Лейтенант. Назад в СССР. Книга 8. Часть 1 (СИ) - Гаусс Максим

— Зачем он тебя шантажировал?

— Чтобы я его отпустил в обмен на эту информацию, вероятно. Слишком мелко взял.

— Хм… Если и так, если это окажется правдой, то в этом нет смысла. Прошло больше месяца, какова вероятность того, что он ещё жив?

И верно — в плену у душманов тяжко, а уж такому не простому товарищу как Кикоть, тем более. Отчего-то мне казалось, что всё это правда и американец действительно знал об этом достаточно много. Виктор Викторович еще может быть жив. Другое дело, что КГБ-шник не обладал архиважными знаниями. Вроде бы.

— Согласен, смысла в этом не так уж и много… Но сам факт того, что советский офицер комитета государственной безопасности находится в плену у американского агента, немыслим… Он не стал бы говорить об этом настолько открыто! Отсюда можно сделать вывод, что Джон Вильямс не знает, кто именно попал к нему в руки!

— Я тебя услышал! — тот достал из внутреннего нагрудного кармана своего кителя небольшой блокнот и что-то в него записал. После этого убрал его обратно.

— Вы говорили, что американцем занимается наша контрразведка?

— Да. И эта информация будет им крайне интересна!

И верно… Есть над чем поработать!

Понятнее ситуация, конечно же, не стала. Начали с одного, пришли к другому. Какая же хитроумная и сложная игра складывается вокруг меня⁈ Почему вокруг меня вечно что-то происходит?

Если Василий Николаевич Кикоть действительно не просто военный пенсионер, а вербовщик, то какая же у него задача? Кто отдает ему команды?

Отправившись в Краснодар, у меня есть вероятность того, что мы с ним ещё встретимся… Исходя из этой информации, сопоставив факты между собой, я могу сделать простой вывод — на меня ведут серьёзную охоту. Вот только зачем?

На самом деле, на большинство вопросов у меня пока не было ответов… Что же, всему своё время!

— Товарищ полковник, какая задача поставлена перед нашей группой? — я сменил тему, вспомнив про другой волнующий меня вопрос.

— Все тебе знать нужно, Громов! — краем рта улыбнулся тот. — Извини, прапорщик. Но это секретная информация.

— Ну, вот зачем вы так?

— На то она и нужна, секретность… Я уже определил, кто будет в ней участвовать. А перед тобой сейчас поставлены совсем другие задачи, вот на них и сосредоточься!

Я недовольно фыркнул.

— Учеба?

Встав с табуретки, тот бросил на меня ехидный взгляд, затем добавил:

— Именно. Получишь офицера, возможно, сам станешь командиром вашей разведгруппы! Перспективы улавливаешь?

— Улавливаю. А как же Игнатьев?

— Он теперь просто консультант. Хватит ему по горам бегать! Ладно, Громов… Мне пора, а ты давай, поправляйся!

Он покинул мою палату, а я остался наедине с собой, кучей мыслей, догадок и предложений… Впрочем, чего гадать, как оно там обстоит на самом деле? Думаю, Хорев сумеет дёрнуть за нужные ниточки, чтобы разобраться в этом мутном и запутанном деле!

На восьмой день лечения ко мне заглянул еще один гость, вернее, гостья. Ожидаемо, что ей оказалась Лена. Сначала я удивился тому факту, что у нее была другая фамилия, но позже она сама подняла эту тему…

— Привет, выздоравливающим! — её приятный голос прозвучал в пустой палате, так, что я аж вздрогнул от неожиданности!

— О, и тебе привет! — отозвался я, поднимаясь с кровати. — И здесь меня нашла?

— А чего тебя искать? Каждая медсестра знает, кто такой Максим Громов и где он лежит.

— Это потому, что я их своими нравоучениями достал! То-то мне не так, то это! Тут от скуки ноги протянуть можно!

— Вот поэтому и предлагаю скрасить твое одиночество! Собирайся!

— Куда? — удивился я.

— Увидишь! — загадочно ответила та. — Да не волнуйся, все хорошо!

Девушка то и дело улыбалась, сверкнув белыми зубами. Пожалуй, я не совру, если скажу, что с тех пор, как мы с ней впервые увиделись, она изменилась в лучшую сторону. Стала более женственной, что ли… И пахло от нее вкусно!

