Анатолий Логинов - Клим Ворошилов — 2/2 или три танкиста и собака
Размышления охотника прервала внезапно увиденная интересная картинка. На крыльце одного из самых больших домов появился раздраженно кричащий толстый немец без фуражки в штанах и рубахе. Офицер или нет? То, что кричат и ругаются в армии обычно офицеры, таежник уже понял. Но все же не хотелось бы ошибиться, патронов в магазине всего два, а потом надо, осторожно и незаметно двигаясь, перезарядиться. Тут в прицеле появилась фигура явного офицера, подбежавшего к крыльцу и вскинув руку, начавшего что-то говорить толстому. Семен Данилович начал плавно выбирать свободный ход спускового крючка. В это момент отворилась дверь, и вышедший из дома немецкий солдат накинул 'толстому' на плечи мундир и подал фуражку. Сверкнувший желтым шитьем погон и фуражка заставили Номоконова сменить цель. Ружье мягко толкнуло в плечо, толстяк дернулся и сломанной куклой упал с крыльца. Второй офицер еще ничего не успел сделать, как Номоконов быстро передернул затвор и снова выстрелил. Пятый! Но перезарядится снайпер так и не успел. Повернувшись, он заметил мелькнувший в оговоренном месте кусок чего-то белого. Еще через несколько минут и выстрелов большой пушки, в небо поднялась ракета черного дыма. Но Номоконов этого уже не видел, уже потихоньку ускользая со своей лежки…
Получившие сигнал к отходу солдаты по очереди покидали свои места и углублялись в рощу, за которой ждал автомобиль. Последним отходил расчет пулемета. Дожидаясь, пока гранатометчики выпустят по немцам последнюю короткую, всего из трех оставшихся гранат очередь, пулеметчик короткими скупыми очередями давал немцам понять что еще ничего не закончилось. Выпустив несколько очередей, расчет быстро разобрал пулемет. Носильщик со станком сразу устремился в лес, а оставшиеся номера, сменив позицию добавили еще немного свинцового душа в хаос, царящий в поселке. Затем они с чувством исполненного долга прекратили огонь, отползли назад и, скрываясь за деревьями, побежали к машине. Некоторое время со стороны поселка до них доносились звуки беспорядочной стрельбы. Но вдруг резко стало тихо, видимо до немцев дошло, что по ним уже никто не стреляет.
Подбежавших к машине пулеметчиков втаскивали в кузов уже на ходу, машина резко прибавила газ, пристраиваясь за трейлером. А сзади из лесу неторопливо выползала громадина КВшки. Собравшаяся колонна устремилась на северо-восток к основному отряду….
1 июля. 1941 год. Украина. Неподалеку от г. Рожище
Собравшись на поле за холмами и небольшой рощицей, защищающей их от наблюдения со стороны железнодорожной станции, отряд готовился к предстоящему делу. Вся техника была по приказу Мельниченко максимально замаскирована от наблюдения с воздуха. Выяснилось, что ни бойцы, ни Музыка со Скобелевым не знают, как маскировать технику на открытой местности. Пришлось Андрею личным примером показывать и лично контролировать маскировку на каждой машине. Удивленно-раздосадованный Музыка спросил у Андрея после того, как все закончилось:
— Не помню, чтобы на срочной нас этому учили. Откуда вы знаете?
— Вот именно! В училище такого не давали, точно, — добавил Скобелев.
— От родственника моего. Он до Средней Азии и на Дальнем Востоке попартизанить успел. Так они там у американцев пару автомобилей выцыганили. А чтобы белые не нашли — прятали. Таежники так умело их маскировали, что казаки в двух метрах проезжали и не видели, — выкрутился на ходу Андрей.
— Как это — выцыганили? — вмешался находившийся неподалеку и составлявший очередную бумагу Скрипченко — Наши партизаны беспощадно против оккупантов воевали…
— А чего против американцев воевать-то? Их много было, но не лезли они никуда. В городке сидели и всего боялись. А японцы вовсю воевали. За двумя зайцами погонишься… Вот наши временно с американцами перемирие и заключили, а с японцами воевали. Причем американцы под это две машины и пулемет партизанам отдали, — со смехом вспоминал рассказываемую отцом байку Андрей. Скрипченко недоверчиво посмотрел на Мельниченко, но промолчал и опять склонился над бумагами.
В это время в сопровождении Елены появился батальонный комиссар Кравцов, обошедший часть расположения отряда и побеседовавший с красноармейцами. Поговорив с Мельниченко, все еще неважно чувствовавший себя Кравцов посидел, наблюдая за работой штабной группы и ушел отдыхать.
Железнодорожный мост и станция неподалеку от города были уже осмотрены в бинокли Мельниченко, Музыкой и Скобелевым. Но разглядеть в бинокль удалось немногое. Самое главное, неизвестной оставалась численность немецких войск в городе. Обсуждение возможностей разведки зашло в тупик, когда к командирам подошел доброволец Степан Петренко, тот самый, расстрелявший предателя, юноша.
