Храмов В. - Сегодня - позавчера. Трилогия
В бой!
Мои танки летят по полю боя параллельно клину панцеров, огибают выгиб земли, что разделила нас и панцерный клин. На этой высотке были позиции Восьмого, теперь нашпигованные взрывающимися сюрпризами и оставленные.
По нам открыли огонь. Ба-бах! Ни-хе-ра-се! Я спрятался за башню. Перед моим носом снаряд свечкой ушёл в небо, отбитый маской орудия. Идущий следом Малыш вздрогнул, крутнулся на месте, но мехвод успел понять, что они гуслю потеряли, не развернул машину кормой к врагу. Десант посыпал на землю. Т-34М довернул башню, стал бегло стрелять из башенного орудия и спаренного пулемёта.
Я смотрел на это одним глазом. Другим я смотрел в ухо Архангелу Гавриилу. Так плотно мы жались к танку, прячась за башню. Гавр толкнул меня, крутнулся ужом и полетел с брони. Я, вздохнув, как перед прыжком в колодец, - следом. Как меня учили, ноги, руки, карабин - сложил. И всё одно - отбил себе всё и сразу. Покатился, полностью потерявшись, дезориентировавшись. Несколько секунд вынужденно провёл в роли мишени - пока понял, где земля, где небо, где свои, где не свои.
Малыш Кораблёва, который мы только что покинули, скрежетал, раздавливая орудие. Десант в рукопашку рубился с обслугой и пехотой прикрытия. Оскаленные в ярости и ужасе лица, разинутые в криках рты, занесённые над головами приклады, лопатки, штыки.
Мгновение - и время снова пошло. Не так быстро, как обычно, но пошло. Я - сориентировался. Я - "в ярости"! И пусть весь мир подождёт! А стрелять в таком состоянии - сложно, но нужно. Я с колена отстрелял магазин, поменял, отстрелял, побежал догонять Кровавых Воронов. Шаг, два - мир "моргнул" и вернулось нормальное течение времени, с нормальной цветовой гаммой и звуками. Я аж споткнулся, сердце болезненно ухнуло.
Гавр оказался рядом, тут же вырос, как из-под земли пенёк Громозеки, протянул мне флягу.
- Ну, ты! Командир! Как из пулемёта дал! И каждый выстрел - в цель! Я такого ещё не видел!
- Даст Бог - увидишь! - прохрипел я, осматриваясь: - Так, давай ракету на отход! Зарвёмся! Дали в пятак - пора и валить! Нас ещё "свинья" ждёт!
На ходу "грузились" на танки, подсаживая, затягивая друг друга. К сожалению - не все. Чадящими факелами горели два танка - один из Малышей и обычная Т-34 с гранённой башней-гайкой Нижегородского соседа автогиганта, инкубатора наших Единорогов, с завода Красное Сормово. Лежали, пятнистыми кочками, наши павшие. Не могли мы их собрать. Раненных бы не оставить врагу.
А нам - ещё в бой!
Этим лихим гусарским набегом мы обезопасили себе тыл, подавив противотанковую поддержку панцеров и развеев их пехотное прикрытие. А вот теперь - пора и за них взяться, за танки с крестами!
Встречный танковый бой! Приголубленный батареями РГК, панцердивизион вдруг осознал, что с тыла и флангов на них заходят не серые волки-собратья. А танки в выцветшем хаки, стреляя с коротких остановок.
И закрутились немцы, как карась на сковороде, не зная, от кого прятать корму - от танков или от Единорогов с сорокопятками остатка полка ИПТАП. А командование немцев не может пробиться сквозь "белый шум", не может скоординировать танковые экипажи. Не привыкли немцы к самоуправлению, к отсутствию связи. Да, к хорошему привыкаешь быстро.
А тут ещё и рассерженными шмелями залетали бронебойные пули повылазивших из своих нор бронебойщиков. Расчёты ПТР сидели в своих замаскированных ямах, выжидая удобного момента. И вот он настал - на них никто не обращает внимания. Можно почти в упор расстреливать уязвимые места танков - лючки, смотровые щели, ведущие колёса, траки гусениц.
Танки сходились лоб в лоб, со страшенным грохотом таранных ударов, мощнейшие взрывы боеукладок взметали башни танков к облакам, пехота рубилась штыками и прикладами, гранаты рвали и своих, и чужих. Бронебойные пули и снаряды разрывали людей на куски, кровавые брызги висели в густом от дыма и пыли воздухе.
Яростное безумие. Никто не искал спасения, ни егеря, ни эсэсовцы. Рубились, пока не падали замертво.
Я, опять "упав" в "ярость", расстрелял все патроны, перекидал все гранаты. А когда пришла пора штыка - меня "выкинуло" в обычное течение времени. Выкинуло силком. Вернулся звук, грохотом вернулся, удар в спину, небо и земля поменялись местами, сердце бухнуло и замерло, свет погас.
