Юрий Валин - Война после войны. Пропавшие без вести
Предводитель крестьян смотрел на наглое красивое лицо гостьи, на изобилие драгоценностей, и очевидно, сельского вождя начинали обуревать сомнения.
– Так вы про «Две лапы» изволили молвить? Ну и как, понравился замок благородной леди?
– Несколько запущен, но место живописное. Вы, я вижу, не прочь напроситься в гости?
– Нет. Тот замок не для людей. – Бородач стиснул топор. – Вы там еще не бывали, иначе…
– Что иначе, уважаемый? – Катрин холодно улыбалась. – В моих краях говорят – «не зная броду, не лезьте в воду». Так это про неучей вроде вас. Магия – искусство древнейшее, к ней тонкий подход нужен. Мы живем в замке не первый день. И древнее заклятье на стороне законной хозяйки. И всегда так будет.
– Тридцать лет назад в замке тоже правили благородные лорды. Мы-то помним, как нам забыть…
– Это ты кому будешь рассказывать? Я историю до античных времен изучала. В том, что случилось тридцать лет назад, не только те благородные, но недальновидные лорды и Фир Болг виновны. Разве не так? Челядь тогда полезла не в свое дело. Или о том вы забыли?
– Ну… Кто ж знал. – Мужик нахмурился. – Наши отцы и деды прокляли тот день.
– Лучше поздно, чем никогда. Надеюсь, вы искренне раскаялись. Время-то было. В таком случае «Две лапы» не станут держать на вас зла. Принесите присягу, и старое предательство будет забыто. Но за неуважение ко мне и оскорбление моих людей последует безжалостная кара. Тут уж не обессудьте.
– Присяга? Но, миледи…
– Прежде всего опустите свои дурацкие луки, – рявкнула Катрин. – Что за манеры? Экие вы весельчаки, да простят вам боги. Леди готова говорить с вами, а вы так и нарываетесь на грубость, олухи лесные. Замку и Медвежьей долине нужны мирные и порядочные пахари, а не заросшее как йети, жиганское жулье. Кто не хочет неприятностей и не желает видеть меня хозяйкой этой земли – убирайтесь поживее. Держать силой никого не собираюсь.
– Куда уходить? – Кажется, бородач по-настоящему перепугался. – Наши деды здесь…
– Про ваших дедов я уже слышала. Повторяю: «Две лапы» не станут защищать быдло, не ведающее, что такое совесть и преданность. Хамью, осмеливающемуся нападать на беззащитных девушек, в Медвежьей долине место лишь на дубовом суку. Даже могил не оставлю, выведу как класс. – Катрин обвела непреклонным взглядом молчавших бородачей. Вышло по-настоящему сурово, и удовлетворенная землевладелица продолжила: – Пока я снисходительна, недовольные и колеблющиеся могут свободно убраться с моей земли. Дорога открыта. Тинтаджу нужны рабочие руки. Я королю напишу письмо, – вам место на каменоломнях попридержат. Миска баланды всем гарантирована.
– Миска чего? – робко спросил кто-то из бородачей помоложе.
Катрин усмехнулась:
– Отстали вы от жизни. Барсуки заросшие. Когда до вас доходили последние вести из столицы?
– Два года назад, – настороженно пробормотал старший.
– В Тинтадже многое изменилось. Там новые законы, и они не покажутся вам излишне мягкими. Я готова поведать вам, что творится в мире, а потом вы сообща поднапряжете ум селянский и решите что делать. Повиноваться королевской воле или искать места поуютней Медвежьей долины…
Теперь Катрин была уверена, что удастся побывать в деревне. Оставалось надеяться, что и выбраться из того гнезда пейзанской анархии удастся.
«Что ж мне так много надо? В каждую дырку затычка. На кой черт мне восстанавливать законный порядок и налаживать общественные связи? Вот дура, хоть бы Энгуса туда не тащила».
Процессия шествовала вдоль опушки. Катрин то и дело ловила на себе мужские взгляды, и нельзя сказать, что они сплошь были приветливыми и восхищенными. Адекватно вел себя только предводитель ополчения. Несмотря на безобразную бороду «веником», вождь явно обладал здравым умом и определенной интуицией. Поддерживал вежливую беседу, поглядывал снизу вверх и при этом не выражал желания немедленно поменяться местами. Остальные пахари-разбойники косились с плохо скрытой опаской. Бесспорно, многие из них считали наилучшим выходом стукнуть незваную госпожу по голове и аккуратно зарыть в лесу, предварительно освободив от оружия, украшений и прочих социально-оскорбительных излишеств. Ну, может, еще кое-что сотворить, пока тело теплое. Такие идеи не нравились не только Катрин, но и Вороному. Конь свирепо косился на крестьян, щерил зубы. Возможно, жеребцу претил запах деревенских жителей. Запах был действительно не очень…
Катрин высокомерно улыбалась и слушала светскую беседу. Спокойный, как бревно, Энгус обсуждал со старостой предстоящую зиму. Модная аграрная тема, насущная, жаль только сама латифундистка понимала немногое. Сама виновата, нужно было в свое время больше дачными делами интересоваться. Дожди, сенокос, приплод, закваска-засушка. Молодец Энгус. Лишнего не болтает, о делах в замке упоминает расплывчато и вскользь. Взрослеет мальчик. Благотворное влияние Блоод, не иначе.
