Сергей Лысак - Дымы над Атлантикой
— И слава богу, Джеймс. Нечего Вам делать на том Барбадосе. Будьте моим гостем до самого отхода. "Норфолк" завтра поставят к причалу в грузовом порту, чтобы для ваших людей не было проблем со сходом на берег, так как стоять еще долго. Если хотите, наша верфь может помочь с ремонтом корабля. Если вам что-то понадобится, говорите, найдем. В любом случае, вы сможете покинуть Форт Росс, когда захотите, но куда вам сейчас идти?
— Увы, некуда, сэр. Если разве что на Гудзон.
— Ближний свет! Оставайтесь, Джеймс, не пожалеете! Тем более, сейчас грядут события, которые сыграют заметную роль в истории. И Вы сможете увидеть все своими глазами, а не довольствоваться той информацией, которая дойдет до Европы спустя несколько месяцев, обрастая по дороге разными сплетнями и небылицами.
— Вы имеете ввиду приход испанской Новой Армады?
— Именно.
— Об этом, как раз таки, я и должен был предупредить Вас. Но тут уже давно все знают. Кроме этого, мне поручено рассказать о том, что происходит сейчас в Англии и в Европе.
— Так вот оставайтесь и расскажите! Зачем Вам это промозглый зимний Гудзон у черта на рогах?!
— Если так, то я с радостью приму Ваше приглашение, сэр! Честно говоря, о Тринидаде у меня остались самые лучшие воспоминания.
— Ну вот и прекрасно! Я всегда рад гостям, Джеймс! Тем более, пока Вы отсутствовали, здесь произошло очень много интересного…
Когда гости удалились обратно на корабль, клятвенно пообещав быть вечером на банкете в их честь, Леонид, Матильда и Карпов снова собрались в рабочем кабинете обсудить последние события. Матильда первым делом выдала краткую характеристику каждого из англичан и подвела итог.
— В целом, как мы и предполагали. Паркер и его люди сами искренне верят в то, зачем их сюда послали. И самое удивительное, что это, скорее всего, правда. Мы очень нужны Англии. Настолько нужны, что нам готовы простить и эскадру Холмса, и Ямайку, и все прочее.
— Что неудивительно. Карл Второй очень надеется с нашей помощью если не вышвырнуть вообще испанцев из Америки, то уж по крайней мере серьезно подвинуть. Для этого и затеял авантюру с покушением.
— Но на что же он рассчитывает? Откуда такая уверенность, что мы обязательно обратимся к нему за помощью? Ведь мы можем его откровенно послать после того, как разберемся с этой самой Новой Армадой!
— Не знаю. Каррингтон Паркеру этого не говорил. И никто не говорил. Вообще, у меня создалось впечатление, что наш старый друг Мэттью все это специально подстроил. Он был уверен, что мы обязательно захотим пообщаться с Паркером лично, и я загляну ему в душу. Поэтому и говорил то, что не противоречит информации в письме короля.
— Значит, он тебя раскрыл?
— Да. Но болтать об этом не будет. Он сам обладает похожими способностями, просто не такими сильными. И если эта информация всплывет, то все может закончиться для него обвинением в колдовстве. В Англии религиозных фанатиков, находящихся у власти, тоже хватает. И король не поможет, если дело получит огласку. Поэтому Каррингтону гораздо выгоднее скрыть эти сведения даже от короля, чтобы пресечь любую утечку информации. Удивительно, но в данном случае наши цели совпадают, и именно в этом плане он вредить нам не должен.
— Но как же он сумел раскрыть тебя?!
— Скорее всего, все понял, когда я заглянула ему в душу. И еще… В Англии есть человек, который приходил в дом Каррингтона под личиной купца. Он назвался прислуге Джоном Смитом, купцом из Чатема, но вряд ли это правда. Так вот этот самый Джон Смит, или кто он там на самом деле, сумел открыть память Джеймса Паркера, которую я закрыла. И Паркер вспомнил все. А на это способен лишь человек, обладающий силой дара не меньше, чем у меня. Во всяком случае, Мэттью Каррингтон этого добиться не смог.
— Приплыли… Еще один Вольф Мессинг?
— Не знаю, насколько он "мессинг", но этот человек явно обладает огромной силой дара. И он, похоже, хорошо знаком с Каррингтоном. Прислуга обратила внимание, что расстались они, как добрые друзья. Во все то время, пока Паркер жил в доме у Каррингтона, этот человек больше никогда не появлялся.
— Интересно… Очень интересно… Ай-да старина Мэттью, не ожидал… Ладно, с Паркером понятно. А остальные трое?
— А остальные вообще ничего не знают. Кроме, разве что, самых нелепых слухов о нас. Цель миссии до них не доводили, приказ Адмиралтейства и инструкции от Каррингтона получил только Паркер. Сегодня у нас соберутся почти все офицеры "Норфолка", но не думаю, что кто-то из них знает больше.
— Понятно… Значит так, сеньоры и сеньориты… Леди и джентльмены… Дамы и господа… Матильда, дорогая, как прибудут гости, обеспечиваешь прием со всем радушием. И заодно просканируешь всех. Особенно, когда гости дойдут до нужной кондиции. Проблем с этим не будет?
— Не будет. Так даже гораздо проще, в состоянии опьянения человек более открыт и уязвим. И ничего не поймет и не вспомнит.
— Отлично. Теперь Ваша задача, герр Мюллер. Обеспечить безопасность мероприятия и приличное женское общество из твоих… "гестаповцев". Есть такие?
