Михаил МЕДВЕДЕВ - КОНТРОЛЬНОЕ ВТОРЖЕНИЕ
— Товарищ Брыгсин, подтвердите, пожалуйста, личность, посетителя.
Старик замялся. Чувствовалось, что в его голове составляется длинная цепочка доводов и аргументов, объясняющих, почему меня надо пропустить, хотя он сам подтвердить мою личность не может, потому что пять минут назад впервые увидел мое лицо, приняв меня при этом за совсем другого человека.
— Подтверждаю, – старик решительно кивнул головой. – Этот молодой человек прибыл по приказу товарища Первого. У него степень «А».
— Под вашу ответственность, товарищ Брыгсин. Проходите.
Силовое поле погасло. Охранник сделал шаг в сторону, пропуская нас к крошечной дверце, таившейся у него за спиной. Брыгсин, оттерев меня плечом, нырнул под низенькую арку и засеменил по коридору. Боясь отстать от шустрого старика и заблудиться, я поспешил за ним. Мы миновали несколько плохо освещенных развилок, два раза повернули направо и три раза налево. После каждого поворота нас куда-то телепортировало, но всякий раз мы оказывались в низком узком коридоре, неотличимом от того, из которого мы только что переместились. В конце концов, старик остановился рядом со старинной железной дверью. Усыпанная заклепками и коричневая от ржавчины поверхность внушала глубокое, почти атавистическое, почтение. Блестящая золотистая табличка, закрепленная на уровне глаз, гласила: «Бункер максимальной защиты». Несколько минут мы стояли молча. Я уважительно погладил шероховатый древний металл. Дверь была теплой и слегка вибрировала, словно живая.
— Значит, так, товарищ Ломакин. Тебя ждет… М-м-м, – Брыгсин пожевал губами. – Назовем это комиссией. Тебя ждет комиссия, которая должна санкционировать одно очень рискованное мероприятие. Работа предстоит сложная, но она не выходит за рамки стандартного призывного контракта. Ты военнообязанный?
— Дурацкий вопрос, – я возмущенно насупился.
— Служил? – тон вроде бы немного смягчился. – Спасатель, пожарник, милиционер, медбрат?
— Я на разведчика учился. У нас срочная входит в курс. – Очень странно, что этот человек так мало знает обо мне.
— Отлично, – мрачно кивнул Брыгсин. – Задание почти полностью соответствует специальности разведчика, хотя лучше бы ты был милиционером. Другое дело, что молодой специалист без опыта нам на хрен не нужен. – Он с неожиданным отвращением измерил меня взглядом. – Я вообще не понимаю, почему пригласили именно тебя. Здесь должен стоять совсем другой человек. Человек, который не один раз прошел через ад, которому сам черт не брат. Он, конечно, подонок и мерзавец, но я бы предпочел, чтобы это дело поручили именно ему. Петру Васнецову!
— Если я не ошибаюсь, товарищ Первый приказал прибыть мне, – торопливо перебил я. – Так что простите, но послужить Человечеству на этот раз придется Светозару Ломакину. Петр Васнецов пусть постоит в сторонке.
— Подумай. Как только ты войдешь туда, ты не сможешь отказаться от того, что тебе предложат.
По его голосу чувствовалось, что ему проще убить меня, чем пустить за ржавую дверь.
— Открывайте! – потребовал я.
Старик толкнул дверь кулаком. Створка не поддалась.
Он налег на нее всем телом. Мне пришлось помочь ему, так как его хлипкая мускулатура явно не справлялась с примитивной механикой. Заскрипели ржавые петли. Лязгнули автоматические засовы. Средневековье какое-то. Не хватает только скелета, прикованного цепью к стене. За дверью таилась маленькая квадратная комнатенка с выгнутым в виде купола потолком. В центре помещения стояли три близко сдвинутых друг к другу кресла. При виде этих кресел мне стало тоскливо и страшно. Заныл затылок. Дверь со скрежетом закрылась за моей спиной. Старик остался снаружи.
Кроме меня, в помещении находился только один человек, но и этого одного было вполне достаточно, чтобы замереть в почтительной позе и изобразить на лице высшую степень обожания. Впрочем, я никогда не страдал излишней впечатлительностью, хотя, надо признать, был сильно ошарашен, оказавшись без предварительных церемоний пред ликом Верховного Правителя Солнечной Системы. Теренц Золин совсем недавно сменил старца Ким Чен Ли, и его внешность еще не вызывала священного трепета или какого-то сверхглубокого уважения, но все же это был лидер Человечества.
Увидев меня, Верховный проворно выскочил из кресла, сделал шаг вперед и демократично протянул мне руку. Его маленькие, широко расставленные глазки тщательно ощупали меня с ног до головы. Мне показалось, что из глубины его зрачков за мной внимательно наблюдает какое-то умное, расчетливое и не совсем живое существо. Нет, не робот, а нечто такое, что трудно объяснить и что страшно представить.
