Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)
Эркин взял и сала. О сале с горячей картошкой и солёным огурчиком он в лагере наслушался, а в дороге в поезде и попробовал. Вкусно! Женя его покупки одобрила.
И был у них в субботу пир горой. Это и впрямь оказалось необыкновенно вкусно. И сороковины они Андрею в воскресенье справили. Поговорили о нём, пока горела свеча рядом со стаканчиком водки, накрытым ломтём чёрного хлеба. Потом он и Женя выпили по глотку в память Андрея, оделись и вышли к оврагу, подальше от дома. Вылили в снег водку и раскрошили хлеб птицам. Сразу откуда-то налетели воробьи. И Женя сказала, что теперь всё по правилам. Про церковь Женя не упоминала, чему Эркин был рад. Нет, если б Женя сказала, что надо идти, пошёл бы, о чём речь, в раз не надо, то ещё лучше. И… и вообще он даже не представлял, какая это здоровская штука — выходные.
И на работу он в понедельник пошёл уже в новом, неся под мышкой свёрток с рубашкой, чтобы переодеться, и полотенцем. Как ему и говорили, он сразу, не заходя в — как её, да — бытовку, прошёл по коридору в кладовку, где Клавка выдала ему стёганую чёрную куртку, такие же штаны, чёрные валенки с галошами и брезентовые рукавицы.
— Это ты у Мишки, что ли, в бригаде?
— У Медведева.
— У Мишки, — она выбрала из стопки больших замусоленных тетрадей нужную, раскрыла её перед Эркином и ткнула пальцем. — Расписывайся. Неграмотный? Крест ставь. А так-то ничего парень, не робей, медведь хоть ревёт, да смирен. Если что не по тебе будет, заходи, обменяю. Тебя звать-то как?
— Эркин мороз.
— Мороз? Ну, удачи тебе, Мороз, заходи, не забывай.
В бытовке уже все собрались. Переодевались, толкаясь, перешучиваясь и задираясь не всерьёз. Эркина встретили гоготом.
— Эй, чего так долго, Мороз?
— Да Клавка на нём, небось, все штаны перемерила!
— Это как она тебя живым выпустила?
— Мороз — мужик крепкий, вишь, выскочил. Это ты от Клавки на карачках выползал.
Эркин молча улыбался, быстро размещая в шкафчике полушубок, бурки, джинсы и рубашку. Шкафчик оказался удобным, с крючками по стенкам и дверце и с полочкой наверху. Как все, Эркин разделся до белья, натянул штаны, креповую рубашку, перемотал портянки и обулся. Валенки были выше сапог и жёстче. Но к этому можно привыкнуть. Шнурок с рукояткой отцепил от джинсов — новые брюки не стал надевать, всё-таки… праздничное должно быть, ведь рубашки же нарядные, красно-белую и призовую, он не носит каждый день — и перевязал на рабочие штаны. А глаз у Клавки хороший — как влитые сидят, и не тесны, и не болтаются. Из бумажника достал и сунул в карман штанов два рубля. Надел куртку. Захлопнул дверцу шкафчика и повесил новенький замок. Ключ к деньгам, шапку на голову, варежки, рукавицы и вперёд…
Проводив Эркина, Женя взялась за обед. Сегодня Алисе придётся обедать одной. А вчера полдня ушло на подготовку к первому рабочему дню. Отпарила свой костюмчик, нашла и почистила туфли… так, а Алиску пора будить. Ну вот, так когда надо, её не поднимешь, а в субботу…
…Они решили спать досветла., вернее, она просто не завела будильник, и было так тихо, так спокойно. Она слышала ровное сонное дыхание Эркина, он совсем рядом, только руку протяни, но пусть спит. И тут… тут к ним в спальню явилась Алиса и с ходу полезла под одеяло между ними, забарахталась, сворачиваясь клубком. Она даже не сразу поняла, а Эркина как током подбросило. Он вскочил, отбросив одеяло, посмотрел на неё и удивлённую его броском Алису «дикими» глазами и вылетел из спальни. А она не знала, что делать: то ли смеяться, то ли ругать Алиску, то ли бежать успокаивать Эркина.
— Мам, а чего это он? — спросила Алиса между двумя кувырками.
— Ты его разбудила, — ответила она, вставая.
— Ну, так уже утро, — возразила Алиса. — А вы всё спите и спите.
— Сегодня выходной.
Она надела халатик — комнату заливал серо-голубой рассветный светлеющий сумрак — подобрала старые штаны и тенниску Эркина, которые он носил дома, и пошла его разыскивать. Она уже поняла, чего он так испугался. Смешно, конечно, но раз он так переживает из-за этого… Хотя… может, он и прав, Алиска уже не маленькая.
— Эркин, — она постучала в дверь ванной. — Ты здесь?
Ей ответил только плеск воды, но она вошла. Эркин мылся в душе. Она положила его одежду на ящик для грязного белья и попросила не задерживаться. У них ещё масса дел. К столу он явился уже спокойно. И в субботу же вечером приделал на все двери крючки. И в воскресенье, когда Алиска стала к ним ломиться, он просто встал, оделся, впустил Алису и пошёл мыться. А вообще-то…
— Алиса, вставай!
