Антон Требунский - Ганза. Книга 1
— Мой приезд — не простая случайность, — вполголоса заметил чародей.
— Да? — мастер Боль отогнал воспоминания и перевел взгляд на собеседника. — Что на этот раз?
— Один из моих фамильяров сообщил мне о присутствии некоего чародея на территории империи.
При слове «фамильяр» Иероним неодобрительно скривил рот.
— Ну, это может быть кто-нибудь из твоих прежних или нынешних учеников, а может какой бродячий фокусник, знающий пару ваших трюков.
— Нет, не может! Фамильяр чувствовал силу, исходящую от него. Не ровня мне, конечно. Но достаточно сильный, чтобы оказаться серьезной помехой, — слова Фридриха не были похвальбой. Толстяк действительно был могущественным магом.
— Он может быть нашим врагом?
— Он уже враг нам. Я послал этого фамильяра к этому чародею, и когда он вернулся, то принес мне некоторые очень интересные известия.
— Откуда? Вернулся откуда?
— Из Кельна.
— Кельн в руках Католической лиги, не помню кто сейчас распоряжается в городе…
— Не суть столь важно, Иероним! Маг под защитой людей мятежников, независимо от того, кто владеет городом, — Фридрих использовал слово «мятежник», потому как и все в Ганзе считал вполне справедливыми притязания Фердинанда II на безраздельную власть в империи. — Но не более того. Он служит иностранцам. Определенным способом я узнал, кто его наниматели. В общих чертах, конечно, не зная конкретных лиц. Могу сказать лишь, что это снова Ост-Индские компании.
— Республика Соединенных Провинций и Англия?
— Да. И ты знаешь, деятельность этого мага уже серьезно повредила Ганзе.
— ???
Мысли мастера Боля лихорадочно метались вокруг событий последних дней. Что?! Что пошло прахом? Какой из его планов попал под удар противника?
— Корабль, что ты направил неделю назад во Францию, никогда не попадет туда.
— Валентин Аллейтнер?!
— Погиб, — качнул головой Фридрих, наливая себе еще вина. Посмотрев на свет сквозь оказавшуюся пустой бутылку, он тяжело вздохнул и кинул ее в угол. Иероним нервно дернул уголком губ.
— «Император Максимилиан» затонул в открытом море, — договорил чародей. Лицо мастера Боля недоуменно вытянулось.
— Затонул? — голос главы Верховного Магистрата был полон удивления.
— Корабль напоролся на камни, — пояснил Фридрих. — И исчез под водой где-то неподалеку от берегов Соединенных Провинций. Никаких подробностей не знаю, но дело откровенно нечистое.
Иероним не стал спрашивать, откуда его другу это известно. Он верил его словам. Вместо этого мастер Боль поинтересовался:
— А сведения о происходящем в других странах? У тебя они есть?
— Мало, и я в них не уверен. Они получены обычным способом и у меня не было еще времени убедиться в их достоверности. Я думаю, ты и так их знаешь.
— А все-таки? — мастер Боль достал из шкафчика у кровати новую бутыль.
Разлив вино по фужерам, Фридрих сделал значительный глоток и начал рассказывать.
— Ну, во-первых, Ост-Индские компании прекращают субсидирование Кристиана IV. Чем это чревато, думаю, понятно. В результате король останется в Европе, чтобы грабежом чужих земель окупить расходы на войну. Причина такого внезапного решения мне неизвестна. Подозреваю, они поняли нереальность своих планов относительно взятия датскими войсками Бремена и победы над императором.
— Тилли с нетерпением ждет сражения с Кристианом. Осенью, — улыбнулся мастер Боль.
— Да, я сам отправил к нему двух своих учеников. Антон Пфеффергаузен и Мартин Оберакер, помнишь? — Иероним не помнил ни одного из названных людей, но согласно кивнул.
— Далее, во-вторых, из Московии сообщают, что царь Федор ввязываться в войну не будет. Он не желает принимать ни одну из сторон, пока точно не будет уверен в ее победе. Строгая ориентация на политику невмешательства делает его плохим монархом. В этом он похож на своего отца, Бориса. Но тот пользовался при жизни большей любовью народа и умел ставить нужных людей на нужное место. Опасность представляет его сестра, Ксения. Она понимает, насколько мы ограничиваем торговлю Московского государства с Европой и какого источника доходов их лишаем, — очередная бутылка полетела в угол, к своей предшественнице. Иероним достал следующую.
— На севере ситуация лучше. При содействии Франции заключается мирный договор между Швецией и Речью Посполитой. Это дает Польско-литовскому государству возможность вступить в следующем году в войну на стороне императора…
— И дает возможность Швеции оказать поддержку Кристиану IV или даже самой ввести войска в империю. Густав II Адольф — известный полководец, не чета датскому королю.
