Кодекс дуэлянта. Книга 2 (СИ) - Волков Тим

И протянула мне фужер с шампанским. Пить мне не хотелось, поэтому я отказался.

— Ты чего? — шепнула сестра. — Сам же собрал всех. А сам стоишь тут чернее тучи.

— Нужные гости не пришли, — буркнул я.

Дарья задумалась.

— Тебе же вроде Григорьев нужен был?

— Ну, — кивнул я.

— Так он у оркестра стоит, музыку слушает! Не там ждешь его!

Я оглянулся и увидел нужного человека.

— Дарья, я… спасибо тебе большое! Я тут…

— Да иди уже! — рассмеялась та.

Я схватил шампанское, двинул к первому секретарю торговой палаты Ефиму Осиповичу Григорьеву.

Тот и в самом деле неприметно стоял у оркестра и наслаждался музыкой, закрыв глаза и подмурлыкивая мелодии.

— И в самом деле хорошо играют, — чуть понизив громкость голоса, произнес я.

— Музыканты Большой филармонии! — ответил Ефим Осипович. — Люблю их. Идеально играют. Ни одной лишней ноты. И как вам удалось их организовать на бал? У них расписан график на полгода вперед!

— Удалось найти «окошко», — улыбнулся я.

— Вам повезло! — улыбнулся Ефим Осипович. — Если бы не упоминание о них, то я наверняка бы не пришел на бал, уж извините меня за откровенность. Не люблю шумных мероприятий. Ну тут… Музыканты Большой филармонии… устоять не мог, это моя слабость!

— Удача благоволит сегодня мне! — сказал я. — Возможно, повезет и вновь.

Григорьев вопросительно глянул на меня.

— Ефим Осипович. Хотел с вами проконсультироваться.

— Ну что же, — растерялся тот. — Консультацию я, конечно, могу вам дать, отчего бы и нет? Тем более за такую музыку, какую вы организовали я просто обязан вас чем-то отблагодарить.

— Я хочу продать крупную партию камней графу Толстому, — произнес я, первое, что пришло в голову.

— Что⁈ — удивился Григорьев. — Графу Толстому⁈ Вы уж простите меня, Александр Константинович, но это большая глупость будет с вашей стороны.

— От чего же?

— Потому что граф Толстой обманет вас. Непременно обманет.

— Вы так считаете?

— Конечно! Я же первый секретарь торговой палаты, через меня все документы проходят. И договора Толстого проходят в два раза чаще — один раз на оформление и регистрацию, и второй раз на расторжение. Он всех обманывает. А люди с ним судятся. Так что советую вам держаться от него подальше, — Ефим Осипович понизил голос до шепота, произнес, воровато оглядываясь: — Между нами говоря, я считаю графа Толстого жуликом. Но это строго между нами!

— Конечно же, это строго конфиденциально! — кивнул я. Осторожно спросил: — Спасибо большое, что предупредили. Только вот с кем же мне тогда заключить договор?

Григорьев задумался.

— Да хотя бы с думным боярином Пантелеевым. Он всегда назначает честную цену, всегда берет большие партии. Очень достойный человек. Честный.

— Я, к сожалению, его не знаю, — театрально вздохнул я.

— Так это не беда! — растянулся в улыбке Григорьев. — Я вас познакомлю! Он мой хороший друг!

— Правда⁈

— Конечно! Вы — человек хороший, это сразу видно. Вон и в музыке кое-что понимаете. Не то, что молодежь! Включать этот свой — туц! туц! туц! — на всю громкость и рады. Ну что за музыка? Ей-богу, для дебилов!

— Я не могу воспользоваться таким щедрым предложением с вашей стороны! — воскликнул я.

— Ну что вы! Я же сам вам хочу помочь. Лишь бы вы с графом-жуликом дела не имели. У вас же есть лицензия на продажу камней?

— Без лицензии я ничего продавать не буду, — уклончиво ответил я.

— Ну вот и хорошо. Я вас обязательно сведу с Пантелеевым. Позвоните мне на следующей неделе, я все организую.

— Как я могу вас отблагодарить?

— Да вы что⁈ — воскликнул Григорьев, переменившись в лице, он был явно разозлен одним только намеком на денежную благодарность. — Даже не смейте такого говорить при мне! Я государственный служащий!

Кажется, я ходил сейчас по краю.

