Скорость. Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам

Ладно хрен с ним. Герои не ждут благодарности. Никто не знает, что я спас Андропова. Я не стану об этом рассказывать, достаточно того, что я сам это знаю.

Суд собирался для того, чтобы установить вину или невиновность. Я сижу отдельно ото всех, как преступник. Семь бед один ответ. В угоне Москвича я виноват на самом деле.

Буду считать, что второй эпизод с пожаром просто недоумение.

Люди потихоньку собирались, здоровались беседовали кучками. они улыбались и были в приподнятом настроении. Я ошибочно принял это за благоприятный признак.

Заседание началось с неприятных открытий, люди были в хорошем настрое просто потому, что у них появилась возможность прогулять работу не какое-то время.

Как только заседание объявили открытым, улыбки исчезли с лиц сотрудников автокомбината, и если на меня бросали строгие взгляды, то они все были полны осуждения и даже, как мне показалось, неприязни.

Никто не стал разбирать ситуацию по существу, сославшись на отсутствие времени в графике работы предприятия. Секретарь товарищеского суда просто зачитала обвинения.

Мне вменялись дерзкий угон и уничтожения автомобиля, являвшегося имуществом нашего автокомбината.

Халатное отношение к работе и результатам труда других участников трудового коллектива. Нарушение трудовой дисциплины, нарушения правил пожарной безопасности.

Еще до кучи обвинили в систематическом пренебрежении нравственностью и правилами поведения советского гражданина в обществе и в трудовом коллективе.

Последние два пункта я не понял. Неужели меня обвинили в том, что это я, а Андропов водил баб в вагончик?

А после того, как зачитали эти пункты просто предложили проголосовать за то, чтобы товарищеский суд рекомендовал руководству предприятия уволить меня.

От такого скорого «правосудия» у меня отвалилась челюсть. Ничего себе суд.

«А чего ты ожидал»? Спрашивал себя я. Хотел, что бы как в кино? «Ты почему, Борщев, в фонтан-то полез? Пусть Вольдемар бы и нырял»?

Ком подступил к горлу. Спасибо, что не стали обвинять в организации подпольного производства автомобильных чехлов. Вообще труба была бы.

Не суд, а самое настоящее формальное разбирательство, исход которого уже предрешен до того, как я вошел сюда.

Я уже знал результат: он будет отнюдь не в пользу обвиняемого.

К моему счастью, на судебном заседании присутствовала Светлана Валерьевна, та самая главбух, которая звала меня в кабинет, переговорить с мамой в первые дни.

Она неожиданно встала и громко заявила.

— Товарищи, подождите. Так нельзя.

— Что нельзя? Светлана Валерьевна — удивился председатель товарищеского суда.

— Нельзя так быстро.

— Светлана Валерьевна, миленькая, нам всем работать надо, машины сами в рейс не выедут, путевки и талоны на топливо сами себя не выпишут. Я вас умоляю. Что значит нельзя так быстро?

— Товарищи, нам нельзя так формально решать судьбу человека. Руководство может быть примет другое решение, нежели определит суд. Но если мы сейчас формально проголосуем, то у этого молодого человека навсегда рухнет вера в справедливость.

— Светлана Васильевна, голубушка, я не понимаю, чего вы хотите, о чем вы говорите? Какая вера, какой молодой человек. Посмотрите не него. Он машину угонял? Угонял. Пожар был? Был. Значит молодой человек должен понести ответственность. Где тут формальность?

На главбух уже не смотрела на председателя, а повернулась к людям сидящим в зале.

— Товарищи, не торопитесь. Я понимаю работа и все такое. Вспомните себя в восемнадцать лет? Вся жизнь впереди. Не дайте ее сломать. Мы же не прокисший компот, к примеру, обсуждаем, а жизнь человека. Компот можно вылить и забыть. А человека не выбросишь. Мы его обвиняем ничего не зная. А это разве морально? Может быть он не виноват, может быть у него были свои причины? Давайте обсудим, товарищи. Кто за обсуждение?

Она подняла правую руку вверх.

