Археолог: заветный ключ (СИ) - Рудин Алекс

Против воли он думал не о боярских делах, а о жене, которая вот-вот должна была родить. Молодой князь соскучился по её ласкам, по тёплому, родному телу.

А на следующий день из Новгорода пришли тревожные вести. Тевтонские рыцари неожиданно появились возле Изборска — важной крепости Псковской земли.

Глава 10

Июль 1970-го года. Старая Ладога

— На свиданье идёшь, милай? Купи цвяточки, не пожалеешь! Подаришь цвяточки — девка и разомлеет, точно тебе говорю!

Морщинистое лицо старушки расплылось в беззубой улыбке, и она вдруг тонко, по-девчоночьи, хихикнула.

Старушка сидела у обочины на вынесенном из дома табурете. Рядом с ней стояло синее пластмассовое ведро, полное свежесрезанных пионов — розовых, красных и белых. От цветов шёл сладкий запах, на который уже подлетела толстая, деловито жужжавшая пчела.

Я улыбнулся в ответ.

— Почём цветы, бабушка?

— Штука — гривенник, семь на полтинник.

— А ведро?

— Ведро? — удивилась старушка. — Эвона, как ты девку-то любишь! И торт, и пинжак, и рубаха белая. Только цветов и не хватает. Ведро за два рубля отдам.

Я нашарил в кармане две смятые шуршащие бумажки.

— Беру!

К разговору с родителями Светы я подготовился серьёзно. План сложился в голове, пока мы гуляли по Староладожской крепости и любовались рассыпающимися каменными стенами, видом широкой реки и зелёным курганом, в котором по преданию был похоронен сам Вещий Олег.

— Ничего не выйдет, — расстроенно повторяла Света. — Мама тебе не поверит.

— Но поговорить с твоими родителями надо, — рассудительно ответил я.

Света вдруг остановилась и стукнула крепким кулачком по камню кладки.

— Я из дома уйду! Они не имеют права так со мной обращаться!

Я улыбнулся и обнял девушку за плечи.

— Не горячись, солнышко. Ссориться с родителями не надо. Всё и так будет хорошо. К тому же, они по-своему правы — о тебе беспокоятся.

— Ничего себе беспокойство! Хотят без спросу замуж выдать, как в старые времена! Я этому Олегу за обедом в тарелку плюнула!

Я расхохотался от неожиданности.

— А он что?

Света покраснела.

— Он не заметил.

— Ну, ты даёшь! Расскажи-ка мне, как вы проводите вечера.

Света пожала плечами.

— Как обычно. В шесть часов все пьём чай в беседке. Беседку папа сам построил, а мама посадила вокруг розы.

— Твоя мама любит сажать цветы?

— Обожает! У нас дома все подоконники горшками уставлены. И дачный участок весь в цветах. Папа шутит, что картошку посадить негде — сплошные клумбы.

— Отлично.

План принимал конкретные очертания.

— Вот что. Сегодня мне надо съездить в Ленинград…

— Уже сегодня? — расстроилась Света. — А я думала…

Я не дал ей договорить и поцеловал в нос.

— Завтра к вечеру я вернусь и приду к вам в гости. В начале седьмого. Только родителям ничего не говори — сделаем сюрприз.

— Ты уверен, Саша? — встревожилась Света.

— Абсолютно!

Моё хорошее настроение было непоколебимо.

— А пока — хочешь, я расскажу тебе о Староладожской крепости?

— А ты много о ней знаешь? — удивилась Света. — Вообще-то, это я должна провести для тебя экскурсию — я же здесь работаю!

— Давай будем вести экскурсию по очереди, — улыбнулся я. — Так интереснее.

Я вскарабкался на вал, поросший густой зелёной травой, и подал Свете руку.

— Залезай и смотри!

Я обвёл рукой открывшийся вид. Широкая лента реки медленно текла в высоких обрывистых берегах. Кое-где берега понижались, и к самой воде подступали зелёные луговины.

— Торговый путь по Волхову существовал уже в начале нашей эры. Славянские племена, которые жили на этих берегах, торговали с варягами — будущими шведами и норвежцами, с арабами и Византийской империей. Вы же нашли на раскопе арабские дирхемы?

— Да, — подтвердила Света, с зачарованным лицом слушая меня.