— Золин, – представился правитель. – Теренц Золин.
— Я знаю.
— Совсем неудивительно то, что вы знаете про меня. Про меня любая собака знает. – Его лицо застыло, словно замерзшее желе, сквозь холодную равнодушную маску снова проступило что-то мертвенное. – А вот все ли вы знаете про себя? – Он бросил на меня быстрый взгляд и сразу отвел глаза, будто боялся, что я увижу в них что-то мне не предназначенное.
— Конечно. – Я хотел ответить более резко, но должность собеседника требовала некоторого пиетета.
— Я бы на вашем месте не был столь категоричен, – Верховный нахмурился. – Простите, забыл вашу фамилию, товарищ.
— Ломакин, – подсказал я.
На моей физиономии, очевидно, отразилось безмерное удивление. Он не помнил мою фамилию, хотя сам приказал доставить сюда именно меня, да еще и присвоил мне степень «А»!
— Товарищ Ломакин, прошу вас сесть здесь, – он указал на одно из кресел. – Это ваше место. Оно было, есть и будет вашим всегда.
Я присел на самый краешек, соображая, за что мне такая честь? Ни с того ни с сего стал владельцем столь авторитетного кресла. Почти что трона. Золин еще раз внимательно посмотрел на меня и усмехнулся.
— Хм. Ну, разговаривать нам пока не о чем, поэтому перейду сразу к делу. Кстати, предупреждаю на будущее – я защищен индивидуальным силовым полем. Оно сработает, если дистанция между нами сократится до пятнадцати сантиметров.
— Чего? – переспросил я и подумал, что по какой-то загадочной причине не понимаю, о чем он говорит.
— Ничего, Ломакин. Я это вообще не вам сказал. Не напрягайтесь.
— А кому? – я оглянулся. – Нас подслушивают?
— Хватит ломать комедию. Смотри мне в глаза, – переход с демократичного «вы» к волюнтаристскому «ты» оказался очень резким и чувствительно резанул по ушам.
Я уже хотел брякнуть что-нибудь насчет совместного выпаса свиней и невыпитого брудершафта, но он наклонился вперед и вперился мне в зрачки своим жутковатым полумертвым взглядом. У меня сразу пересохло в горле. Я попытался отвернуться, дернулся назад и застыл, сжатый обездвиживающим силовым коконом.
— Вспоминай, Петя, вспоминай, – беззвучно бормотал Золин, тыкая мне в лицо крошечным блестящим цилиндриком.
Губы правителя застыли в холодной акульей ухмылке и не шевелились. Голос раздавался прямо у меня в голове, будто он звонил мне по мыслетелефону, но я почему-то не мог сбросить входящий сигнал. Меня затошнило.
Лицо Золина начало расплываться и покрываться пупырышками, все больше напоминая большой хорошо прожаренный блин, который неожиданно пророс острыми белыми шипами, вонзившимися мне в лицо. Я заорал и не услышал своего крика.
— Готово! – очень четко произнес Золин, и в голове у меня прояснилось.
Я ощутил себя сидящим в кресле, но не на краешке, как пять минут назад, а в свободной позе, слегка развалившись на мягкой спинке. Нога была закинута на ногу.
Руки сложены на груди.
— С возвращением, Васнецов, – мрачно пробурчал Золин.
Мне показалось, что он испуган. Сцепленные на округлом животике пальцы побелели от напряжения, губы слегка подрагивали, глаза бегали из стороны в сторону.
Я опустил веки. Мне нужно было время, чтобы привыкнуть к произошедшим со мной переменам. Оказывается, меня действительно звали вовсе не Светозар Ломакин, и я был значительно старше, чем думал раньше.
С каждой секундой сознание Светозара скукоживалось, растворяясь в глубинах мощной и древней личности Петра Васнецова.
— Значит, ты жив и все, что говорил про тебя Борей, – правда, – горько усмехнулся я.
Теренц Золин, он же Александр Титов, мрачно кивнул.
— Быстро соображаешь. Не ожидал, – буркнул он себе под нос. – Готлиб поработал?
— Он, похоже, частично сломал твой блок. Но зачем тебе все это понадобилось? Почему ты официально не сменил тело? Почему не посоветовался с нами? К чему эти фокусы с цветами на могилке? Зачем ты вообще захватил власть? Мы же уже отошли от дел.
— Слишком много вопросов, дружище, – глухо огрызнулся Титов. – Поверь мне, что не ради себя я все это делаю. Так надо.
— Почему ты меня не убил, а только стер память? Я ведь очень опасен для тебя.