«Спасибо тебе, товарищ Светлана Валерьевна за попытку спасти меня, я тебе этого никогда не забуду».

В зале воцарилась тишина.

Светлана Валерьевна обладала большим авторитетом в трудовом коллективе и ей никто не рискнул возразить.

Еще бы. От нее зависел каждый присутствующий в зале человек.

Вслед за ней вверх потянулось еще несколько рук.

— Ну хорошо, давайте поставим вопрос на голосование. Кто за то, чтобы обсудить поведение товарища Каменева?

У меня отлегло от сердца. К неудовольствию председателя, больше половины проголосовало за обсуждение.

Не знаю подействовали ли на них слова главбуха или им захотелось подольше не работать, но это в корне поменяло ситуацию.

С этого момента люди в зале активно включились в процесс, они рассказывали истории из своей жизни, задавали мне вопросы, получали ответы.

Трубецкой, Артур и Слава рассказали, что моя семья полностью компенсировала ущерб и отдала в команду свою машину вместо разбитого Москвича.

Они поведали еще и о том, что я неоднократно помогал в сложных ситуациях в гараже. Что раздобыл для команды еще одну машину, запчасти и знаю о гонках всё.

К концу заседания, картина полностью поменялась, большинство волшебным образом встали на мою сторону. Всем стало понятно, что к поджогу я не имею никакого отношения и мои действия можно оценивать только положительно.

— Молодец Каменев, честь и хвала!

— Такому упорству позавидовать можно! Так держать парень, ты молодец.

Кричали с мест сотрудники автокомбината.

— Может быть ему еще и премию выписать, — раздосадованно вопрошал председатель товарищеского, — или назначить директором предприятия?

— А что? Это идея,товарищ председатель. Вот давайте у него спросим, хочет ли он стать директором? — смеялись в ответ мужики.

Тогда председатель с издевочкой в голосе обратился ко мне:

— Ну так что, товарищ Каменев, видите народ желает знать, поведайте нам о чем вы мечтаете? Как видите развитие своей профессиональной карьеры?

Он мстил мне за то, что заседание пошло не по его сценарию.

— О чем я мечтаю? — переспросил я его, — да, как-то нескромно рассказывать о мечтах.

— Да уж не стесняйтесь, поведайте нам.

— Я мечтаю стать хорошим гонщиком и вывести команду на лидирующие позиции в чемпионатах.

Сотрудники автокомбината активно поддержали меня.

— Дайте парню проявить себя!

— Надо давать молодым шанс!

Теперь у меня было совсем другое настроение.

Среди людей в зале я вдруг обнаружил лицо Андропова Константина.

Он был мрачнее тучи. Похоже ему не нравилось, то что происходило на его глазах.

Андропов почитал, что вышел сухим из воды и уже избавился от меня.

Нет дружок. Ты просчитался. Все только начинается. ты еще очень пожалеешь о своем малодушии. Больше я тебя жалеть не буду и жить с тобой тоже.

* * *

У Трубецкого были связи повсюду в автомобильном мире в ближайшие выходные мы всей командой отправились на тренировку на полигон НАМИ в подмосковный Дмитров на двух машинах.

Слава с Константином уехали раньше всех на трейлере с Соколом, они должны были выгрузиться к нашему приезду.

Мы же вчетвером, Трубецкой, Артур, Саша и я собрались в девять утра гараже для того, чтобы забрать канистры для бензина.

Заправлять на полигоне нас никто не станет, полигон не богадельня. Нужно приезжать со своим топливом.

На соревнования все выступали на девяносто третьем, но достать его даже в Москве по талонам было довольно проблематично.

На нашей автобазе выдавали талоны, но искать заправку, где их можно отоварить нужно было самостоятельно. К тому же у команды был свой лимит. Талоны имели ограниченный срок действия.

В то утро я немного припозднился, потому что переехал жить к Комбинатору.

По итогам товарищеского суда, после пожара нам все же запретили жить на территории, и мне приходилось добираться на работу на транспорте.

Я не учел, что расписание движения автобусов в субботу отличается от расписания в будни.