Андрей Валерьев - Форпост. Найди и убей
Эти слова ударили Ваню словно током. Сразу вспомнилось раннее утро, стирка одежды и помывка в ручье. А еще Маляренко отлично вспомнились его же собственные слова о том, что прежде всего надо головой думать. Иван вздрогнул и, словно проснувшись, огляделся. Вокруг был реальный мир, шумел ветер и смеялись возле костра люди. От кухни, после дежурства, к нему шла Алина. Даже в густых сумерках был виден густой румянец на её щеках.
– Мне тут Оля…
– Мне тут Геннадьич…
Оба одновременно начали и замолкли. Расхохотавшись, Иван сгрёб любимую в объятья и чмокнул в макушку.
Алина смотрела на него снизу вверх и в её счастливых глазах плясали огоньки костра.
– Знаешь, Ваня, пойдём ка к людям. Прощенья попросим, что ли… – она звонко засмеялась и решительно двинула к сидящим у огня соплеменникам. Следом, смущённо улыбаясь, шёл вождь.
Ежевечерние посиделки вокруг костра сложились сами собой – никто специально их и не думал организовывать. Люди постепенно привыкли к своей нынешней жизни, да и самые тяжёлые работы остались в прошлом, во всяком случае, ничего капитального сейчас не строилось. Сил к вечеру оставалось куда как больше, чем раньше и вечером у костра сам собой организовался клуб. Пели песни, рассказывали истории из своего прошлого и травили анекдоты. Особенно в этом преуспел Юрка-длинный, затмив на этом поприще даже самого Колю. Очень не хватало гитары – так что барды не «пошли», зато народные песни, коих женщины знали великое множество, звучали постоянно. Даже парочки, периодически ныряющие в темноту, обычно возвращались к огню. Людей тянуло друг к другу.
– Какие люди! – привычно радостно оскалился Николай. Сидевшая у него на коленях Оля, соскочила и, схватив Алину за руку, утащила её к компании девушек, шушукавшихся с другой стороны костра.
– Присаживайся. – прораб солидно кивнул на место рядом с собой. – Ожил?
– Ожил, Сергей Геннадьич, ожил. – Иван махнул рукой Коле. – Иди сюда, совет держать будем.
Сам того не зная, Маляренко выбрал в отношении главного прораба совершенно верную стратегию. Он никогда не вмешивался в его действия и никогда публично не указывал, что ему делать. Более того, Иван всегда, даже наедине, обращался к Звонарёву по имени-отчеству, от чего тот получал немалое удовольствие. Да и отношение соплеменников к прорабу, изрядно подпорченное во времена Ермакова, стало помаленьку меняться. Всё ещё сильно хромавший Звонарёв, прыгая на своём костыле, успевал всюду. Работая за четверых, он грамотно и самое главное без криков и угроз, руководил общиной. Народ, хоть и косился, на отдающего приказы от имени Маляренко Серого, но терпел. А потом и вовсе свыкся.
Иван, конечно и раньше присутствовал на ежевечерних планёрках, но он как то пропускал мимо ушей, всё, о чём ему докладывали заместители. Мысленно он был уже в своей палатке, где его ждала Алина. Так что за это время Маляренко довольно серьёзно «выпал» из жизни общины. Надо было навёрстывать.
С женской стороны раздался дружный девичий смех. Алина солировала, вполголоса что то активно рассказывая подругам. Те хихикали и метали взгляды на вождя. Вождю это не понравилось и, протянув костыль Звонарёву, он велел ему и Николаю перебираться за стол в «офис».
– А в принципе – нет худа без добра. – Николай запалил лучину – Если б ты рыбы столько, сколько и я ловил, то мы бы так её и ели. А так Геннадьич мне студента выделил и ничё – пошла охота! У дальней промоины водопой есть, туда сайгаки, вроде бы, приходят. – офицер в затруднении наморщил лоб. – Я таких же, кажется, когда служил, видел. Юрка копьё твоё швыряет – мама не горюй! Бьёт зверя враз. Тут главная хитрость – кровь сразу замыть, чтоб на следующий день стадо не спугнуть да хищников не привадить. Вот я с котелком на охоту и хожу.
Коля, сидя в кресле, с удовольствием потянулся. Видно было, что помимо рыбалки он нашёл себе новое хобби и говорить о нём он мог долго. Ваня представил себе грядущую лекцию о способах подкрадывания, о маскировке, о повадках животных и повернулся к прорабу.
– Дом закончили, почти. – Звонарёв понимающе усмехнулся. – Штукатурю изнутри помаленьку, потом о печке думать буду.
– Думаешь, печь понадобится? Климат то жаркий. – Коля с сомнением покачал головой. – Я в Болгарии был, а там зимой плюс десять… не ниже. Природа похожа, климат тоже.
– А я в Казахстане жил! – Маляренко решил закончить дискуссию. – Там летом сайгаки и плюс пятьдесят, а зимой пингвины и минус сорок. С буранами. Не дай Бог тебе узнать, что это такое.
– А то я не знаю. – офицер примиряющее поднял ладони. – В заволжских степях и обморозился.
