Сергей Конарев - Балаустион
— Что дадут мне твои страдания, Эпименид? — горько покачал головой Пирр. — Разве они вернут мне отца? Умри, и будь проклят.
Тут заговорил эфор Фебид, и его густой голос заполнил все пространство помещения.
— Если Пирр, сын Павсания, намерен освободить тебя от судебного преследования, быть посему, я не буду брать тебя под стражу. Ты волен сам свести счеты с жизнью, Эпименид, сын Ариона, но сначала обязан постараться возместить тот страшный урон, который нанес дому Эврипонтидов. Поднимись, спартанцы не стоят на коленях.
Эфор выразительно поглядел на Лиха и тот, соскочив с места, схватил лафиропола за ворот и поднял его на ноги. Тот, дрожа всем телом, снова опустился на край скамьи.
— Но я, как я, господин эфор….
— Лишь счастливой случайностью является то, что я оказался здесь и узнал правду о злодеяниях, творящихся в древней Спарте, — мрачно продолжал Фебид. — Но этого недостаточно. Завтра я соберу народное собрание, и тебе придется повторить сей рассказ перед гражданами. Нынешний царь Эвдамид Агиад, выродившееся семя великого рода, должен будет ответить за столь неслыханное преступление.
«Спутники» торжествующе переглянулись, Пирр опустил глаза, с трудом сдержав зловещую улыбку. Это была победа!
— И до тех пор, пока не закончится дознание, следствие и суд, ты, Эпименид, сын Ариона, должен жить и помогать правосудию.
— Я… я сделаю это, господин эфор, — прошептал Эпименид и снова обратил красные глаза на Пирра. — Я отмою имя Эврипонтидов от грязи. Пусть я самый гнусный и вероломный из предателей, но видят боги — я любил Павсания, твоего отца и своего друга, и люблю тебя, мальчик. Я пошел на это страшное преступление во имя тех немногих людей в этом мире, которых я любил больше вас….
Пирр поморщился, и Мелеагр, заметив это, перебил лафиропола, решив прервать поток его слезливых покаяний и вернуться к допросу:
— Кстати, гражданин Эпименид, известно ли тебе, чья это была идея — взять в заложники твоих сыновей?
Эпименид потряс головой.
— Говорили со мной и забрали мальчиков люди душегуба, но гарантии мне дал брат царя, элименарх Леотихид. Без этого я бы никогда не доверился….
На пороге библиотеки возник Тисамен. Его лицо, как всегда, было непроницаемо, но голос выдавал смятение.
— Прошу прощения, господа, что прерываю, но снаружи происходит кое-что, о чем вам следует знать. Прибыл элименарх Леотихид Агиад. Он собрал солдат, окруживших дом, и сделал перед ними объявление, которое мне очень не понравилось. Общий смысл — в доме засели заговорщики, задумавшие свергнуть законного царя Спарты, и эфор Фебид примкнул к ним. Приказом царя все мы объявлены вне закона….
— Что за глупости? — раздраженно вскричал эфор, зло стукнув о пол посохом и поднявшись на ноги. Все остальные вскочили мгновением раньше.
— Не думал, что они посмеют, — вполголоса уронил Пирр, встретившись взглядом с Исадом.
Словно холодный вихрь пробежал по библиотеке, выдув из нее запах победы.
— Я хочу поговорить с этими людьми, объяснить, что их толкают на преступление, — объявил Фебид. — Проводите меня.
— Только через окно, беседа может быть опасной, — бросил Пирр двинувшимся вслед за эфором Леониду и Исаду.
Все торопливо бросились к двери, чтобы перейти на другую сторону дома, к комнатам, выходящим на фасад. Ион, глянув на Леонтиска мутными глазами, проговорил:
— Там номарги и «белые плащи» — с полсотни человек. Нас, наверное, всех убьют. Какая жалость — у меня только что созрел замысел грандиозного труда.
— Не переживай, Геродот, напишешь ты свою историю, — усмехнулся Леонтиск, хотя знал, что Ион прав. Если номарги не послушают Фебида… это конец. Под ложечкой противно засосало. Эльпиника-красавица, неужели мне не суждено тебя увидеть?
Они уже вышли в коридор, когда Лих внезапно дико расхохотался и хлопнул Галиарта по плечу.
— Вот он твой «счастливый случай», дружище Галиарт! Ты просил, и боги послали его. Ой, вот умора! — его душил смех.
Сын наварха остолбенел. Великая Афина! — неужели это он накликал беду?
— Ну, чего встал? — Лих вытащил из-за пояса кинжал. — На. Иди и заколи этого жирного ублюдка Эвнома. Будет ужасно несправедливо, если он отделается легким испугом, когда «белые» всех нас укокошат и освободят его. Только без поединков и тому подобных глупостей — нет времени. Чую, что у эфора ничего не выйдет, и нам придется лишь попытаться подороже продать свои жизни.