— Дозвольте, товарищи командиры? — спросил он и, дождавшись разрешения Андрея, продолжил — Я в городе на курсах трактористов учился и знакомые у меня есть. Могу переодеться в гражданское, с собой взял…
После короткого спора командиры, из которых против был только Скрипченко, согласились с предложением. Проинструктированный Андреем, Петренко, переодевшись, кружными тропинками отправился на станцию.
Примерно через час после его ухода из города на юг вышла колонна автомобилей с пехотой и буксируемыми легкими пушками, за которой пылила еще одна, но уже пешая.
Больше до появления группы, обстреливавшей штаб, ничего существенного не произошло. Петренко появился чуть раньше пограничников, которые как обычно на лошадях двигались в авангарде. Пока он докладывал обстановку, к штабной группе подошли и Сергей Иванов, Евгений Колодяжный и Семен Бридман. Сергей доложил о нападении на немецкий штаб:
— … У нас убит один, ранено трое, из них двое легко. Потери немцев можно оценить не менее чем в десяток офицеров, в том числе пять от снайперского огня, из них один генерал, до роты пехоты, два броневика, самоходную противотанковую установку и до полусотни автомобилей — закончил он.
Пока Сергей докладывал, Андрей обратил внимание на увлеченно пишущего что-то в тетрадь, на обложке которой четким писарским почерком было выведено 'Журнал Боевых Действий', Скрипченко и, осторожно, показав жестом Сергею продолжать, поднялся. Зайдя Скрипченко за спину, он заглянул через плечо и невольно улыбнулся. Как только Иванов закончил доклад, Мельниченко сказал: 'Отлично. Полчаса на отдых и готовьтесь к атаке станции' — а потом спросил вздрогнувшего от неожиданности Скрипченко:
— У вас в училище по математике что было?
— Пятерка — недоуменно ответил Юрий.
— Да, я так и думал, — заметил Андрей, успевший прочитать в журнале о том, что немцы потеряли полсотни офицеров, двух генералов, взвод бронеавтомобилей, несколько самоходок и сотню грузовиков. Недоумевающий Скрипченко повернулся и посмотрел на Андрея. Тот стоял с абсолютно невозмутимым лицом и выждав паузу, добавил:
— А по марксизму-ленинизму тоже?
— Конечно.
— Ну и отлично. Значит я правильно подобрал для вас должности. Извините за вопросы, я вас сами понимаете, знаю плохо и вынужден проверять свои решения.
Все еще недоумевающий Скрипченко в ответ только пожал плечами.
— А теперь пишите боевой приказ — продолжил Андрей….
Как всегда перед боем для большинства время вроде бы тянулось и тянулось, но все равно пролетело незаметно. Казалось бы, только начатая профилактика на танках, ремонт 'трешки' и осмотр оружия плавно перешли в выдвижение на исходные. Все замерло, как перед грозой. И точно так, как бывает перед грозой откуда-то с востока донесся отдаленный напоминающий раскаты грома шум….
— Похоже, наши наступают, — ни к кому конкретно не обращаясь, констатировал Андрей, высовываясь из люка 'Рыжего' и поднимая вверх ракетницу. Хлопок… И в небе над станцией расцвел цветок ракеты красного дыма.
1 июля. 1941 год. Украина. Станция, берег реки Стырь.
Охранявшие станцию и мост часовые больше внимания уделяли грохоту, доносившемуся с востока, чем подъезжающей к станции колонне. Ну, а на что было смотреть, если честно? Едет себе подкрепление для дивизии, немецкий танк впереди, трофейный танк 'иванов' сзади и техническое замыкание — тягач в конце. Подкрепление прямо скажем небольшое, так ведь и танков у немцев не так много, как у этих проклятых 'иванов'. 'Интересно, где они столько денег на такое множество танков нашли, одной проданной японцам железной дороги мало, чтобы доктор Геббельс не говорил. Да и не могли столько танков им англичане продать. У них самих во Франции танков мало было' — вяло обдумывал увиденное один из часовых.
Вот танки подъехали вплотную к шлагбауму, из трофея в открытый верхний люк высунулся танкист в русском, тоже, скорее всего, трофейном шлеме, и зачем-то вдруг выпустил в небо ракету. Часовой еще пытался сообразить, что происходит, когда очередь пулемета сбила его с ног. Одновременно, взревев форсируемым мотором, 'трешка' резко сбила шлагбаум и рванула к мосту. Наводчик дежурной зенитки, одной из четырех, охранявших мост и установленных попарно на восточном и западном берегу, пытался успеть навести ее на неожиданных гостей, лихорадочно крутя рукоятки. Но 'трешка', притормозив, довернула башню, раздался выстрел и рядом с зениткой вырос небольшой, но очень яркий кустик разрыва пятидесятимиллиметрового снаряда. А вот звука взрыва никто услышать не смог, его заглушил еще более мощный рев тяжелого орудия русского танка. На месте караулки, из которой только начали выбегать солдаты бодрствующей смены, также взвилось облако взрыва, окруженное разлетающимися обломками и остатками чего-то, недавно бывшего живыми людьми.
