Марик Лернер - Восток
Ковалев скривил нос. Лекцию по правильному приготовлению чая я выслушал еще вчера. Искать самовар и отмеривать правильные дозы чайного листа не собираюсь. Не из вредности: смысла не вижу. Клади больше заварки — вот правильный метод.
— С появлением Республики, — с тяжким вздохом сообщил он, обиженный моей непроходимой тупостью в деле чайной церемонии, — очень вырос вес хазачества. Единственной вооруженной силы, без оговорок поддержавшей новый порядок. Чиновников поприжали, а значение ВЖД упало. Не самой дороги, а ее побочных предприятий. Нашлось кому строить новые фабрики и работать в шахтах без Управления железной дороги. Сначала после войны был серьезный спад, потом у нас начался экономический бум. Товары из Китая, производство всякого ширпотреба здесь. Качество не самое замечательное, зато цена ниже европейской и перевозка дешевле. Но время шло, добрались владимирские генералы и до Востока. Прямо отбирать привилегии было бы некрасиво и стратегически неправильно. И тогда изобрели такую замечательную вещь, как КОП.
— Позвольте, — не согласился я, — его создавали гораздо раньше. Вот у нас на юге в Ярославле…
— Вот! — довольно сказал Ковалев. — Совершенно верно, КОП существовал и раньше, но здесь присутствовал в крайне захудалом виде. В Маньчжурии все дружно поддерживали Салимова и всю военную команду. Никак особых мер не требовалось. Сидели два человека, следили за соблюдением экономических отношений между рабочими и хозяевами. Не сказать что совсем нечем заняться, однако не перетруждались. Но вы буквально сейчас произнесли заветное слово.
— В смысле?
— Пять лет назад в наши края прибыл облеченный высокими полномочиями и не менее высоким доверием комиссар Тульчинский. Знакомая фамилия?
— Я у Морозова в подчинении был, но кто же вокзальных не знал в Ярославле! Лично, — лихорадочно вспоминая, — пару раз сталкивались, но вряд ли он меня помнит. В добровольческой бригаде нас под тысячу было, а ротным я под конец стал. Тогда офицеры и на рядовых должностях служили. Образцовый начальник, но очень трудный человек. Своих любит, чужим не доверяет. Никогда и нигде не погрешил против совести и присяги. С ним тяжело. Зато при необходимости ответственную задачу обязательно выполнит. Еще сам приказы выполнял, не смущаясь жестокостью задачи, и других заставлял. Врагов готов был убивать и убивал собственными руками. Это принесло не только должность, но и славу одного из наиболее жестких подавителей восстаний против центральной власти. Очень высоко ставил честь офицера. Если сам неспособен, других заставлять не станет. Но уж и оправданий не примет.
— А Зиброва?
— Этого лично знаю, — доложил обрадованно. — Мы с рябым Назрань чистили от мятежников. Приходилось общаться. Да и потом аулы вместе жгли. То мы их прикроем, то они нас. Он у Тульчинского ходил на поводке. Без контроля запросто с нарезки слетает, а так грамотный ротный вышел.
— Гусев, Красильников, Дзахоев?
— Гусева не помню. Красильников бронепоездом командовал, и мы с ним хорошо знакомы. Накатался я в свое время на открытой площадке. А Дзахоев вроде осетин, из кавалеристов. Встречались, но мельком. Хотите сказать, они всем ярославским отделом здесь?
— Умный человек, приезжая на новое место, тащит с собой и собственную проверенную команду. А комиссар совсем не глуп. Медресе в свое время не кончал, но прекрасно знает, чего хочет. И с ребятами своими отношения более чем дружественные. Не выпить совместно, он почти не пьет, ну по нашим маньчжурским понятиям, а вполне по-братски. Почти круговая порука. На службе дисциплина железная…
— Это я помню.
— У нас тут одно время на него всерьез копали. Как ни старались упрекнуть в беспринципности или корысти — нельзя. И при этом прямолинейность и беззастенчивость, с которой он подавляет любые проявления оппозиционности режиму. Включая экономические.
— Не понял, — сознаюсь.
— Ай, да чего сложного? Посмотрите на карту. Протяженность границы. В Особый округ входит еще и русская Монголия. И захотели бы — всю перекрыть нельзя. А многим и не требуется. Контрабанда у нас всю жизнь процветала. Местные власти очень редко замечали. Особенно в войну и после расцвела незаконная торговля. Хазаков мобилизовали, контролировать некому. А тут появился деятель со стороны — и кое-кого всерьез прижали. А где серьезные деньги, там и проблемы. На словах все одобряют, а помощи никакой. А зэки насквозь купленные. Вы, кстати, не знаете, кто додумался на кокардах полиции писать «Защищать и карать»? Копам с их эмблемой в виде меча и щита гораздо больше подходит.