– Сейчас навес для поленницы думаю начать, – продолжил Звонарёв. – А вот где дрова брать – не знаю. И так уж пол рощи вырубили. Землянку для припасов почти вырыли, на днях перекрывать будем. Рыбы и мяса накоптили и засолили, но, боюсь, маловато будет. Травок разных бабы насушили чуть не с копёшку. Витамины на зиму будут.
Прораб еще минут пятнадцать неторопливо и обстоятельно излагал достижения народного хозяйства, отмечая возникающие проблемы и тут же предлагая способы их разрешения. Маляренко сидел и тихо радовался тому, что в почти полной темноте не видно его красное от стыда лицо.
«Вождь, хренов!» – Иван зажмурился. «Совсем, млять, расслабился. Толку от тебя – ноль».
– С солью проблемы, – снова влез Коля. – С Димкиной «Цефиры» уже и крышу срезали и капот и багажник. Выпариваем, но получается не так много, как хотелось бы. Завтра крылья и двери снимать будем. Пацан чуть не плачет.
– Машина на ходу? Бензин есть?
– На ходу. Полбака еще. Раз в неделю заводим на пять минут. А что? Куда то собрался? – Николай с интересом глянул на друга.
– Нет пока. Сначала к «Волге» наведаюсь. Оттуда много чего полезного притащить можно. Алина пойдёт. Димку тоже с собой возьму… – Маляренко помолчал. – Иваныч дедом родным ему приходился.
Лучина догорела и ночь сгустилась над сидящими за столом мужчинами. Расходиться не хотелось. Хотелось сидеть и неторопливо беседовать.
Первым не выдержал Николай, пожелав всем спокойной ночи, он шустро поскакал в свой шалаш к Оленьке. С противоположной стороны лагеря уже давно доносились смех, ахи, охи и женские постанывания. Звонарёв усмехнулся: – Понятно. Дело молодое.
Из темноты, бесшумно, словно привидение, появилась Ксения и замерла возле Сергея. Тот, кряхтя как старый дед, поднялся ноги.
– И вот еще что… Моя Ксюша, – при этих словах женщина немедленно прильнула к нему всем телом. – Обошла всех, ну кроме вас двоих, и опросила насчет заболеваний. Все в один голос уверяют, что венерического ни у кого нет. Будем верить на слово. Баня заработала, обмылки пока есть, так что с гигиеной – всё более-менее в порядке. Это хорошая новость. Плохая новость – у Аллы серьёзные проблемы с почками. Отекает, почти не ходит. Что с этим делать я не знаю. И никто не знает – медиков среди нас нет. – Звонарёв нервно вздохнул и с тоской добавил. – А я, сволочь, её палкой гонял.
И прораб, поддерживаемый Ксенией и тяжко опираясь на костыль, поковылял прочь.
Дар речи к Маляренко вернулся, когда Геннадьич со своей подругой скрылись из вида. Иван только и смог, что ошарашено пробормотать нецензурщину. Оказывается, у злобного бригадира есть совесть! И она, совесть, ему спать спокойно не даёт! Ну дела!
Маляренко был потрясён – этот сумрачный и тяжёлый в общении человек, которого Алина, да и многие другие, втихаря ненавидели и сторонились, заботился не только о том, как идут стройка, заготовка пищи и прочие работы. Он же еще и о здоровье людей подумал – провёл какую-никакую диспансеризацию! Иван снова почувствовал приступ стыда. Об этом он должен был подумать! Он!
Маляренко выбрался из-под навеса и, глядя на Млечный путь, задумался о том, какую пользу лично он, Иван Андреевич Маляренко, может принести окружающим его людям. Решение пришло почти сразу.
Глава 3. В которой Иван, наконец, покидает лагерь и совершает свой первых поход.
Наутро, перед завтраком, Маляренко собрал митинг и публично объявил о своей отставке. Народ моментально проснулся и перестал зевать. Несмотря на то, что как руководитель Иван сильно уступал Звонарёву, люди видели в нём определённую гарантию того, что прежние порядки не вернутся. За две недели номинальной власти Маляренко атмосфера в посёлке стала заметно лучше – добрее и человечнее. При этом никакой расхлябанности не наблюдалось, люди продолжали работать изо всех сил. Все понимали – идёт зима и пережить её будет нелегко. Организация труда, заложенная дядей Пашей и контролируемая Звонарёвым, работала как часы. В полном молчании Маляренко изложил своё решение людям и уселся за стол. Соплеменники стояли столбами, переваривая неожиданный фортель бывшего, уже, начальника и лишь Алина с безмятежной улыбкой орудовала деревянной поварешкой. Маляренко взял ложку и объявил о назначении своим преемником Николая, при этом внимательно глядя в глаза Звонарёву. Тот едва заметно кивнул. Мысленно Иван с облегчением выдохнул. Народ очнулся и согласно загомонил. Кандидатура офицера устраивала всех. Алина, сев рядом, толкнула локтем в бок и глазами показала на Николая. Кажется, один человек, всё-таки был против.
