Крис Кеннеди - Дерзкая
– И даже таких обманщиц, как я?
– Даже таких. Я предпочитаю вверять их заботам… – он сделал паузу, словно задумавшись, – …громадных злобных шотландцев.
– Но это же здорово! – Она украдкой взглянула на него. – Мне очень нравятся шотландцы.
– И даже одноглазые? – Он насмешливо выгнул бровь.
– Конечно. – Передразнивая его, она тоже выгнула брови, обе, и он был вынужден признать, что у нее это получается лучше. – Они предпочтительнее некоторых англичан с обоими глазами.
На некоторое время между ними повисла тишина, а потом Джейми сказал:
– Что ж, если мы выяснили, как я могу помочь вам, то хотелось бы знать, как вы можете помочь мне.
– Существует много способов. Я могу рассказывать сказки по ночам или носить воду для ваших лошадей-тружениц.
– Сейчас я не вижу необходимости ни в чем подобном.
– Я сказала вам про Малдена.
– Нет, не вы – Роджер. И в любом случае я довольно скоро вычислил бы это сам.
Эти слова застали ее врасплох.
– Но я полагаю, полезно знать заранее, насколько мерзок тот, кого вы преследуете.
– Да я и не ожидал, что это кто-то порядочный, – слегка пожал он плечами.
– Вы и меня не ожидали увидеть, однако я здесь.
– Да. – Джейми окинул ее взглядом с головы до ног, до носков грубых ботинок, и обратно. – Вы здесь. – Ее скулы залил нежный румянец, похожий на первые рассветные лучи, что его несказанно обрадовало: она виртуозно владеет клинком, но совершенно несведуща в кокетстве. – Попробуйте реабилитироваться. – Джейми поворошил прутиком костер и откинулся назад.
Ева взглянула на него с недоумением и подозрительностью:
– То есть?
– Скажите мне что-нибудь правдивое: полную правду, правду и только правду.
У нее на лице появилось выражение озадаченности, как и можно было ожидать, но тут же сменилось улыбкой, которая вполне подходила под определение «озорная» или «проказливая». От этой улыбки – и это становилось вполне обычным – сердце его подскочило, а мужское естество откликнулось вполне предсказуемым образом.
– Остерегайтесь зарослей, – услышал он ее заговорщический шепот. – Там очень много ежевики. Она царапается.
– И вы полагаете, что такая, с позволения сказать, «правда» способна вызвать доверие к вам? – Джейми с сомнением покачал головой.
Она самодовольно кивнула и попыталась скрестить руки на груди, но связанные запястья не позволили.
– Что ж, приму это к сведению.
– И я тоже, – объявила она с гордостью.
– Вы? – Он расхохотался. – Примете к сведению?…
– Нет. Я тоже царапаюсь. И кусаюсь.
– А-а, вот вы о чем…
– А еще я храплю, постоянно всем недовольна и покрываюсь ужасной сыпью, если касаюсь некоторых растений.
– Да вы прямо кладезь проблем! – покачал головой Джейми.
– Так и есть.
– А какие-нибудь таланты у вас имеются? – Он решил поддержать этот игривый диалог, не переходя к серьезным вопросам.
– Разумеется. Могу, например, спеть что-нибудь веселое.
– Правда? – протянул Джейми, поражаясь ее способности уходить от неприятных тем. – И часто вы поете?
– Когда приходит вдохновение.
– И что именно вас вдохновляет?
– Освобождение от веревок и узлов, несомненно, окажет позитивное воздействие.
– То есть, если я освобожу вас от пут, вы готовы спеть? – спросил он с большой долей скептицизма. Разумеется, освобождать ее он не собирался, ему было просто любопытно услышать ее ответ, не пение.
Она чуть изменила положение: согнула колено, приподняв при этом подол юбки и на мгновение открыв длинную стройную ногу, потом скрестила щиколотки, и юбка опустилась на место. Ева подняла лицо, на котором играла всепонимающая улыбка, и промурлыкала:
– Я спою для вас, Джейми, если освободите.
На ее тон, вкрадчивую интонацию его тело отреагировало неожиданно бурно, и Джейми пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы холодно произнести:
– Мне придется отказаться от этого удовольствия.
– О-о, ничего страшного! Кстати, пою я ужасно.
Ну и бестия! Джейми почувствовал, как губы его растягиваются в улыбке.
– Вы же сказали, что это ваш талант?
– Я сказала, что могу спеть, но не говорила, что хорошо.
– Интересно, а что-нибудь вы умеете делать хорошо? – Он позволил своему взгляду на краткий миг опуститься на ее груди.
– О да, – раздраженно повела она плечами, – не сомневайтесь. Мужчинам всегда любопытно знать только это.
