Физрук: на своей волне 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Давай ты сначала попробуешь, — сказал я. — А там посмотрим. Поднимать голову пора, Ром. Если ты сам в себя не поверишь, то кто это сделает вместо тебя?

Пацан осторожно поднял глаза, будто проверяя, можно ли верить моим словам. Подумал чутка и кивнул:

— Давайте попробуем… Вы правы. — Он хоть и сказал это совсем тихо, но уверенность в пацане всё-таки брезжила.

Я же сразу попросил Аминова записать Филиппова в нашу новосформированную баскетбольную сборную. Высокий, спокойный, без лишнего выпендрёжа — то, что нужно для хорошего игрока под кольцом.

— Так, молодёжь, — продолжил я, — теперь посмотрим, что у нас по хоккею с мячом. Есть желающие? Чё по чём хоккей с мячом, — хмыкнул я, припомнив песенку, некогда популярную в девяностых.

Секунда-другая, но ни один человек не поднял руку и никто не сделал шаг вперёд. И, честно говоря, я только вздохнул с облегчением.

Потому что если бы нашлись желающие, мне пришлось бы раскошелиться на клюшки, защиту и прочие причиндалы, которые стоят совсем не детских денег.

А так — обойдёмся. Хоккей с мячом всегда казался мне каким-то странным, будто кто-то перепутал виды спорта и слепил их наугад. Примерно то же самое, что футбол с шайбой или баскетбол на льду.

Нет, я допускал, что кому-то это нравится, но мои школьники, похоже, явно были не из той категории.

— Ну что, девчата, — сказал я, переводя взгляд на девушек, — у вас выбора среди дисциплин, откровенно говоря, почти нет. Для вас на олимпиаде предусмотрена гимнастика.

Девчонки заволновались. В их глазах мелькнула смесь интереса и лёгкой тревоги. Слово «гимнастика» для них, похоже, звучало куда страшнее, чем для меня.

— И сразу скажу, — продолжил я, улыбнувшись, — никто от вас не ждёт результатов на уровне Ирины Родниной или кто у нас там из олимпийских чемпионок. Мы здесь не за медалями международного уровня, а за тем, чтобы вы выступили достойно и показали себя. Пару движений, несколько элементов — мы всё это подготовим. И подготовим так, что у наших конкурентов из других школ челюсти сами собой на пол упадут, — уверенно сказал я и подмигнул девчатам.

— Мы согласны, Владимир Петрович! — почти хором пискнули они, хлопая в ладоши, с тем восторгом, которого им так часто не хватало в жизни.

— Ну раз согласны, тогда вперёд к Аминову — называем свои габариты, — кивнул я.

Аминов, который только-только закончил записывать футболистов и баскетболистов, буквально засветился от счастья. Перспектива записывать размеры гимнасток явно пришлась пацану по душе.

Тем временем среди класса оставались лишь двое, кто не присоединился ни к одной команде. Один — Кирилл, всегда серьёзный, сосредоточенный, с внутренней готовностью брать ответственность. Второй… вернее вторая — коренастая, симпатичная девчонка, имя которой я, честно говоря, никак не мог вспомнить.

Кирилл посмотрел на меня внимательно.

— Владимир Петрович… а можно мне пойти на бокс?

Я вскинул бровь. Вопрос был серьёзный.

— Кирюха, можно-то можно. Но скажи честно — ты хоть раз на ринге стоял? — спросил я уже жёстким, тренерским голосом.

Спрашивал я не просто так. Бокс всё-таки не шутка. Футбол, баскетбол, даже хоккей с мячом — там новичок может освоиться быстро. Неловко, через ошибки, но всё-таки безопасно. В боксе же так не бывает. Там цена ошибки — синяки, сотрясения и переломы.

Я понимал, что на школьной олимпиаде пацаны, которые выходят в ринг, — это не те, кто вчера купил перчатки. Это ребята, у которых за плечами по десять лет тренировок, по сотне боёв по юношам. Это машины… И против такого неподготовленному пацану ловить нечего. Его просто размажут.

Поэтому прежде чем дать Кириллу добро, я должен был услышать что-то весомее простого «хочу».

И пацан сказал.

— Я занимался боксом до тринадцати, Владимир Петрович, — признался он. — У меня даже разряд есть… и боёв десять–одиннадцать любительских. Просто потом… как-то стало не до того, — Кирилл тяжело выдохнул. — Но тренер тогда говорил, что у меня есть потенциал, и бросать неправильно.