Мастер Штейнман протестующе замахал руками. Только что сделав глоток, он не мог возразить собеседнику словами и поэтому использовал те нехитрые жесты, что имелись в его распоряжении. Наконец, обретя дар речи, он возмущенным тоном ответил:
— Швеция слишком ослаблена только что завершившейся войной. У короны нет денег на ведение боевых действий в Европе.
— Английская и голландская Ост-Индские компании обеспечат в случае нужды Густава деньгами, как это случилось с Кристианом.
— Угроза со стороны Испании не позволит им этого сделать, к тому же их финансовое состояние значительно ослаблено субсидированием датского короля, — маг довольно улыбался, приведя этот аргумент. Иероним кивнул, соглашаясь с доводами друга. — А Речи Посполитой ты в этом году передашь деньги на армию.
Мастер Боль обдумал это предложение и согласился.
— Кстати, насчет мага из Кельна. До сих пор не вернулась «Толстая Кэтти», на которой отправились в Амстердам — как ты считал инкогнито — Дитрих, Альберт и граф фон Вормсвирген. Я полагаю, что это тоже результат работы этого чародея. Возможно, они узнали что-то важное и поэтому были уничтожены. Кроме того, произошедший на днях почти поголовный арест наших шпионов в командовании Евангелической унии — тоже дело его рук.
Иероним прошелся по комнате, размышляя. Было видно, как он что-то решает про себя. Остановившись за спиной мастера Штейнмана, глава Магистрата заговорил:
— Нельзя позволять продолжать магу действовать. Нам придется отправить людей в Кельн, чтобы расправиться с ним. Проинструктируешь их относительно возможностей чародея, Фридрих. Это будут пятеро из Черной роты Ульриха Дункеля.
— Отлично, — немедленно согласился маг. — Войска Рекнагеля Пфальцского, одного из униатских главарей, направляются к Кельну. Нашим посланцам будет гораздо легче управится в хаосе военных действий. Особенно в городе, только что выдержавшем осаду. Я надеюсь, тамошний граф сможет оборонить его.
XII
— Дитрих!
Звал меня Себастьян. Я обернулся и посмотрел туда, куда он указывал. Позади на дороге показались всадники. Четверо. Альберт вздохнул:
— Опять?
За последние три дня, в течение которых мы пересекали республику Соединенных Провинций, двигаясь к границам империи, нам приходилось три раза сражаться с людьми, преследовавшими нас.
Себастьян утверждал, что это посланники того, кто совершил нападение на ганзейский двор в Амстердаме. Я был склонен ему верить. Видно, мы действительно приближаемся к ответу на вопрос о том, кто и зачем это сделал. Иначе бы нас не пытались так упорно остановить.
— Это точно за нами? — поинтересовался Альберт.
Я промолчал. Мы с Себастьяном не раздумывая приписали этих всадников к преследователям. Возможно мы и ошибались, но мне не хотелось рисковать.
— За нами, за нами, — ответил я, готовясь стрелять, как только представится возможность. Не стоило рассуждать, в этой глуши появление четырех всадников неслучайно. Тем паче, что первые две группы сами напали на нас. Поэтому чего еще можно было ожидать от чужаков, настигающих нас.
Мы придержали лошадей, готовясь оказать достойную встречу преследователям. Они же, наоборот, пустили своих галопом, догоняя нас.
Вытянув руку, я выстрелил, целясь в первого всадника. Осечка. Я помянул черта и разрядил второй пистолет, одновременно с выстрелом Себастьяна. Оба мы поразили одну и ту же цель. Один из преследователей вылетел из седла, застряв ногой в стремени. Лошадь проскакала еще немного, волоча всадника по земле, затем остановилась у канавы, служившей обочиной дороге.
Остальные трое приблизились, обнажая клинки. Один из них выстрелил в меня, но промахнулся. Мысленно возблагодарив Бога, я направил лошадь вперед, видя как за мной следуют Себастьян с Альбертом.
В противники мне достался цветасто разнаряженный голландец, носящий поверх одежды кирасу. Он тяжело дышал, словно лошадь, на которой сидел, и уже держал свой клинок занесенным для удара.
Мы встретились и оружие соприкоснулось, вышибая искры. Выбрав момент между его ударами, которые я либо парировал, либо уклонялся от них, мне удалось сделать выпад, невзирая на то, что валлонский меч больше удобен для рубящих ударов. Клинок вонзился в незащищенную сталью левую подмышку моего противника. Провернув меч в ране, я выдернул меч из его тела.