— Первое крупное поселение на месте Ладоги относится к шестому-седьмому веку. Здесь поселилось племя, которое прославилось умением лить стекло. Думаю, вы находили в земле стеклянные бусины? В то время за одну такую бусину можно было купить молодого раба или рабыню. Но местные жители меняли эти бусы на пушнину у диких лесных племён, а пушнину вывозили в Багдад и там продавали за арабское серебро.

— Купить человека за кусочек стекла?

Света удивлённо поёжилась.

— Такие были времена. В середине девятого века сюда пришли славянские племена с юга. Поселение сожгли, а на его месте выстроили деревянную крепость. Всего через сто лет её захватили варяги. Возможно, с этим событием связана легенда о призвании на Русь Рюрика с братьями и дружиной. Позже крепость неоднократно горела в результате стычек с новгородцами, которые, в конце концов захватили Ладогу.

— Да, это я знаю, — кивнула Света. — Новгородцы построили здесь первую каменную крепость.

— В начале двенадцатого века, — добавил я.

— Не перебивай, я сама знаю! — нахмурилась Света, и тут же улыбнулась.

— А теперь мы заново восстанавливаем то, что построили наши предки.

Она показала на леса, которые облепили Воротную башню крепости.

— Да, — согласился я. — И это здорово!

До отправления автобуса на Ленинград оставалось ещё больше часа. Мы успели искупаться в тёплой реке и высохнуть на солнце.

— Всё-таки, Саша, что ты собираешься делать? — спросила Света, провожая меня до автобуса.

— Завтра вечером увидишь, — улыбнулся я. — А сегодня сходи с кавалером на танцы и ни о чём не беспокойся. Да, и с родителями тоже веди себя хорошо. Всё будет в порядке.

— Верю.

Света кивнула и потянулась ко мне. Я поцеловал её в губы.

И тут подошёл автобус. Это был усталый и пыльный «ЛиАЗ» — когда-то белый с красной и синей полосой, а теперь равномерно-серый.

Водитель был под стать автобусу — тоже усталый и с серой щетиной на лице. Но вёл он ровно, не лихачил и не опаздывал.

За автобусным стеклом мелькали светло-зелёные совхозные поля и сменялись тёмно-зелёными перелесками. Иногда, словно стайки уток на воде, встречались тесно стоящие дома придорожных посёлков.

В районе Путилово слева показалась высокая гряда, поросшая соснами — древний берег Ладожского озера. Гряда тянулась, словно стена, а дорога шла по высохшему много веков назад озёрному дну.

С автовокзала я трамваем поехал в общежитие. Дверь уже была заперта и пришлось долго стучать. А потом тётя Аня не хотела открывать, и ворчала, что «все нормальныи студенты ишшо на практике, а энтот шляется среди ночи». Хотя на часах была только половина одиннадцатого.

Мишаня обрадовался моему неожиданному приезду — последние две недели он жил в комнате один и успел соскучиться по хорошей компании. Он тут же поставил чайник и достал из тумбочки пакет с подсохшим кофейным печеньем.

— Ты надолго, Саня? — спросил он, разливая чай по кружкам.

— Завтра уеду. А ты всё с бумагами возишься?

— Почти закончил, — ответил Мишаня. — Осталось самое главное — метрические книги. Валерий Михайлович требует, чтобы я перевёл всё, до последней буковки.

Мишаня горестно вздохнул.

Я пытался застегнуть пуговицы пиджака. Смутно вспомнилось, что в последний раз я надевал костюм в мае — на экзамены. А теперь полы пиджака едва сходились и смешно топорщились на груди.

Похоже, экспедиционная практика давала о себе знать. За лето я раздался в плечах, и костюм был мне откровенно мал.

— Мишаня, одолжи костюм! — попросил я друга.

— А тебе зачем? — спросил Мишаня.

— Надо со Светкиными родителями поговорить, — вздохнул я. — Они Светке какого-то жениха нашли. Хочу отговорить их от этой затеи.

— У вас со Светой серьёзно, что ли? — удивился Мишаня.

Я пожал плечами.

— Пока не знаю. Такие вещи сходу не решаются. Но замуж за этого Олега она точно не хочет.

— Мне же в универ надо ходить, — попытался спасти костюм Мишаня.

— Сейчас лето, — отрезал я. — Походишь в рубашке. А брюки твои мне и не нужны — я в них утону.