— Без понятия. Какая разница? Раньше фараонами назывались, теперь зэками, по первым буквам. От перемены эмблемы воров лучше ловить не стали.
— В компетенцию КОПа, — тяжко вздохнув и укоризненно качая головой, недовольный моей легкомысленностью, сообщил Ковалев, — входила еще и переаттестация полиции. До нас добралась с серьезным запозданием. На Руси все перетряхнули, а здесь тишь и полная благодать. До приезда нового начальства. Она проходила очень оригинально. Пойманных на взятках расстреливали. Не за пирожок у торговки — таких просто выгоняли, — а серьезных начальников. И без подставы. Реальные дела. По ВЖД и через Харбин шел постоянный поток нелегальных товаров. Валюта, опиум, оружие. В контрабандной торговле участвовали чиновники, железнодорожный обслуживающий персонал, полиция. Тульчинский почти год сидел тихо и материальчик собирал, а потом головы полетели, и никакие жалобы в центр не помогали. Всю обнаглевшую верхушку спекулянтов отправили в гости к Аллаху. Не стрелочников — настоящих хозяев подпольного бизнеса. Сейчас купцы в Маньчжурии почти честно живут. Боятся.
Я подумал о невозможности действовать без очень знающих агентов. Вот сидит передо мной господин Ковалев. Я ведь тоже кой-какие справки навел. Он на полицмейстера Харбина убойный компромат накопал, да сам чуть не сел. Какие-то мутные свидетели появились, опиум в доме нашли. Документы, отправленные во Владимир, напротив, совершенно случайно потерялись. И чтобы он, при всех своих знаниях и добровольных источниках, не постарался подарить единственному борцу за справедливость весь накопленный компромат? В суде неизвестно, пройдет или нет, а тут совсем другое дело. Помню я эту историю. Громкое дело было. Единственное — не знал, кто волну поднял. Фамилий коповцев обычно в газетах не называют. Комиссар или там капитан Н. Местные в курсе, а в Рязани люди должны знать одно — организация бдит и спуску ворам не дает.
— Да и хунхузы[13] ходили. А кто тебе скажет, что с нашей стороны никогда через границу с целью прибарахлиться банды не действовали, постарайся не смеяться. Мы еще ничего. Монголы отрядами в сотни человек шастали. Они туда — китайцы на нашу сторону. В степи война не прекращается никогда. Бывало, и города на хапок брали. Тульчинского же вначале всерьез не принимали. Ну решили где-то там во Владимире создавать Пограничный корпус. Нам, здешним, какое дело? Хазаки там служить не будут! А ему того и надо было. Зачем иметь дело с уже устоявшимися структурами? Зато в Маньчжурии живут русские, поляки, корейцы. И в немалом количестве. Раньше их призывали в стрелковые части. Либо сибирские, либо туркестанские. А теперь на месте служить стали. Пограничники в прямом подчинении КОПа. Оглянуться не успели, как на территории Войска появилась очень серьезная сила. Те же корейцы раньше не пришей кобыле хвост были. Вроде живут, но паспорт исключительно у поселившихся до Окаянного. А теперь отслужил — гражданство. Они за это право кого хошь загрызут. А за командира своего, являющегося образцом храбрости, чести и живущего такой же солдатской жизнью, стеной встанут моментально. Ты его тронь — ага.
— Вы это всерьез?
— Вполне. Служба в погранвойсках — для меньшинств билет в новую жизнь. В университет без очереди принимают, и платить не надо. Для бывших погранцов радостные улыбки. Это уже не самодеятельность, на самом верху пробивать необходимо. Есть у Тульчинского связи, никто не сомневается. И не только корейцев касается. Поляков и монголов тоже. Им еще и регулярно внушают про боевое братство и идейное служение стране.
— Мне слух не режут подобные выражения. Я вполне серьезно верю в эти вещи.
— Молодой человек, не забывайте, о ком это говорится. О бесправных азиатах-батраках и поляках, которым запрещалось жить восточнее Урала, если не считать Одессы и Каспия с Кавказом. Они слегка иначе относятся к долгу перед Русью… Относились. Про всех не скажу, а молодежь проходит определенную идеологическую накачку, и при этом на заставах специально перемешиваются с русскими и живущими на территории Войска всякими уйгурами, дунганами и прочими тунгусами. Айнов только нет.
— Так они еще лет двести пятьдесят назад получили хазачьи права, и с Хоккайдо и Сахалина даже в Австрийскую на фронт не отправляли. Пару сотен добровольцев, и все.
