Ермак. Война: Война. Интервенция. Революция - Валериев Игорь

Каким бы он не стал по духу русским, но сербские гены просто вопили о давней его ненависти к османам, которые больше четырех веков держали в оккупации Сербию и считали её жителей людьми второго сорта. Соответственно, у сербов гайдуки были народными героями, которые боролись против турецкого деспотизма. Недаром у них говорили, что «пока есть в лесу гайдуки, до тех пор будет и правда».

Деан Иванович между тем продолжал свой рассказ:

– Потом его отряд неоднократно ходил через персидско-турецкую границу, наводя ужас среди курдов и турок. За его голову даже награду назначили в тысячу золотых курушей. Потом он встретился с Манташевым, был у него одним из командиров охранных отрядов. Но как выяснилось, в большей степени закупал через Александра Ивановича оружие, которое шло к фидаям в Турецкую Армению. Мы этому не препятствовали, так как это соответствовало нашим целям и задачам, несмотря на то что Давтян и по сей день числится беглым каторжником и находится в розыске. А десять дней назад появилась информация, что Епрем со своим отрядом гайдуков ушёл на турецкую сторону с большим обозом. Поинтересовались у Манташева, тот сказал, что Давтян повёз большую партию оружия, включая пулемёты. И прощаясь, Епрем сказал, что скоро появится независимая Армения. Так что в западной Армении скоро начнётся третий этап операции «Карусель».

Субботич замолчал и потянулся к бутылке. Я, вздохнув, пододвинул рюмку на столе, чтобы удобнее было наливать.

– Давайте, Тимофей Васильевич, выпьем за всех тех, кто сложил голову в борьбе за независимость от владычества Османской империи. Мои предки и по материнской, и по отцовской линии бились на Косовом поле. Участвовали во многих восстаниях против турок. Я, может быть, и в русскую армию пошел только из-за того, что был уверен в неизбежности русско-турецкой войны, по результатам которой Сербия наконец-то обрела независимость, – генерал замолчал, а потом резко опрокинул в рот рюмку.

Я поддержал Деана Ивановича, потом закусили, а потом генерал-губернатор продолжил вводить меня в окружающую обстановку.

– Я не знаю, Тимофей Васильевич, известно ли вам, но на генерал-губернатора Финляндии Бобрикова совершено новое покушение, и на этот раз удачное для революционеров-националистов, – произнёс Субботич, а я застыл с вилкой в руке, которой подцепил кусок вяленой грудинки.

– Как это произошло? – ошеломленно спросил я.

– Николай Иванович вышел на крыльцо Финляндского сената, и тут раздался выстрел. Пуля попала ему в левую бровь, пробив голову насквозь.

– А как же охрана? Её что, не было? – возмутился я.

– Была, Тимофей Васильевич, была. Только стреляли через залив Тёёлёнлахти, метров с шестисот-семисот из леса. Очень точный выстрел, и всего один. Никаких следов стрелявшего потом не нашли.

– Вот это новость! Огорошили, так огорошили, Деан Иванович, – произнёс я и, потрясенный известием, замолчал, переваривая услышанное.

В голове роем проносились мысли. Кто? Зачем? Каким образом? Какие будут последствия? Надо усилить охрану императора! А как? Произошло то, чего я боялся. Начался отстрел издалека. Надо срочно связаться с центром, дать задание Лису.

– Я смотрю, вы потрясены этой новостью? – прервал молчание генерал-губернатор.

– Да, Деан Иванович, потрясен. Особенно способом покушения. Так же издалека в Лондоне убили премьер-министра Артура Бальфура, и тоже через водную преграду, и также метров с семисот, – я замолчал, придавленный пришедшей мыслью.

– Что случилось, Тимофей Васильевич? Вы побледнели?

– Сегодня двадцать девятое?

– Да, двадцать девятое сентября. А что? – недоуменно спросил Субботич.

– Сегодня четыре года, как умер император Александр Третий. И сегодня император Николай Второй со всем своим семейством обязательно посетит Петропавловский собор. Пойдут пешком через Иоанновский мост, как и всегда. От Иоанновских ворот до Летнего сада через Неву те же шестьсот-восемьсот метров.

– Вы серьёзно, Тимофей Васильевич? – Субботич трезвел на глазах.

Да и из меня хмель будто вылетел. Я достал часы. По единому петербургскому времени там уже три часа пополудни. Поминальная служба уже должна закончиться, и императорская семья должна находиться в Зимнем дворце, где будет проходить поминальный обед.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и на пороге застыл адъютант генерал-губернатора, имевший бледный вид и вытаращенные глаза.

– Что случилось?! – одновременно и одними и теми же словами взревел я вместе с Деаном Ивановичем.