Александр Маркьянов - Сожженные мосты. Часть 3
— Прошу сдать оружие и проследовать до выяснения — полициянт выдал заученную фразу.
— О как! Аж ПрОшу. А не ПрошУ. А ты кто таков, панове, чтобы тебе казак оружие сдавал? Обзовись хоть.
— Исправник Вотыла. Прошу сдать оружие и проследовать.
— Исправник. Ну так вот… исправник. Я сотник Велехов, прикомандирован к штабу Виленского военного округа, выполняю особое задание. Задерживать нас вы не имеете права. Приказываю немедленно освободить дорогу.
— Вы не имеете никакого права действовать на нашей территории, пан казак! Тем более на дороге, это наша зона ответственности.
— Ты совсем глухой, исправник?! Мы выполняем особое задание штаба округа! И тебе мы ни отчитываться, ни тем более оружие сдавать — не обязаны. Приказываю освободить дорогу.
— По правилам мы обязаны вас препроводить до выяснения.
— А ты свяжись со штабом округа. Спроси генерала Тадеуша Комаровского, командующего. И объясни ему все это. Давай, только быстро. Мы и так из графика выбились. А я пока в машине посижу, подожду — как свяжешься, доложишь, что там граф Комаровский тебе скажет. Если он соизволит с тобой гутарить.
Сотник рисковал. Но рисковал оправданно. Он уже знал немного поляков, и знал что никто не осмелится связываться со штабом округа. Даже запрос на подтверждение полномочий будет расценен генералом Комаровским, польским аристократом с его обычным гонором, как личное оскорбление. Поляки были такие.
Через несколько минут дорогу разблокировали и их пропустили…
Вечер 19 июня 2002 года
Виленский военный округ, сектор «Ченстохов»
Пункт временной дислокации
— Ну? Пан Вацлав? Мабуть сам скажешь, что в машине?
— Все равно прознаете… — мрачно процедил поляк.
— То есть так. Прознаем обязательно.
— На машине таможенные пломбы. Вы имеете право их вскрывать только в присутствии представителя Таможенного корпуса.
— Сообщили. Да вот незадача — нету на месте представителя Таможенного корпуса. А у меня есть мысль, что машина сия — заминирована. И представляет опасность для всех здесь находящихся. Потому я и имею право ее вскрыть, с обязательным последующим уведомлением Таможенного корпуса. Письменным. Так, пан сотник?
— Точно так, пан подъесаул.
— Вот и добре. Огнев, вскрывай давай.
— Есть!
Хорунжий Огнев навалился на ломик — и проволока, на которую была наложена таможенная пломба, треснула, уступая грубой силе.
— Вот так… Открывайте. Осторожнее…
— Ни х… себе…
Снизу до верху, до самого верха стояли большие картонные коробки без каких-либо обозначений на них. Казаки уже знали, что в них такого возят.
— Велехов. Ты взял — глянь.
Сотник, уже пришедший в себя и отхлебнувший для снятия стресса стакан горилки, взял коробку, ножом аккуратно вспорол клейкую ленту, скрепляющую ее половинки.
— Марльборо.
— Не Марльборо, а Мальборо. Никогда не курил?
— Кубыть нет. Какое это к чертям курево…
— Ах, да… Североамериканские сигареты. Правда, сделаны в Кракове. Набиты чуть ли не сеном. Совсем обнаглели, в открытую прут.
— Их казна почем принимает?
Подъесаул прикинул.
— Не спирт, конечно… но тысячу дадут. Их не продашь, только выкинуть. И фура подлежит конфискации в пользу Круга, потому как на ней контрабанду везли. Тоже за нее получим. Дюже добре сходили. Так ведь, пан Вацлав?
Пан Вацлав с этим согласен не был — но его мнение никого и не интересовало…
Нашли через час, когда пана Вацлава посадили на цугундер. Дождь усилился и ждать полициянтов, которые должны были забрать контрабандистов, было бессмысленно. Казаки ушли в модуль, повечеряли чем Бог послал, и только налили по второй — как в модуль забежал Чебак с глазами, выпученными так будто он привидение узрил.
— Казаки… там еще что-то есть.
— Где? В сортире что ли?
Модуль грохнул хохотом — Чебак как раз выходил в сортир, да что-то надолго вышел.
— В машине!
— В какой-такой машине?
— Ну, которую сегодня заполонили! Там не только сигареты есть.
— А ты как понял? — спросил Чернов.
— А я мимо шел, по борту стукнул — а там твердое что-то.
Казаки переглянулись.
— Спытаем?