— Ну, ма-а-ам… ну, ещё немножечко…
— Вставай, я на работу опоздаю, — рассердилась Женя.
Привычная команда подняла Алису. Женя накормила её завтраком, показала, где что стоит для обеда, и стала одеваться.
— А плиту не трогай.
— Знаю, — кивнула Алиса. — А Эрик на работе?
— Да.
Женя уже хотела сказать, чтобы, когда он придёт, они бы поели, но вспомнила, что Эркин после работы пойдёт покупать краску и клей для обоев. Так что ещё неизвестно, кто раньше домой успеет. Вчера к ним заходили Виктор и Антон, ходили с Эркином по квартире, смотрели, прикидывали, как сказал Антон, «фронт работ» и обещали помочь с ремонтом. А она потом с Эркином сидела на кухне, и они допоздна считали и записывали чего и сколько надо купить к ремонту. Вот когда деньги полетят…
Женя замотала платок, поцеловала Алису в щёку, взяла сумочку и сумку с туфлями.
— Всё, маленькая, я на работу. Будь умницей.
На улице уже светло. Как хорошо! В темноте она на работу ещё не ходила, было бы даже страшно. А сегодня тем более нельзя опоздать. Первый же день! Лазарь Тимофеевич Лыткарин. Интересно, какой он? На каких машинках придётся работать? С кем будет в одной комнате? Одни вопросы. А ответы…
Народу на улице не так уж много, но почти все идут в одном с ней направлении. Попутчики. Неужели весь город работает на заводе? А вот уже и забор. Её проходная номер один. Вот и она. И люди, поток людей, поднимающихся по ступенькам, достающих на ходу пропуска. И Женя, прижимая к себе сумочку, достала пропуск. И уже перед ней военный рядом с турникетом-вертушкой. Быстрый взгляд на пропуск, на её лицо. И улыбка. Женя улыбнулась в ответ. Коридор, ещё коридор… и второй рубеж:? Женя отдала табельный номер и услышала, что машбюро на втором этаже. Женя взбежала по серо-белым с влажными следами ступеням. Ещё коридор? Сколько же здесь всего?! Но вот и чёрная с белыми буквами табличка: «Машбюро-1». Женя глубоко вздохнула и открыла дверь.
Просторная комната, залитая холодным серым светом из двух окон. Столы с прикрытыми чехлами машинками. Напротив окон шкафы и длинный стеллаж, на окнах цветы.
Женя стояла и оглядывалась, когда за её спиной кто-то кашлянул. Она вздрогнула и обернулась. Невысокий худой мужчина в очках и военной форме без погон.
— Здравствуйте, — улыбнулась Женя. — Вы… Лазарь Тимофеевич Лыткарин?
— Здравствуйте. Совершенно верно, — кивнул он. — А вы, как я догадываюсь, Евгения Дмитриевна Мороз?
— Да.
— Отлично. Вы на какой системе работали?
— Оливетти, — ответила Женя и заторопилась: — Но могу на симпсонах трёх поколения, адажани…
— Ну-ну, — остановил её Лыткарин. — Да вы раздевайтесь, Евгения Дмитриевна, я ещё зайду.
Он подвёл её к одному из шкафов и распахнул дверцы. Женя увидела ряд деревянных плечиков, а внизу под ними ряд самых разных туфель. Но… но у неё нет плечиков. Она ни одной вешалки не взяла из Джексонвилля, как лишнюю тяжесть, а здесь как-то не сообразила купить. Что же делать? Взять чью-то? Только на сегодня. Но они все надписаны.
— Здравствуй. Новенькая?
Полная молодая — вряд ли намного старше Жени — круглолицая женщина разматывала серый пуховой платок.
— Ну, и чего стряслось?
— Здравствуй, да, вешалку не взяла, — ответила сразу на всё Женя.
— Делов-то! — в комнату вошла ещё одна женщина, тоже молодая а из-за маленького роста казавшаяся особо пухленькой. — Вон дерюжкинскую возьми. На бюллетене Дерюжкина.
— А что с Любкой?
— А как всегда. Рожать ей неохота. Ну, и на три дня.
— Дура.
— Не девчонка, пусть сама думает, — пухленькая смотала платок и засунула его в рукав своей шубки.
В комнате всё прибывало и прибывало народу. И в общей толкотне Женя, как все, разделась, переобулась, сняла и засунула в рукав пальто рейтузы. Шум, смех, свои разговоры… Зазвенел звонок, и в комнату вошёл Лыткарин. Его встретили дружно и весело.
— Тимофеичу привет!
— Начальник, у нас новенькая.
— Ларя, Любка на бюллетень села!
— Тимофеич, наладчик когда будет?
Под этот общий шум он указал Жене её стол и положил перед ней стопку исписанных листов.
— Что надо, сами возьмите на стеллаже. Когда сделаете, покажете мне, — и пошёл дальше, раздавая задания остальным.