- Прохор! - откуда-то издали донёсся отчаянный крик Громозеки.
Прорыв нарыва.
Ритмичное раскачивание. Это меня волокут.
- Очухался!
Меня поставили на ноги. Трое - Прохор, Гавр и Громозека.
- Чё там? - прохрипел я, закашлявшись.
- Порвали мы друг друга на кровавые ошмётки и расползлись на исходные, - образно доложил Громозека.
Я попытался кивнуть и тут же застонал от боли в голове. Вот это отходняк!
- Расползлись?!
- Расползлись. Немец давит теперь, но не сильно. В атаки не идёт. Огневая дуэль. Позиции сильно разбиты. Большие потери. Отходить надо.
- При свете дня отходить - погубить вообще всех. До вечера держаться! Зубами держаться! Ой, пацаны, опять батарейка садится!
Пришёл я в себя уже ночью. Остатки бригады отходили на последний, внутренний периметр обороны. Я думал, у меня отходняк от гиперактивности нервной системы, оказалось, что только частично. А в основном - контузия от взрыва боекомплекта Малыша - Т-34М Кораблёва.
Подсчитал потери, ужаснулся. Да, набили мы много немцев, но их там - полная Европа, а у меня - каждый пацан - невосполним!
Фактически, за вчерашний день оперативная группа прекратила своё существование. У меня осталось в строю меньше тысячи человек, 3 Т-34, все коцанные, пробитые, 7 Единорогов и 4 Т-70М. Да, ещё 2 сорокопятки ИПТАПа и мой "паровой молот", который, экономя боезапас, почти не стрелял, потому остался "невскрытым". Основные потери в танках мы понесли во встречном бою с эсэсовцами, там же Вороны десанта стали на самом деле Кровавыми, а вот орудия и самоходы ПВО мне выбили Фоккеры, падлы!
Связался с Ватутиным. Спецсвязь ещё работала, как ни странно, хотя нас уже полностью и очень плотно окружили. Доложился.
- Ты держись та...
Сглазил. Высокочастотку нашли немцы. Теперь - только радио. Пока батареи не сдохнут. Все генераторы заранее вывели из кольца окружения. Очень уж они дефицитные, понимаешь. У нас на всю бригаду был один. Ещё два у немцев отбили. Отбили бы больше, но мои бойцы - что дети малые, не понимают, какая ценность - генератор, дырявят их, как решето. Рассказывают потом мне сказки, что бой был, немцы, понимаешь. Не понимаю! Немца - убей, а зачем генератор-то дырявить.
Стал прикидывать палец к носу, то есть, обдумывать дальнейшие наши телодвижения, но был остановлен Волчарой:
- Ты отстранён от командования.
Я попытался рассмеяться, простонал:
- С хера ли? И кем?
Он предъявился. Бумажки мне суёт. Да, с таким званием по окопам в тылу врага шариться?!
- Ну, и дальше что?
- Формируем ударную группу. На рассвете - пробиваться будем.
- Место прорыва по радио согласовывал?
Он выжидательно смотрел на меня.
- Ты же сам сказал, что слушают нас. Даже немудрённые наши шифры понимают. Нельзя радио пользоваться.
- Поучи отца...
- И баста! - подсказал я ему, - дело твоё, командир. Ты только ребятишек моих не угробь!
Мой двойник с блиндажа пустого штаба изображал интенсивный радиообмен. Бойцы провели перегруппировку, окружение погрузилось в сон.
- Громозека, ни хера оно не красит!
- Будешь? - сказал он, коверкая речь набитым ртом, протянул мне батончик шоколада. Того самого, с начинкой.
Конечно, буду. И колёса буду глотать. Отстранил он меня! Ха!
- Где Прохор?
- Ща будет, вот. Не стал его будить. А, вот, и он. Сам явился. Вот!
Прохор, как же ты изменился за это время! Нашел я и подобрал я младенца в большом теле, сейчас на меня шел умудрённый жизнью на войне, загруженный заботами мужик. Он стал похож на заведующего хирургическим отделением нашей городской больницы. Той, что из моего времени, из будущего. Из моего прошлого. Парадокс. Ну, ладно, что теперь? Бывает.
Я лег, Прохор поколдовал надо мной. Всё? Да, Прохор, мастерство экстрасенсорное ты внушительно прирастил. Скилл "лечение" прокачал. Блин, не игра это! Не игра! Тут парни мои гибнут очень даже реально! На полном серьёзе. Без возможности релоуднуться и отреспиться. Навсегда!
- Чем тебя песня не устроила? Хорошая, вот, песня. О доме напоминает, - ляпнул Громозека. О чём ты? А, эта, что "красит стены"?
- Ты под стенами древнего Кремля жил?
- Да. Каждое утро в окно любовался, вот.
- Бывает. Песня - неплохая. Но, не каждое же утро!
Тут подошёл Волчара, командир силовой группы, что обеспечивал мою эвакуацию.
- Как самочувствие? - спросил он.