— Добре, пошли…
Накинув дождевики, вышли в ночь. Время было еще не ночное — но серое небо и непрекращающийся дождь погасили все краски, окунули мир в какую-то серую хмарь. Сапоги хлюпали, почва разъезжалась под ногами, дождь упорно молотил по брезенту плащей. Было холодно и мерзко…
Луч аккумуляторного фонаря вырвал из темноты мрачную громаду фуры, загнанной в жилую зону.
— Где? Показывай.
— А вот тут. Тут, постукайте…
Велехов постучал, пальцы наткнулись на что-то твердое. Не похожее на коробки с блоками сигарет. Сплюнув в грязную лужу, натекшую с тента — он в ней стоял — сотник вытащил из ножен нож…
— Погодь! — сказал подъесаул, — обожди трохи. Не режь, нам эту машину продавать потом. Помоги-ка.
Тент крепился на каркасе полуприцепа такой длинной лентой, пропускавшейся в прорези лента, вдвоем казаки освободили один борт и подняли тент наверх, перемазавшись и промокнув. Чернов подпрыгнул, крепко вцепившись в стойку кузова, подлез повыше. Сам Велехов сделать этого не мог — действие обезболивающего уже прошло, и рука ощутимо болела.
— Держи зараз!
Чебак, Огнев и Велехов приняли длинный и большой деревянный ящик, тяжелый настолько, что еле удержали его втроем…
Следом, прямо в лужу, обдав всех грязными брызгами, молодецки спрыгнул Чернов.
— Матка боска… — сказал кто-то.
— Потащили в модуль! Королев!
— Я!
— Выставить охрану у машины! Немедленно!
— Есть!
Матерясь последними словами, оскальзываясь в грязи, длинный ящик втащили в модуль, бухнули на пол. Все уже понимали — что увидят в этом ящике…
— Огнев, лом где?
— Вот, господин подъесаул.
— Ну, давай. Осторожнее трохи.
Богатырски наваливаясь на лом, Огнев выдавил один за другим гвозди, открыл крышку…
— Дюже добре…
Подъесаул наклонился, достал из ящика нечто тяжелое, завернутое в промасленную бумагу. Отодвинув в сторону напитки (что-то и на пол упало), положил это на стол, развернул…
На столе, матово блестя в свете «летучей мыши» под потолком консервационной смазкой, лежала винтовка. Короткая и удобная, со складным прикладом, с коротким стволом. Устаревшая — но не слишком, такое оружие держат на складах длительного хранения на случай войны и всеобщей мобилизации.
— Зэ-Бэ шестьдесят два, десантная модификация. Выработана заводами «Шкода» в Австро-Венгрии, в одна тысяча девятьсот семьдесят первом году. Механизм от автоматической винтовки Токарева, патрон наш, казачий, семь и шестьдесят два. Одиночный и автоматический огонь, допускает установку оптических прицелов и метание наствольных гранат. Вот такие вот дела, браты казаки…
— С консервации? — спросил Велехов.
— С нее самой. И сдается мне, казаки, что не в магазине куплено, потому как в консервационной смазке в магазинах не продают.
— Оно так…
— Глянем, что еще там есть?
— Добре, глянем.
Сотник Королев уже выставил караул, двое казаков в тех же брезентовых плащах — дождевиках и с автоматами, нахохлившись неподвижно стояли под дождем…
— Кто? — лениво окрикнул один из них.
— Свои. Чернов.
— Добре…
Чернов остановился около кричавшего казака.
— Ты как службу несешь? По уставу караульной службы ты меня только одного к себе допустить должен. У тебя фонарь есть?
— Так точно. Виноват.
— То-то и оно. Карауль как полагается, здесь в машине добра — навалом…
— Есть.
Точно также легко, будто и не пили вовсе, подъесаул забрался в кузов.
— Лом мне подайте!
Затрещали вскрываемые ящики, казаки молча ждали.
— Вот этот принимайте!
Тяжеленный ящик спустили вниз, потащили вдвоем в модуль.
— И этот. Все!
В первом ящике, длинном, длиннее первого оказался пулемет. Самый настоящий, причем не австро-венгерский, как можно было предполагать — а римский машингевер, MG-3 в короткой модификации, да еще со стандартной прицельной планкой под установку прицела. Такие пулеметы перестали выпускать в восемьдесят втором, этот был семьдесят шестого года выпуска. Всего пулеметов в ящике было два и лежали они как полагается — со сменными стволами, с барабанами и со всем ЗИПом. Все было завернуто в промасленную бумагу и сверху покрыто консервационной смазкой…
— Погодь. Ну-ка держи!
Пока Велехов держал пулемет, подъесаул внимательно его осмотрел.
— Перестволённый. Второй категории, но ствол новый совсем поставили. Кто-то это все готовил и нехило. Давай следующий…
Навалились, открыли следующий ящик.
