Сара Андерсон - Мужчина с привилегиями
Джулия и девушка направились к ним. Когда до них оставалось совсем немного, Джулия вдруг резко сменила направление. Мэгги потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: мужчина, к которому поспешила Джулия, выглядел постаревшей версией Джеймса. Должно быть, это его отец?
– Джеймс. – Супермодель приветствовала Джеймса поцелуем в обе щеки.
– Полин. Ты прекрасно выглядишь.
Увидев, как его руки легли поверх рук Полин, Мэгги ощутила неожиданный прилив ревности. «А ведь у меня нет никаких прав ревновать. Что было, то было…»
Полин обернулась к Мэгги.
– Полин Уолкер, – представилась она, протягивая руку с безупречным маникюром. – Прекрасное ожерелье!
– Спасибо. Мэгги Сердце Орлицы. Приятно с вами познакомиться.
Полин кивнула и вновь сосредоточила свое внимание на Джеймсе.
– Ты расстроил Джулию, – мягко побранила его она.
– Это все новости? – Они усмехнулись друг другу. Вообще, в их поведении чувствовалась скорее дружба, нежели что-то большее, поэтому Мэгги удалось немного расслабиться. – Как поживаешь?
Полин вытащила из сумочки сигарету и зажигалку.
– Занята. А ты?
– То же самое.
Джеймс щелкнул зажигалкой.
– А ведь курить здесь запрещено, – заметил он.
Полин фыркнула:
– Как будто кому-нибудь до этого есть дело!
– Джеймс, дорогой! – Между Мэгги и Полин вторглась Джулия. – Как приятно видеть вас снова вместе! Ты так не думаешь, Алекс?
– Разумеется, – ответил Александр Карлсон, не отрывая взгляда от лифа Мэгги.
Помня о словах Джеймса, она на всякий случай отодвинулась дальше.
– Я так не считаю, – ровным голосом сказал Джеймс.
– Когда ты вернешься домой, сын? – спросил Алекс.
– Когда закончу дело.
– Пойдем-ка поговорим.
– Да-да, вразуми-ка ты его!
И прежде чем Мэгги сумела что-нибудь сделать, Джулия подтолкнула Джеймса в сторону двери.
– Мне нечего сказать, – пожал плечами Джеймс. – Я сам решаю, что мне делать.
Джулия схватила Джеймса за обе руки.
– Дорогой, не устраивай сцен, – проворковала она. – Иди поговори с папой. – Говоря это, она легонько отталкивала его от Мэгги.
Дверь за ними захлопнулась.
* * *– Значит, вы и Джеймс? – спросила Полин, выпуская изо рта облако дыма.
– Не понимаю, о чем вы…
– Думаю, вы прекрасно все понимаете. Джеймс – роскошный парень.
Однако, говоря об этом, она смотрела на кого-то другого. Мэгги проследила за ее взглядом и увидела молодого мужчину, смотревшего на них. Точнее сказать, на Полин. В мозгу Мэгги словно что-то щелкнуло: «Кажется, Полин совсем не желает выходить замуж за Джеймса. Ей нравится кто-то другой…»
Мэгги ждала продолжения. Может быть, она узнает что-нибудь о Джеймсе?
Полин вздохнула и перевела взгляд на нее:
– Это нашим матерям взбрело в голову поженить нас, когда нам было по десять лет. В этом мире главное – не счастье, а влияние.
В ее голосе неожиданно прозвучали грустные нотки. Странно, но эта красивая девушка все больше нравилась Мэгги.
– Все может измениться. Главное – этого захотеть.
– А что, если я не знаю, чего хочу? – Полин вновь смотрела в сторону незнакомого Мэгги мужчины.
– Кто он? – решилась спросить Мэгги.
– Можно сказать, никто. – Полин бросила свою сигарету в пустой бокал.
– А что, если Джеймс не хочет жениться? – Мэгги не сказала «на вас».
Глаза Полин стали холодными. Теперь она больше походила на мать Джеймса.
– Вот что я вам скажу. Кажется, вы из другого мира, поэтому не знаете, что мужчины, подобные Джеймсу или его отцу, не умеют любить. В их мире любовь – недопустимая роскошь. Не забывайте об этом, если не хотите закончить с разбитым сердцем.
С этими словами Полин отошла, оставив Мэгги растерянно смотреть ей вслед.
Глава 15
Джеймс постарался высвободиться из железной хватки своей матери. Черт возьми, он ведь обещал Мэгги не оставлять ее одну!
– Ты с ума сошла!
– Джеймс, – непререкаемым тоном заявил его отец. – Холостяки могут быть избраны в палату представителей, но, черт возьми, этого может добиться любой идиот. У тебя же иная цель. Если ты хочешь добиться чего-нибудь более значительного, тебе необходима жена.