Глава 10

Свой человек

Виктор Викторович лежал на дне зиндана.

Лежал прямо на голых камнях, пребывая в полудрёме. Такое состояние наступило уже давно, но когда именно он сказать не мог — просто не помнил. Каждый день был один в один похож на предыдущий — все те же стены грязной ямы, деревянная решетка над головой. Голод, жара, грязь. Боль, жажда, ежедневные допросы… Собачье отношение!

Американцы так ничего вразумительного от него и не добились — не только потому, что у майора была некоторая подготовка, а ещё и потому, что он был принципиальным человеком. Истинным советским офицером, с твердым и упертым характером. К тому же, рассказывать ему было почти нечего.

Что он передал тому нерадивому связисту? Да ничего… Что хотел от него Джон Вильямс? Он спрашивал про советского разведчика Максима Громова, вот вроде бы все. Никакой конкретики.

Чекист уже потом догадался, что пропавший с радаров Джон вел свою собственную игру, не посвящая в нее своих подчинённых. И это им очень не нравилось, но сделать они ничего не могли. Слишком важной птицей тот был. А теперь, все изменилось. Видимо тот погиб или попал в плен. Но они не знали, как и почему, надеясь что-то узнать у майора. Но не тут-то было.

В процессе ежедневных допросов, Кикоть осознал, что они просто не знают, что с ним делать. Однако он чувствовал, что убивать его не станут, если он не будет провоцировать их и дальше. И все же, та выходка с захватом радиостанции действительно была дерзкой, а судя по тому, что никто ему на помощь так и не прилетел и никакой операции предпринято не было, все было впустую…

С каждым днём вероятность того, что удастся сбежать, падала в геометрической прогрессии, сил становилось меньше, а стойкость майора дала трещину…

Не отдавая себе отчёта о времени суток, Виктор Викторович вдруг трезво понял — что-то не так. Что-то изменилось. С трудом приоткрыв усталые, воспалённые глаза, майор прислушался, но почему-то он не услышал привычного гула, шума и голосов. Не было ничего из тех звуков, к каким он привык за прошедшее время. И это было странно. Вокруг буквально застыла полная тишина, что сильно удивило чекиста — подобного ещё не было.

Даже шевелиться не хотелось. Все тело болело. Оно ж ведь как, сначала его пытали, били, допрашивали. Потом штатный медик из числа американцев оказывал ему медпомощь, а после его бросали обратно в яму. На следующий день все повторялось. Снова и снова. А в последние три дня, медпомощь оказывать перестали, просто бросили ему аптечку — мол, сам себя обработай. И хотя там было все необходимое, лучше от этого не становилось.

Что ни говори, а майору действительно не позавидуешь. Ситуация, в которую он попал — реально тяжёлая, если не безвыходная. Кто-то бы сдался, возможно, наложил бы на себя руки, лишь бы страдания закончились… Но не Кикоть! Только не он!

Сейчас, морщась и скрипя зубами от боли, этот офицер кое-как принял сидячее положение. Выпрямился. Из-за пневмонии, он постоянно кашлял, от чего все тело болело ещё сильнее. Ему дважды кололи какой-то антибиотик, но судя по ощущениям, помогло не сильно. Все тело в синяках, ссадинах и гематомах. Лицо опухло, во многих местах на нем были следы засохшей крови.

Один раз его даже водили мыться, обдали ведром грязной воды.

— Эй… — сиплым голосом произнес он, привлекая внимание душмана-надсмотрщика. Тот всегда околачивался где-то рядом, занимаясь какими-то своими делами. Обычно, он реагировал на пленного, от скуки бросая в него камни. Однако сейчас наверху никто не появился. Майор повторил, только уже громче — снова ничего. Только шумел ветер.

— Какого черта? — тихо пробурчал КГБ-шник, пытаясь понять — что там произошло. Прошло несколько минут, но картина была абсолютно той же. Наверху никого!

Сделав над собой усилие, он подполз к краю ямы. Держась за стенку зиндана, офицер кое-как принял вертикальное положение. Глубина ямы была около двух с половиной метров — самостоятельно из нее выбраться крайне проблематично, особенно учитывая, что сверху она накрыта решеткой из толстых жердей, связанных между собой. Да и состояние майора ставило под серьезные сомнения сам факт того, что оттуда можно выбраться. И духи это знали.