Анатолий Логинов - Клим Ворошилов — 2/2 или три танкиста и собака
Одновременно из кузова тягача выскочили с десяток русских солдат и, перебежками, устремились вслед за танками к мосту, к домам, в которых квартировали зенитчики и к позиции стоявшей на западном берегу второй зенитной пушки. Немцы, несмотря на внезапность нападения, сориентировались быстро и начади отстреливаться. Пулемет, открывший огонь из окна одного из домов, заставил атакующих залечь. Но как известно, против лома нет приема, если нет другого лома. А вот 'лома' у немцев под рукой как раз и не нашлось. Проскочившая через мост 'трешка' раздавила одну из стоявших на той стороне зениток. Пока танк ерзал туда-сюда по останкам зенитки, пытаясь избавиться от застревавших между звеньями гусеницы обломков, пулеметные очереди и несколько пушечных выстрелов разогнали бежавший ко второй зенитке расчет. Немцам, пытавшимся отстреливаться из дома, повезло еще меньше. Если конечно считать везением то, что тебя всего лишь расстреляли из пулемета, а не разорвали на куски взрывом шестидюймового снаряда, потому что несколько выстрелов КВ полностью разнесли и этот дом и еще один рядом.
Хуже обстояло дело у складов. Петренко не заметил или не понял, что склады охраняет другой караул, из тыловых частей. Поэтому атаковавший склады взвод Скобелева попал под огонь не только замаскированной пулеметной точки, но и не менее чем полнокровного взвода стрелков. Позабыв в горячке боя все наставления, Скобелев пытался поднять лежащих на земле, картинно вскочив с пистолетом в руке с криком: 'За нашу Советскую Родину! но тут же упал пронзенный как минимум десятком пуль. Оставшиеся без управления солдаты начали потихоньку расползаться в стороны, отвечая на массированный немецкий огонь редкими неприцельными выстрелами. Положение спас сержант Рогальчук со своей сорокопяткой. Не обращая внимания на обстрел, расчет установил ее практически напротив пулеметной позиции и со второго снаряда подавил пулемет. Немцы на время притихли, но после того как пушка выпустив последний осколочный снаряд, замолчала, опять беглым огнем заставили залечь ободрившихся было красноармейцев. Пока атакующиеся и обороняющиеся перетягивали канат удачи в свою сторону, стоящий на запасных путях паровоз, один из немногих, захваченных в первые дни войны, разводил пары и уже собирался стронуть состав, как вдруг словно коверный в цирке, на арену боя ввалился 'Рыжий'. Правда вместо музыки и аплодисментов его выход сопровождал рев мотора и грохот выстрела, раздавшийся сразу же после остановки. Паровоз вдруг резко запарил и дернулся назад, затем неподалеку от немецких окопов вырос внушающий уважение столб взрыва.
Неожиданно на стоящем танке открылся люк радиста и из него выскочил Сема Бридман с автоматом в руках. Подскочив к ближайшему красноармейцу, прикорнувшему за маленьким, едва защищавшем его камешком, Сема пнул его и что-то крикнул.
— Что творит, что творит, зараза — прозвучал в наушниках шлемофона голос Сергея — Вперед, Кузьма!
'Рыжий', рыкнув мотором, устремился вперед, пытаясь прикрыть корпусом атакующих. Впрочем, пример Семы оказался заразительным и красноармейцы дружно рванули в атаку. Бежавший рядом с Семеном Рогальчук успел даже расслышать, что же орал этот, обычно скромный и тихий парень:
— Вперед, мужики! Или вы хотите жить вечно?!
— Вот долбодятел, убьют ведь. Нее, точно, если убьют, накажу расп. я так, что неповадно будет — сквозь зубы матерился Сергей. Внезапно его внимание привлекла смутно различимая в прибор наблюдения знакомая фигурка. 'Елена… с ранеными возится' — понял он. Но тут танк вплотную подъехал к немецкой траншее и Сергею стало не до посторонних мыслей….
Семен Данилович удовлетворенно хмыкнул, увидев, что пулеметчик на крыше пакгауза ткнулся каской в пулемет. Это был второй и последний из пулеметчиков на постах, охранявших военнопленных. Теперь оставались еще пулеметчик и стрелки у ворот, закрывающих вход в пакгауз. Снайпер аккуратно отполз назад и стал перезаряжать по одному патрону карабин.
Внезапно по позициям немцев у пакгауза пронесся ливень маленьких разрывов. Это расстрелял выделенную ему порцию гранат расчет автоматического гранатомета. Не успевшие опомниться от столь плотного минометного, по их понятиям, огня немцы неожиданно столкнулись в рукопашной с десятком красноармейцев. Но испугало их не это. Больше всего на немцев подействовала ворвавшаяся в траншею огромная как медведь, абсолютно черная собака, сходу перекусившая руку пытавшемуся выстрелить в нее фельдфебелю Шмульке. Бой был недолгим. А уцелевшие позавидовали мертвым, когда из ворот пакгауза вырвались освобожденные русские пленные….