– Слушай, отец, это ты так страстно хочешь быть президентом, не я. Ты женат, вот и устраивай предвыборную кампанию!
– Вспомни Билла и Хилари, дорогой! – вмешалась его мать. – Подумай о том, чего они достигли, – и это потому, что они были и остались вместе. Подумай о том, чего ты сможешь добиться, когда рядом с тобой будет Полин.
Все это время Джеймс не переставал думать о Мэгги. Как-то она там одна?
– И я так скучаю по тебе! – решила сменить тактику его мать. Джеймс закатил глаза. Его мать прибегала к слезам только тогда, когда не могла получить желаемого. Ее слезы иногда срабатывали, даже в случае с отцом. – Ты мой единственный ребенок. Я надеюсь дожить до своих внуков… – Она всхлипнула.
Да, его мать умела играть на чувстве вины. И ведь это работало! В последний раз, когда его мать принялась так же манипулировать им, он согласился, что жениться на Полин – не совсем плохая мысль. Но на этот раз он не позволит ей поймать себя!
– Ну как, все на сегодня? Мне завтра утром вылетать.
– Джеймс, пожалуйста! – Слезы исчезли так же быстро, как появились. Джулия сердито уставилась на него. – Я не знаю, что ты собираешься доказать, работая в той дыре, но мне кажется – уже достаточно. Это плохо сказывается на твоей карьере. Твое место здесь, рядом с семьей, которая тебя любит.
Джеймс молча повернулся, но тут отец схватил его за руку:
– Твоя мать права. Уже достаточно! Пора вернуться. Я уже обсудил это с Леноном. В конце месяца тебя отзовут обратно.
– Ты что?! – задохнулся Джеймс.
Глаза отца сверкнули.
– На этот раз тебе не удастся обыграть Мэйнарда. Да и к тому же кто хочет засадить старого судью? Никто, кроме тебя! Лучше позволить этому делу заглохнуть, чем получить публичное унижение от проигрыша. Разумеется, тебя ждет повышение. Я это уже тоже обсудил.
Джеймс резко выдохнул.
Ленон отзовет его обратно в округ Колумбия? А что же тогда значила сегодняшняя встреча в его офисе? И судья Мэйнард останется безнаказанным? А как же Мэгги? Что будет с ней?
Его мать продолжала сверкать глазами. Джеймс даже не мог вспомнить, когда в последний раз его родители были так единодушны. Неожиданно он понял, что это будет значить, – ему больше никогда не увидеть Мэгги. Более того, возвращение в Вашингтон будет означать и другое поражение. Ему придется принять правила игры, принятые в этом обществе. А если это произойдет, то сколько времени пройдет, прежде чем он станет похожим на своего отца – человека без твердых моральных устоев?
Нет, этому не бывать!
– Вот что я вам скажу, – низким голосом заговорил Джеймс. – Я ваш сын, а не пешка. У меня есть работа, у меня есть своя жизнь. Я не собираюсь возвращаться домой и жить по вашей указке. И женюсь я на той девушке, которую выберу сам, а не на вашей избраннице. И если я решу стать президентом, это будет мое решение, а не ваше. И можете быть уверены – я не позволю, чтобы мои дети росли рядом с вами!
Его мать резко выдохнула:
– Мы откажемся от тебя! Лишим наследства! У тебя ничего не будет. Ты станешь никем.
– В жизни есть вещи, которые хуже бедности. – Кажется, о чем-то подобном ему уже говорила Мэгги.
Его мать заблуждается. Деньги не делают человека сильнее. Власть, к которой его толкают родители, основана на страхе и зависти. Такая власть временная, и она ничего не изменит к лучшему. Благодаря Мэгги он, кажется, начинает постигать другую истину. Настоящая сила – в любви. Настоящая сила заключается не в том, чтобы сломить, а чтобы отдать. Настоящая сила – в свободе выбора.
Не попрощавшись, Джеймс открыл дверь и вышел. Его отец пророкотал ему вслед что-то требовательное и угрожающее, но Джеймс не стал останавливаться. В эту минуту его волновала только Мэгги.
* * *Возле бара Мэгги не было. В зале, кажется, тоже. Конечно, она могла быть в туалете, но Джеймс в этом сомневался. Он вышел на улицу. Облегчение нахлынуло на него, когда он увидел Мэгги возле фонтана. Облегчение и усталость…
Как же он устал! Устал играть в игры, которые здесь были частью повседневной жизни. Ему хотелось домой. Но его дом не тут. А где же? Перед мысленным взором Джеймса предстали широкие равнины Южной Дакоты. Да, он многое отдал бы, чтобы оказаться там! Там, где у людей нет никаких тайных умыслов. Там, где Мэгги могла бы быть самой собой, а не какой-то фиктивной версией себя.