Нелепо, но ее намек на чрезмерное плотское желание, хоть и был высказан с осуждением, пробудил сильное вожделение в нем.
Она смиренно вздохнула:
– Я штопаю одежду, мою посуду, выращиваю чеснок, владею кинжалом – и все это делаю хорошо.
Ева перекинула на грудь через плечо волосы и принялась заплетать, причем довольно ловко, несмотря на связанные руки.
Он покрутил ветку в огне, наблюдая, как острый конец начинает темнеть, а затем вспыхивает пламенем.
– Вы забыли упомянуть о своей способности очаровывать старых наивных владельцев судов и играть в кегли собственным телом.
«И заставлять воспламеняться мое тело от одного только взгляда своих глаз».
Она рассмеялась – тихо, сдержанно, легко.
– К сожалению, Джейми, вы раскрыли все мои секреты. Но что это мы все обо мне да обо мне?
– Пытаемся выяснить, можете ли вы не лгать. – Для себя он уже решил, что это напрасный труд.
– Пф-ф. Давайте лучше поговорим о вас, рыцарь, и тогда посмотрим, стоите ли вы того, чтобы говорить вам правду.
– Поговорим? – Откинувшись назад, он прислонился к бревну. – Что ж, давайте. Первое: у меня довольно хорошая память…
Она поощрительно кивнула.
– …поэтому помню совершенно отчетливо, что вы не кусались и не царапались, когда я целовал вас в той таверне.
Ее бледные пальцы, расчесывавшие волосы, с ногтями, разрисованными извивающимися линиями, на мгновение замерли, вонзившись в гущу распущенных волос, а потом вновь принялись их заплетать, в то время как глаза смотрели на него в упор.
Не сводя с нее взгляда, без намека на игривость, Джейми сказал:
– Теперь послушайте внимательно. Вся эта болтовня не дала мне ничего ценного.
– Я рассказала о своем прошлом, о Малдене и… – Она запнулась и слегка побледнела.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а потом его взгляд вновь пустился в путешествие по ее телу. Поверх ниспадавших на плечи длинных прядей, никак не желавших долго оставаться собранными в чертову косу, он двинулся, на сей раз мучительно медленно, вниз – к животу, согнутым коленям, – а потом совершил обратный путь вверх.
– Но мне этого недостаточно, Ева.
И тогда с ней что-то произошло. По телу пробежала легкая дрожь, от которой шевельнулись волосы, бледный румянец окрасил скулы – еще одна истина из тех, что никак не ассоциировались с Евой: женщина, прекрасно владевшая кинжалом, краснела, как непорочное дитя. Он не мог оторвать взгляда от ее влажных губ, когда она тихо произнесла:
– Я знаю, где документы отца Питера.
Джейми с трудом вернулся к реальности, его взгляд медленно переместился к ее глазам.
– Что вы сказали?
– Те документы и зарисовки, которые мечтает заполучить каждый мужчина с мечом в Англии. Я знаю, где они, и могу достать их для вас. – Среди темного призрачного пространства ее глаза казались в отблесках костра колдовскими.
– Это и в самом деле будет хорошая сделка, – медленно согласился Джейми и бросил свою веточку в середину костра. – Пожалуй, мы договоримся. Я воздержусь привязывать вас к дереву, а вы выложите всю свою подноготную.
И он неожиданно ей улыбнулся – будто пламя вспыхнуло в костре.
Глава 21
Джейми обхватил руками колени, положил на них подбородок и приготовился слушать ее историю: о Роджере, о ней самой, об отце Питере.
Ева долго смотрела в огонь, а когда произнесла первые слова, снова удивила его:
– Однажды ночью я увидела волка… – Джейми подался вперед и взял другую веточку, чтобы чем-то занять руки. – Я поднималась на холм, луны не было, и в ночи отсутствовали какие бы то ни было краски, только ветер и темные деревья. Вот тогда я и увидела его. Шкура у него была серебристой, как вода в лунном свете. Я понимала, что должна бы испугаться, но не испугалась. – Она подняла глаза. – Не по глупости, а потому, что у меня на плечах сидел Роджер.
– Простите?
– Ему было всего шесть. – У нее промелькнула призрачная улыбка.
– А вам?
Она пожала плечами, как будто это не имело никакого значения.
– Этот волк был таким… – Она подавленно покачала головой. – Его мех, такой густой и блестящий, ясно говорил, что его обладателю не приходилось голодать, а значит, среди жителей деревни врагов у него немало. Но больше всего меня поразили его глаза: они были голубыми, светлыми, похожими на маленькие монеты. Он смотрел на меня так, словно собирался перегрызть горло. – Она взглянула на него. – Вам должно быть знакомо такое желание.