Ближе к вечеру на восточном берегу реки к поспешно укрепляемым дополнительными огневыми точками позициям вышли передовые части отступающей немецкой пехоты, но обстрелянные из пулеметов и орудий, отошли, свернув на юг вдоль берега. Позднее к нашим постам вышли преследующие немцев части 193-й стрелковой дивизии….
1..2 июля. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.
Ну что, повоевали, господа… то есть товарищи командиры. Сейчас найду Семена с Андреем и выскажу все, что о них думаю, пока боевой азарт не кончился. Разп…и, иху м… через коромысло! Один понимаешь ли командовать из танка не может, пошел на КП, а сам в атаку полез, без него не справятся. Второй вообще из танка без команды выскочил, героя изображает! Герои ё….! Ух, попадись они мне…
— Ну и где они, лейтенант?
— По донесениям, капитан Мельниченко все еще у пакгауза, организует проверку, прием и распределение пленных. А Бридман в медпункте, его фельдшер Горелова перевязывает, — Музыке явно не по себе от брызжущей из меня злости. Ничего, обойдется.
— У пакгауза, говоришь? Ладно, пойду в пакгауз. А вы с сержантом организуйте пока оборону на восточном берегу. Траншеи проверить, при необходимости углубить. Все пулеметы — на ту сторону. Да, и где Скобелев?
— Убит.
— Как убит? Черт… Не вовремя… Вечная память. Тогда так… Лейтенант — выполняйте приказ, сержант — со мной, будем организовывать оборону с запада. А Скрипченко уже у пакгауза? Да? Ясно. Ну, вперед!
И где он, начальник наш героический? А вижу, с погранцами фильтр для пленных организует. Делать ему больше нечего. Пусть этим Скрипченко занимается…
— Товарищ капитан, разрешите обратиться? Можно вас для доклада?
Зашли за угол. Сержант сообразительный, остался со всеми, молодец.
— Так, теперь нас никто не слышит… Шеф, ты что? Адреналин в голову ударил? Недовоевал, ё…? Подумал, что будет если тебя убьют? Мне прикажешь командование брать? И вообще… ты чего увлекся этими пленными? Забыл, что частью командуешь? Я пока команду дал, чтобы с востока оборону крепили, если наши наступают, немцы в первую очередь оттуда полезут. Музыку послал. А с запада и командовать некому, Скобелев убит…
— Вроде не убит, тяжело ранен. Елена доложила.
— Хрен редьки не слаще, все равно кого-то надо ставить. Думай. Я предлагаю старшину. Да, и покормить людей надо, бывших пленных в первую очередь.
— Это я уже распорядился, тыловики уже кухню разворачивают. Помнишь этого туркмена, Рустама? Он поваром оказался. Так что одной проблемой меньше. А вообще старшина нужен, хозяйство все разрастается… — тут Андрей поворачивает за угол и зовет:
— Скрипченко!
Подбегает Скрипченко и получает от Андрея 'ценные указания' по распределению пленных. Когда Андрей его отпускает, я вспоминаю про Семена.
— Ты про Семена то слышал уже? — и увидев утвердительный кивок Андрея, предлагаю:
— Пошли с него стружку снимем… С героя… последнего.
Но ничего у нас не выходит. Едва мы с Андреем начинаем чехвостить это чудо, гордо несущее нам навстречу обмотанную белым бинтом голову и руку, как откуда-то внезапно появляется Елена и запрещает нам 'нервировать раненого бойца'. Приходится извиняться перед нашим доктором и идти по своим делам. Андрей уходит в штаб, расположившийся на восточном берегу реки в домике обходчика. А я иду к танкам и застреваю там почти до вечера. Даже стрельба на восточном берегу почти не воспринимается…
Все же дырку в 'трешке' нам удается заделать полностью, благо она совсем небольшая¸ миллиметров восемь в диаметре. Получается, что в нас попали из противотанкового ружья. Пока мы делаем профилактику танков, я пытаюсь припомнить характеристики таких ружей. Похоже 'трешку' могли поразить либо из чешского, но оно начало выпускаться в конце года, либо из трофейного польского. Скорее всего это был именно трофейный польский 'Ур'.
А вот кое-кого из конструкторов, я бы все же расстрелял из того же 'Ура'. Особенно за фрикционы и гусеницы. Надо как-то этого, как его, Шамшурина, отыскать. Помню, что он нормальную коробку передач для КВ предлагал… Мечты, мечты… кто нас с фронта отпустит и куда? Разве что в знаменитое здание 'Госужаса', а там боюсь не только Шамшурина, но и друзей уже не увидишь.
