зарычал Пирр. Собрав силы, возглавляемые им Лих, Феникс и Галиарт ринулись на врагов, но «белые», повинуясь яростным командам Леотихида, встали плотной, неподдающейся, щетинящейся клинками стеной. Снова забурлила сумасшедшая рубка.
Все было бесполезно. Окруженные со всех сторон, Ион и Тисамен не могли держаться долго. Всего на полминуты кучка врагов, обступившая их, сомкнулась, над головами замелькали вздымающиеся и опадающие мечи, в общем возбужденном гомоне голоса «спутников» были неразличимы. Когда «белые плащи» отхлынули, на полу остались лежать два иссеченных недвижных тела.
— Двое готовы, командир! — горделиво возвестил Пактий, поднимая окровавленный меч. Воины за его спиной довольно загоготали. Среди них были и пятеро, освобожденные товарищами из кладовой, где их заперли эврипонтиды.
Леотихид заметил это и удовлетворенно кивнул.
— А где Эвном? — спросил он.
— Не знаю, командир, — смущенно ответил один из телохранителей. — Он был в доме, когда они накинулись на нас и повязали… Харилая убили.
— И Ипполита тоже. Он лежит на заднем дворе с дыркой в животе, — добавил Пактий.
Леотихид скрипнул зубами, его дрожащий палец пронзил воздух в направлении лестницы.
— Вот эти проклятые заговорщики сделали это. Вперед, перегрызите им глотки, отплатите за друзей! Тому, кто проткнет Пирра Эврипонтида, горсть золотых.
