Виктор Храмов - Сегодня - позавчера 4
Это были человекоподобные. Вот так и выглядели неандертальцы. Я думаю, что это были именно они. Человекообразные обезьяны. Или озверевшие люди. Он-без-Яна. Люди, что потеряли Бога. Как мне поведал, во время секундного взбалтывания мозга миксером, Царь, они были когда-то Людьми. Но, отринули Бога, за многие века скотства превратились вот в это. А в далёкой Полуденной земле есть и более оскотинившиеся. Те на людей похожи - лишь едва. Т.е. он мне так рассказал об обезьянах. В моё время обезьяны водились лишь в Африке и Юго-Восточной Азии. Тут они были истреблены в предыдущей и в последующей за сегодняшнем поединком войне. И если пёсеголовые ещё могли скреститься с человеком, то обезьяны - уже нет. Как такое возможно - изменить генный набор? Но, Царь считал, что для Бога нет ничего невозможного. И их генокод возвращается с веками к исходному Хаосу и только у Людей Душа строит хромосомы в нужной последовательности. Ибо - по Образу и Подобию. Сначала было Слово (код), и Слово (код) было у Бога, и Слово (код) было - Бог.
Рёв тысяч глоток выдернул меня из раздумий и вернул к схватке. А схватка - закончилась. Царь стоял на коленях, держал на руках умирающего брата, Князя, и плакал.
- Что же ты горюешь, брат? Ты же победил? Как всегда, победил, - прошептал Князь.
- Победил, и что?
- Обманул тебя я, брат, прости.
- Ты принёс себя в Жертву? Ты праведным гневом решил зажечь сердца?
- Всех, кто любил меня. Прости, брат, но тебя, братоубийцу, будут ненавидеть всегда. Но, ты сам избрал этот Урок. Потрясателей Вселенной - всегда ненавидят.
- И любят Жертв. Погубивших себя в огне очищения во спасение.
- Мою смерть почувствуют сразу и многие. И они явятся. Ратно. Я победил.
- Мы оба проиграли, брат. Я твой Урок увидел давно. Раньше своего. И только сегодня я в Вестнике Грядущего узрел - как мы просчитались!
- Как?
- Мы Престол оставили. Отче тоже почует твой Исход и моё Падение.
И они застонали оба от душевной боли. И потом Царь горевал в голос, когда его брат-близнец испустил дух. В гневе он метнул свой меч в стяг брата, проделав дыру как раз там, где была главная голова трёхголового орла. И знамя приобрело знакомый вид - две головы - три короны.
Потом я стоял под солнцем и смотрел, как из заранее привезённых гранитных блоков складывают саркофаг, как торжественно в него хоронят Князя, воздавая ему почести Героя. Как тысячи и тысячи обезьянолюдей опорожняют свои заплечные мешки на поднимающийся курган крупнозернистого белого, как сахар, песка. Всё было готово заранее. За тысячи километров были принесены и гранит, и песок. Всё было предрешено.
Над телом погребённого Царь сказал:
- Ты зажёг пламя, брат! Великий Князь! Я прозрел твой Замысел. Потому ты принял обет безбрачия? И мои дети на Престол потеряли Право, как потомки братоубийцы. Как недостойные. Ты зажёг пламя междоусобиц, что будет тлеть тысячелетия. Никто не сможет занять Престол. А князья и цари будут в вечной вражде. И пламя боя не утихнет. И в нём сгорит окостеневший жир. И выплавятся Чистые Души. И Родичи продляться в веках, не погаснет в них Искра Бога Рода. Переживут они Смуту.
А потом добавил, но так тихо, для себя, что услышал только я:
- Тяжек сей Путь. Путь Истины. Путь Ярости Боя и Огня Очищения. Почто ты не дал им другого Пути, Род?! Почто позволил Чернобогу отравить людей скверной? За неблагодарность их? За слабость? Путь Расплаты - горек. Или не они, а Мы виноваты? Запустили? Неужто им - Вечно бороться с самими собой? За самих себя?
К утру вырос огромный, как гора, курган. На его вершину закатили тот самый камень, на котором сидел Князь, когда я его увидел. Я узнал тогда, что это был не простой камень. На нём ещё сам Род присел отдохнуть когда-то давно. В дни ЗаРОжДения ПриРОДы. Потому и не пришлось братьям искать друг друга. Это место было священным и им обоим хорошо известным. И их Божий Суд мог состояться только в таком месте. В месте, что помнило Бога.
Вставало новое солнце. Нет, Солнце было то же. Оно столь же щедро дарило свет и тепло всему живому, но оно было не способно разогнать тьму, в которую люди погрузили сами себя. А рассвет лишь констатировал приход новой эпохи - Тёмного Века. Кровавого Века. Калиюги. Века Кровавого и Лукавого Чернобога.
Белый танец
Проснувшись, я ошалело смотрел по сторонам. Где я? Что происходит? Кто эти люди?