— А как же, мой каудильо?! В нашей работе без прекрасных дам нельзя! Все будет в высшей степени чинно, благопристойно, безопасно, а если кто из гостей пожелает продолжить знакомство в более интимной обстановке, то еще приятно и шикарно. Номера в "Астории" уже готовы, и ждут своих постояльцев. Все за счет фирмы!
Глава 5
На, боже, что мне негоже…
Бортовая качка была довольно ощутима, что мешало астрономическим наблюдениям, но Хосе Домингес, — штурман "Сан Диего", все же успешно справился с задачей, взяв высоту Солнца секстаном и ушел в штурманскую рубку заниматься вычислениями. Вообще-то, в штурманскую рубку, — это громко сказано, но небольшое отдельное помещение, сделанное именно для этих целей, на корабле присутствовало. Что сразу бросалось в глаза и выделяло "Сан Диего" из многих его собратьев, построенных на европейских верфях. За действиями штурмана внимательно наблюдал капитан, и когда наблюдения были закончены, поинтересовался.
— А что дальше, сеньор Домингес? Ведь Вы брали высоту Солнца не в момент полудня!
— А дальше — расчеты, сеньор капитан! А после расчетов — графические построения на планшете. Не волнуйтесь, не заблудимся. Высоту Солнца в полдень я тоже возьму…
"Сан Диего" был построен чуть более год назад, и поскольку началом его морской биографии явились плавания по Карибскому морю с неизменными заходами в Якобштадт и Форт Росс, то на него сразу же проникли новшества, введенные пришельцами из другого мира. Секстаны, компасы с градусным делением, хронометр, барометр, астрономические таблицы, карты, причем значительно более точные и подробные, чем те, что издавались в Европе, присутствовали теперь практически на каждом корабле, хоть один раз зашедшем в Форт Росс, или Якобштадт. Некоторые изменения коснулись также парусного вооружения, сделав его более удобным и надежным. Разумеется, "Сан Диего" был далеко не единственный в этом роде. Очень многие капитаны, побывавшие в Новом Свете, перенимали удачный опыт тринидадских пришельцев в области навигации и старались подтянуть свои корабли до более высокого уровня, насколько это возможно, а те, кто курсировал между портами Нового Света — и подавно. Но те, кто там ни разу не был, все еще работали по старинке, поэтому новый капитан, пришедший на "Сан Диего" — сеньор Хорхе Луис де Орельяна, был очень удивлен, увидев незнакомые вещи. Хосе Домингес прочел ему целую лекцию о новых веяниях в области навигации и мореходной астрономии, чем привел бывалого моряка в сильное изумление.
Накануне выхода в море Домингес получил последние инструкции от своего "шефа". Как оказалось, новый капитан пожелал встретиться лично с владельцем корабля — сеньором Алмейда, чтобы получить наиболее полную информацию о "Сан Диего", привлеченного к участию в очередной экспедиции в Новый Свет, но и сам рассказал при этом много интересного. Хорхе Луис де Орельяна бывал в Новом Свете давно, более пяти лет назад, то есть до свершения Тринидадского Чуда. После этого нес службу в европейских водах и довольствовался лишь слухами, сплошным потоком идущими из Нового Света в Старый. К сожалению, никого из старой команды на борту не осталось — уроженцы Новой Испании пожелали вернуться обратно, едва столкнулись с реалиями старой Испании. А поскольку выход "Сан Диего" в обратный рейс пока что не планировался, корабль стоял в порту под присмотром небольшой группы матросов во главе с боцманом, нанятых здесь же, в Кадисе. Прежний капитан, помощники, и все матросы, привыкшие к более вольным порядкам у себя на родине по другую сторону Атлантики, поспешили исчезнуть из Испании как можно скорее.
Сеньор Алмейда принял нового капитана радушно, и рассказал о корабле все, что знал, а также все то, что он смог узнать во время своих посещений Якобштадта и Форта Росс. Обрадовал также и тем, что штурманом на корабле будет его человек — уроженец острова Маргарита, Хосе Домингес. Хоть он и не чистокровный испанец, а метис, но тоже добрый католик, твердый в своей вере. К тому же, несмотря на молодость, сеньор Домингес хорошо образован, прекрасно разбирается в искусстве навигации, сведущ в коммерческих делах и знает несколько языков. Присутствие Домингеса на борту было категорическим условием, выдвинутым посланцу алькальда, который пришел в дом купца Алмейда с известием о том, что его корабль привлекается для выполнения "святой миссии". Купец спорить не стал, но выставил ряд требований (в пределах разумного), дабы обезопасить свою собственность и обеспечить максимальную прибыль. Поскольку разговор прошел значительно более мягко и без особых эксцессов, на что городской чиновник поначалу даже особо не надеялся, то все условия судовладельца были приняты. Узнав об этом, а также о том, что сеньор Домингес также неоднократно бывал на Тринидаде и Тобаго, капитан повеселел. Хоть один человек будет на борту, который знает реальную обстановку, а не слухи, и то хорошо. Поскольку от его офицеров, назначенных в команду "Сан Диего", как оказалось, особого толку нет. В Новом Свете никто из них не был, и моряки из них тоже были аховые. Эти люди получили должности лишь благодаря протекции, не обладая ни нужным опытом, ни знаниями. Ничего не поделаешь — обычная практика того времени. А если еще учесть, что в Новую Армаду гребли всё и всех подряд, то очень часто выходило по принципу "На боже, что мне негоже".