— Я не совсем правильно выразился, — осторожно ответил я. — Извиняюсь, если чем-то огорчил вас или задел. Я просто имел ввиду, что благодарю вас за помощь и хотел бы, чтобы эта благодарность была как-то выражена. Может быть, вас обрадует билет на концерт оркестра Большой филармонии?

— Что? — тон голоса Григорьева вновь изменился, теперь он был удивлен и заинтригован. — Разве у них будет в скором времени концерт в нашем городе?

— Конечно, — кивнул я. — И у меня как раз есть билеты на две персоны. Я с радостью отдам их вам. В знак благодарности.

Я достал билеты, которые мне отдал руководитель оркестра в благодарность за щедрые гонорары, которые я предложил им для участия в бале.

Григорьев, едва увидев заветные билеты, расцвел. Он сгреб билеты и уже ничего не мог говорить — улыбался от счастья.

«Отлично, — подумал я, не веря, что удалось так легко договориться с первым из нужных гостей. — Теперь нужно найти второго».

Я огляделся.

Титулярный советник Горного Министерства Дитрих Павлович Иванов появился на балу внезапно. Когда он успел проскочить мимо входа, где я стоял, я понятия не имел. Возможно, пришел в тот момент, когда я разговаривал с Григорьевым.

Дитрих Павлович подошел ко мне со спины и зычным звонким голосом воскликнул:

— Рад вас видеть, Александр Константинович!

Я резко обернулся. Рука невольно легла на пояс.

— Спокойно! — рассмеялся Иванов. — Я без оружия и никаких враждебных намерений к вам не имею. Напротив, хотел выразить свое восхищение праздником. Отличные закуски, прекрасная музыка! Только какой повод?

— А разве для праздника нужен повод? — спросил я, пожимая гостю ладонь в приветствии.

— Только недалекий человек устраивает веселье без повода. А вы, Александр Константинович, не такой человек. Я вижу в ваших глазах живой ум. А значит повод имеется. И видимо весьма значительный, раз вы раскошелились на такую закуску!

Иванов закинул в рот бутерброд с икрой, принялся, чавкая, жевать и щуриться от удовольствия.

— Ваша правда, господин Дитрих Павлович, — улыбнулся я. — Повод и в самом деле имеется.

Я осторожно взял гостя под локоток и отвел чуть в сторону, чтобы никто не помешал нашему разговору.

— Отец оставил мне в наследство один актив, — начал я. — Очень важный для нашей семьи.

— Выражаю свои сочувствия по поводу вашей утраты, — произнес Иванов. — Мы с господином Шпагиным-старшим пересекались несколько раз по делам государственной службы. Он мне запомнился человеком строгим и бескорыстным, ответственным. Замечательный человек был. Думаю, если он вам отписал наследство, а не вашему брату, то это единственное верное и правильное решение. Шпагин-старший в людях разбирался.

Иванов отпил шампанского, улыбнулся.

— Только я не совсем понимаю, как это относится к балу? Вы сказали, что он отдал вам один актив? Что это?

— Шахта, — ответил я, глядя Иванову прямо в глаза.

Он сразу же все понял — и растянулся в улыбке. Дитрих Павлович был человеком опытным и проницательным, и сопоставлять факты умел.

— Подкупает ваша прямота, — наконец произнес он. — От отца вам перешло многое. И ум — в том числе. Бал был поводом заманить сюда меня?

— Заманить — не самое хорошее слово. Мне просто приятно видеть вас здесь.

— Не льстите, — отмахнулся Дитрих Павлович. — По крайней мере, мне. Опыт службы на государственной службе трезвит. Лучше скажите все как есть.

— Пользуясь случаем, я хотел бы поговорить с вами о деле, про которое вы и сами, я думаю, догадались.

— Догадался, — кивнул тот.

— Прошу вас не счесть это за грубость или манипуляции. Но иной возможности встретиться с вами у меня нет. К тому же давно хотелось устроить бал и развеется — навалилось что-то все в последнее время.

— Отдыхать и в самом деле нужно, — кивнул Иванов. — Потому что если не отдыхать, то можно выгореть. Это уж поверьте мне на слово, знаю по себе! Надо отдать вам должное, придумано с балом хитро. Я давно не был на таких мероприятиях, все, знаете ли, служба, служба. Отдохнуть некогда.

Иванов наигранно вздохнул.