Галиарт продолжал стоять, тупо уставившись на протянутый Коршуном кинжал. Убить связанного? Он не мог. Сын наварха оглянулся, пытаясь найти решимость в Леонтиске, что застыл в проеме двери, бледный, как привидение.
Коршун, окинув их понимающим взглядом, обнажил в усмешке гнилые зубы.
— Слабó, девчонки? Я так и думал. Что ж, справедливость обойдется и без вас. Не вы одни хотите мести, — он обернулся к все еще стоявшей у стены Клеобулиде. — Возьми, и сделай, что должно, пташка.
Двигаясь неуверенно, словно пьяная, она приблизилась и резким движением схватила кинжал. Лих рассмеялся.
— Иди, иди.
Пятясь, продолжая буравить их широко открытыми черными глазами, она двинулась к двери кабинета. Охранявший ее Феникс с поганой ухмылкой отошел в сторону.
— Отрежь ему яйца, детка, и заставь сожрать их, прежде, чем он сдохнет.
Глядя прямо перед собой, с горячечными пятнами на щеках, Клеобулида перешагнула порог комнаты.
— Идем, послушаем, что нам скажет ублюдок Рыжий, — Лих хлопнул Галиарта по плечу. Тот рассеянно кивнул и направился следом, поддерживая под руку бледного, скрежещущего от боли зубами Леонтиска.
У самых дверей гостевой их догнал, ударив по ушам, вырвавшийся из кабинета нечеловеческий визг. Холодные лапы пробежали по плечам Леонтиска, он поглядел на Галиарта.
— Сестренки могут спать спокойно — шакалы получили смерть за смерть, — тихо произнес тот.
Леонтиск молча кивнул. «Скоро Аид приберет и нас», — подумал он. Мысль о том, что придется умереть, казалась нелепой — можно привыкнуть к чужим смертям, но поверить, что этот мир может обойтись без тебя….
Когда они вошли, эфор уже стоял у черного прямоугольника окна и звучно говорил, обращаясь к столпившимся внизу солдатам:
— …поплатитесь головой. Одумайтесь — вам отдан преступный приказ, и вашими руками собираются преступники вершить кровавую несправедливость. Я — Фебид, сын Лая, эфор Спарты, неужели вы, лакедемонские граждане, посмеете поднять на меня оружие?
— Не поможет, — услышал Леонтиск тихий и мрачный голос Иамида, обращенный к Пирру. — Я видел, кого Ясон привел с собой — головорезов и мясников, пятерых самых отъявленных убийц Черного лоха, преданных только ему. Им что эфор, что отец родной — лишь бы кровь лить ….
— Про «белых» и говорить нечего — они сделают, что прикажет Рыжий, — негромко прибавил Тисамен.
Как бы в ответ на это заявление с улицы раздалась звонкая команда Полиада:
— К штурму! Пактий, бери своих — и к заднему крыльцу. Всех, кто попытается выпрыгнуть из окон, режьте без разговоров!
— Быть может, просто поджечь эту хибару со всех углов — и пусть жарятся, а, командир? — донесся голос Пактия.
— Кретин, в доме с еще десяток наших. Выполняй приказ!
«Боги, не может быть, чтобы они на самом деле собирались нас убить, — тонким голоском проговорил в голове Галиарта вдруг охвативший его ужас. — Те, что идут сейчас сюда, знают нас большую часть жизни, мы вместе спали, учились, стояли в строю. Росли, во имя всех богов!» «Да? — холодно спросил рассудок. — А Ипполит? А Эвном? Они разве не росли с тобой? И ты тем не менее не сомневался, решив лишить их жизни». «Я никого не убивал!» — трусливо пискнул страх, но сын наварха, с усилием взяв себя в руки, велел ему заткнуться.
— Опомнитесь, безумцы! — в гневе закричал Фебид. — Вы губите свои жизни безвозвратно….
— Ой, да полно тебе стращать, достойный Фебид! — Леотихид, улыбаясь, появился перед крыльцом в своем знаменитом золоченом панцире и шлеме в виде головы льва. — Пришла расплата за измену государству — и нечего так вопить, подумаешь, великое дело.
Эфор едва не задохнулся от такой наглости.
— И это ты говоришь об измене, элименарх! — закричал он. — Слушай меня, Леотихид, сын Агиса….
— Нет, это ты меня послушай, господин изменник, — резко оборвал его Леотихид. — У вас всех есть единственный шанс спасти свои никчемные жизни — это немедленно выбросить в окно мечи, а затем открыть двери и сдаться. Ты когда-то был эфором, гражданин Фебид, сын Лая, и, наверное, сохранил остатки благоразумия. Примени его, чтобы уговорить окружающий тебя вооруженный сброд сделать то, что я велел. Иначе со всеми вами поступят, как и должно поступать с предателями.