Я внимательно посмотрел на Кирилла. Теперь многое сходилось. Вот откуда у Кирилла те «боевые навыки», которые он продемонстрировал в драке в торговом центре.

— Ну раз опыт есть — попробуем тебя в боксе, — я коротко кивнул. — Считай, записан.

Борцов в классе, кроме Борзого, у меня не было. Да и Борзый сейчас отсутствовал…

Тем временем на середине спортзала осталась стоять одна-единственная девчонка. Та самая коренастая, симпатичная школьница, с упрямым выражением лица. Она почему-то не пошла ни в гимнастику, ни в другие команды и теперь выглядела так, будто сама не понимает, куда ей себя отнести.

— Так, уважаемая, — сказал я мягко, но с намёком на иронию, — у нас остались только единоборства: бокс и борьба. Поэтому добро пожаловать в команду по гимнастике. Проходи к девчатам и продиктуй свои габариты Аминову.

Девчонка вскинула подбородок так резко, что я на секунду даже опешил.

— Владимир Петрович, вообще-то я никакая не гимнастка! — возмутилась она.

Причём с такой искренней обидой, будто я не в гимнастику её определил, а, прости господи, в уборщицы спортзала.

— Да никто у нас тут не гимнастка, — развёл я руками. — У девчат такого опыта тоже нет. Но попробовать может каждая.

— Я не об этом, Владимир Петрович, — перебила она, даже шагнув вперёд и стиснув кулаки.

— А о чём? — уточнил я.

— О том, что опыт у меня как раз есть. Я вообще-то боец, — отчеканила девчонка.

Вот это уже было что-то новенькое. Я даже чуть не поперхнулся от удивления.

— В каком смысле «боец»? — переспросил я.

Ответ последовал мгновенно. Школьница рассказала, что занимается боксом уже пять лет. Что после уроков работает на автомойке и сама оплачивает тренировки.

И тут мне пришлось признать самому себе, что отношение к женскому боксу у меня было примерно таким же… Ну, как к хоккею с мячом — может, даже хуже. Старые стереотипы никуда не делись, как ни старайся от них избавиться.

В моей картине мира женщина — это всё-таки женщина. И мысль о том, что девчонке по мордасам прилетает на ринге, у меня в голове ну никак не укладывалась.

Но эта стоящая передо мной школьница была явно не из робкого десятка. Деваха расправила плечи, вскинула подбородок.

— Хотите, Владимир Петрович, я покажу вам своё мастерство? Чтобы сомнений не осталось.

Я секунду подумал, но всё же кивнул:

— Ну, валяй.

И девчонка мгновенно заняла стойку — уверенно, чётко, как человек, делавший это сотни раз. Затем выбросила перед собой серию ударов — быстрых, аккуратных, а главное — правильных.

У меня в девяностые был собственный зал, бокс я знал неплохо. И скажу честно: удар у неё был поставленный, техника чистая, скорость тоже отличная. Данные были как у нормального мужского бойца, не меньше.

Я даже поймал себя на мысли, что если бы она вышла в ринг с неподготовленным парнем, то жалко бы было парня, а не её.

— Напомни-ка мне, как тебя зовут? — спросил я наконец. — У меня память, как у птички.

Вот теперь мне действительно было важно услышать её имя. Потому что такие кадры в команду ой как нужны.

— Меня Яна зовут, — смущённо, почти по-девичьи, представилась школьница.

Её писклявый голос так резко контрастировал с тем, что я видел секунду назад, что я едва удержался от удивлённого смешка. Но скромность Яну только украшала, особенно на фоне той силы, которую она показала.

— Яна, говоришь? — я посмотрел на неё внимательнее. — Тогда объясни мне вот что… На кой-тебе всё это нужно? Бокс, удары, синяки — зачем?

Мне действительно хотелось понять, что движет девчонкой, выбравшей самый жёсткий мужской вид спорта.

— Я хочу стать профессиональным боксёром, Владимир Петрович, — сказала она, уже без тени смущения. — Как Наталья Рогозина. Она моя кумир.

Имя Рогозиной я слышал мельком, но звёзд женского бокса не отслеживал. Однако спорить тут было бессмысленно — Яна показала уровень, который гораздо убедительнее любых слов.