Настолько реальный сон я видел, что проснувшись, не верил - что именно это, здесь - и есть реальность. Потом память мне стала возвращать фрагменты своих файлов, я вспомнил, что сейчас - 1942-й год, осень, немецкий аэродром, этот взлетающий, ревущий гигант увозит людей и предметы, по какому-то неведомому фантастическому стечению обстоятельств попавшие из своей привычно-ужасной реальности в нашу - непривычно-ужасную.
Рядом со мной сидел один из таких - несчастный человек, родившийся в СССР, окончивший школу, закончивший военное училище, побывавший в аду Афгана, женившийся на жгучей хохлушке-хохотушке, после распада страны потерявший разом всё - Родину, жену, дочерей, смысл жизни. Нет, его родные были живы - это он для них - умер. Нищий замок, вечный заместитель командиров, месяцами не получающий денег, не преуспевший в деле военного капитализма, он тихо спивался. Он не замечал, как проходили годы, как менялось вокруг него государство, которому он служил. В пьяном угаре, на автомате, он делал то, что от него требовали. Не вникая, не размышляя. Ему было - насрать!
Отрезвление пришло от осознания - есть! Есть для чего жить! Есть для чего прилагать усилия! Более того - жилы рвать! Он оказался в Сталинско-Бериевской Совдепии. И как ни парадоксально - обрадовался, хотя сам от себя не ожидал подобного. Он смотрел на молодых комсомольцев-осназовцев, смотрел на них, горящих, светящихся энтузиазмом и - завидовал. И жалел себя. Жалел напрасно прожитую жизнь, жалел впустую угробленное здоровье.
- Ты проснулся? - спросил он меня, откладывая давно уже опорожнённую тарелку.
Я потряс головой, кивнул.
- Что? Херово? - спросил Сугроб у меня.
- Сон странный приснился, - хрипло ответил я и закашлялся.
Сугроб протянул мне свою флягу. Я открыл, подозрительно принюхался. Он улыбнулся:
- Ключевая. Сладкая, как мёд развели.
Правда - сладкая.
- А ты чего тут? - спросил я.
- Любуюсь. Подобной организации я ещё не видел. Работает, как швейцарские часы. Самолёты прилетают, улетают, прикрытие, спецы, пилотов привезли мигом, трофейные самолёты угнали, топливо, боеприпасы, жратву - ничего не забыли! Не бывает так!
- Своими глазами ведь видишь.
- Глазам своим не верю! Ни компьютеров, ни сотовых, ни спутников - а всё - как в аптеке! Я - в обалдении!
- Бывает, - пожал плечами я. Не зря Берию назвали лучшим кризис-менеджером ХХ-го века.
- Да, товарищ полковник, вас товарищ генерал просил, - бросил через плечо Сугроб.
- Понятно, - пожал плечами я. Труба зовёт, и всё такое. Забегу до кустиков - тогда к генералу.
А немецких самолётов, и правда, поубавилось. Пополам. Оставшиеся - горели. Ни БПМ, ни БТР я не видел. В небе - собачья свалка самолётов. Гоняются друг за другом, стрекочут.
Когда я пришёл в штаб, доложился, что прибыл, готов, как пионер - всем ребятам пример. Мне кивнули на карту, сунули с руки бутеры и кружку с кофе. Кофе! Свежемолотый, свежесваренный, душистый! Я застонал в голос. Коль-Коль ухмыляется. Знает, гэбня кровавая, о моём болезненном пристрастии.
Пока я кайфовал, он закончил дела, настала моя очередь.
- Ну, Витя, можно сказать, что всё у нас - удалось. Следующей партией увозим последних хроников. Ты - летишь с ними. И Путина заберёшь.
Я вздрогнул. А-а, это он про младенца. Не надо так пугать, товарищ генерал!
- А ты?
- Я - следом. Надо организовать контрудар. Противник гонит сюда ещё танки. От 14 до 20 штук.
- Где?
- Вот тут, смотри. А тут где-то он развернул орудия. Начали пристрелку. С воздуха - ничего не нашли. Да и сопротивление в воздухе нарастает с каждым часом. Надо успеть тебя вывезти.
- Ага, а генерала НКВД - оставить?
- Что ты пристал - генерал, генерал! Как деревенский какой. Ладно, эти - хроники, они и не знают, но ты-то знаешь, что нет генералов НКВД.
- И ты знаешь, что комиссарами госбезопасности вам ходить осталось сущие месяцы. К победе на Волге всех и переименуют.
- Не факт.
- А я вот не согласен.
- В чём? Погоны вводить?
- Причём тут погоны? Мне - пох - погоны, звёзды или кубики. Не согласен менять комиссара госбезопасности первого разряда на рядового полкана. Тут не шахматы, чтобы фигурами размениваться.
- Ранга, Витя, ранга, не разряда. Палишься ты, Витя. Постоянно.