Едва заметная тропа вывела в низину. Перешли по хлипким мосткам ручей, поднялись между холмами, и Катрин увидела деревню. Неровный, но с виду крепкий частокол, за ним крытые камышом и соломой приземистые крыши домов. Струйки дыма из очагов, худосочная сторожевая вышка. Общинная простота и патриархальность. Доподлинно невинны и безгрешны помыслы жителей пасторалей сих… Хорьки вонючие.
Застучали по чему-то металлическому, звонкому. Донеслись крики с вышки-жердочки. По крайней мере, служба оповещения здесь работает.
В сопровождении почетного караула-конвоя Катрин и Энгус въехали в бревенчатые ворота. В первую минуту девушку поразило количество детей. С демографией здесь все было в порядке. Вероятно, сказывались длинные зимние ночи и скромный выбор культурных развлечений.
Процессия остановилась на тесной площади в центре деревни. Люди шептались, переговаривались, кто-то хихикал. Ждать, когда все насмотрятся и обсудят гостей, смысла не было. Взирая поверх голов, Катрин заговорила. Возможно, гостья выглядела вызывающе надменной, но леди Медвежьей долины осознавала, что стоит прямо взглянуть в удивленные, любопытные, недобрые, тупые и всякие прочие рожи, и она непременно собьется с мысли.
Краткая лекция по изложению текущего политического и международного момента прошла в удивительной тишине. Один раз девушку прервала укушенная несознательными блохами собака, но шавку тут же пинками призвали к должной тишине. Катрин упомянула о подавлении злоумышленного бунта против Короны, о перемирии с горцами и о новой национальной политике в отношении дарков. Уделила внимание ужесточению законов, карающих за измену и бродяжничество. Возможно, король истолковывал бы отдельные юридические параграфы в несколько ином свете, но Его Величество был далеко, а здесь манор[9] леди Мезозойской. Чего хотим, то и вещаем.
Если позволят.
Когда докладчица закончила, в толпе раздался громкий вызывающий хохот. Катрин не слишком удивилась. И до этого кожей чувствовала, что все гладко не пройдет. Слава богам, показное веселье демонстрировали всего несколько человек.
– Вот же заливает девка! Эй, Жигун, ты кого нам привел? Не мог ей сам, под кустом, ума-разума вправить? Врет ведь, курва гладкая, и не краснеет.
Староста пожал плечами:
– Врет или нет – дело общества решить. Я в замке нынче не был, да и ты, Раф, туда давненько не наведывался. Леди, сам видишь, – богатая. Что ей врать-то?
– Врать ей вовсе не нужно, это уж точно, – насмешливо поддакнул Раф. Раздвигая людей плечом, бунтарь неторопливо двинулся к центру. За ним, как привязанные, двигались еще трое. Все немаленькие дяди. Правда, одного Катрин сразу скинула со счетов – знакомый. Этот без пальцев много не набезобразничает. – Да уж, зачем ей врать, – издевательски продолжил рыжебородый Раф, – девка-то нашла все, что искала. Слазь, красотулька, этот жеребчик не по тебе. Тебя другой «коняшка» ждет – ох, не пожалеешь, что сменяла. А серебришко какое-никакое мы тебе оставим. Если ласковая будешь. Ишь, разъездились потаскушки бродячие…
На похабные ухмылки и смешок Катрин внимания обращать не стала. Раздумывала: сразу достать глефу или подождать еще? Тесновато здесь, неизбежно народец пострадает.
– Так как, цыпочка? Или трепыхаться будешь, милашка королевская? У нас здесь тишь и благолепие – городской стражи мы отроду не видывали, – Раф смотрел почти ласково.
– Ты бы это… поосторожнее, – предостерег староста. – Если она действительно леди, плохо будет.
– Да ну?! Неужто леди? Ох, она мне тогда что, по-собачьи не даст? – заржал рыжий хам.
– Дам. Чего ж не дать, – Катрин выдернула ногу из стремени, соскользнула на землю. Энгус догадливо подхватил поводья Вороного.
Катрин стояла лицом к лицу с деревенским бандитом. Рыжая борода едва не колола ее подбородок. От мужика так и перло псиной. Тем лучше. Жалеть будет некого.
– Можешь уйти. Прямо сейчас. И в Медвежью долину никогда не возвращайся.
