Валерий Елманов - От грозы к буре
– И чего тебе с нею ясно?
– Все. Обстановка там сложная. Борьба идет с переменными успехами. Следовательно, какой вывод напрашивается?
– Какой?
– А такой, что, прежде чем на Рязань идти, народ решил свои тылы обезопасить, причем надежно, чтоб ни одна собака не тявкнула.
– Не складывается у тебя, – поморщился Константин. – При чем тут Мстислав Удатный со своим зятем, киевляне, а особенно черниговцы и новгород-северцы? У них-то тылы в порядке. А наш старый знакомый Ярослав и вовсе никаким боком тут не вписывается.
– Погоди, сейчас и это объясню, – задумался ненадолго Вячеслав. – Ага, значит, все это происходило примерно так. Все эти княжества просто согласились помочь. Вынужденная мера. Сам посуди, разве полоцкие князья оставят свои земли без прикрытия? Ни за что. То же самое остальные, чьи уделы с прибалтами граничат. Вот они и поставили условие – вначале давайте наши владения обезопасим, а уж потом мы с вами хоть на край света. Как тебе?
– Ну, вообще-то, все вписывается, – нехотя признал князь. – Во всяком случае, логика есть, – и честно сознался: – Но все равно какой-то червь сомнения гложет – вдруг не так все это?
– Это не червь, а самый обычный глист, – серьезным тоном заметил Вячеслав. – Его не почесыванием в затылке уничтожают, а иными, вполне доступными народными средствами. Ты, кстати, голодный, поди, сидишь?
– Ну, вообще-то да.
– Вот он тебя и гложет, – всплеснул руками воевода. – Иди отсель и немедля замори червячка, как говорят в народе. А народу, дорогой друг, надо доверять, и если он сказал…
– А мы поступим не по-твоему и не по-моему, – перебил его Константин. – Проводи свои учения, черт с тобой. Только на самом опасном направлении и из Рязанских земель никого не трогай. Вот ты где собирался с людьми заниматься?
– На необъятных волжских просторах, – пожал плечами Вячеслав. – Ориентировочно где-то возле Ярославля и Костромы, только чуть южнее. Мы ж только что сегодня эту тему обговаривали: чтоб рядом река была и в случае чего мигом по ней в любую сторону…
– Волга – это хорошо, – кивнул князь. – Но ты лучше к западу пододвинься.
– Да там леса сплошные, – возмутился Вячеслав.
– Ничего страшного. Зато граница под боком. И еще раз напоминаю – из рязанских земель людей не бери, потому что Волгу ты перекрываешь, если что, а Ока совсем без защиты остается.
– А наглядная демонстрация и показные занятия? – бурно запротестовал Вячеслав. – Пойми, это же действительно отлично выйдет, когда народу все не просто расскажут, а еще и посмотреть дадут, как оно должно быть.
– Боюсь я чего-то, – пожаловался Константин. – Вот боюсь, и все тут.
– Комплекс Сталина, Пол Пота и Мао Цзэдуна, – поставил князю уверенный диагноз воевода. – Ладно, аллах с тобой. Щоб тэбэ нэ журылось, хлопче, оставлю я в это лето рязанские города в покое. Неправильно это, конечно, но что для друга не сделаешь. Ущипну лишь кусочек маленький: спецназ с дружиной твоей ополовиню и по полсотни – по сотне, но не больше, дерну с каждого полка. Сделаю один сводный. Для показухи этого вполне хватит.
– Лучших, поди, возьмешь? – не то спросил, не то констатировал князь.
– Естественно, – пожал плечами Вячеслав. – Все-таки показуху делаю, а не шухры-мухры. Тем более что их друг к другу еще подгонять сколько времени придется. Я и так тебе почти во всем уступил! Совесть-то есть у тебя?
– Ладно, забирай, – кивнул Константин.
– Вот теперь тебя люблю я, – замурлыкал довольный воевода и порекомендовал, стоя у двери: – А червячка сомнения ты прямо сейчас замори. Твоим поварихам только свистнуть, так они его вмиг жареным поросенком прихлопнут.
Насчет поросенка воевода, конечно, шутил, но, как ни странно, Константин и впрямь после ужина почувствовал себя намного увереннее и спокойнее. Он уже не сомневался в логичности мыслей и выводов своего друга, а целиком встал на его сторону. Действительно, все сходилось. Вначале южане помогают северянам, а потом те, успокоенные за свои тылы, идут на Рязань.
Следующие дни прошли и впрямь на удивление спокойно. Уехал Вячеслав, скорый на сборы и торопившийся убыть из Рязани, пока Константин не отнял у него и те жалкие сотни, которые воевода выклянчил для проведения показных учений.
Сам князь навестил Всеведа, успел побывать и в Ожске, где полюбовался станками по чеканке монет, действующими полным ходом, пусть с виду и неуклюжими, допотопными.
Прибыв из семидневного вояжа обратно в Рязань с сознанием честно выполненного долга, он сытно поужинал, сладко потянулся, собираясь пойти спать под бдительным присмотром Маньяка, и наметил себе на пару-тройку дней устроить выходной, но не из лени, а скорее из необходимости, то есть для дела.
Когда делом каким-то занимаешься, то после него желательно не сразу за новую работу хвататься, а малость побездельничать. Ну, хотя бы денек один. Вот тут-то обязательно в памяти что-то существенное всплывет, о чем напрочь забыл. Способ этот им уже давно и успешно был проверен на практике, так что отказываться от него смысла не имело. Вон даже господь и тот, после того как за шесть дней мир состряпал, перекур устроил. А для чего, спрашивается? Что, и впрямь устал? Не-е-ет, он побездельничать решил – вдруг что-то важное упущенным из виду оказалось. А Костя не бог – человек обычный, так что ему уж это тем более необходимо.
А потом, чего греха таить, еще и просто передохнуть захотелось, пока повсюду затишье образовалось. Когда-то еще такое спокойное времечко выпадет.
«А почему бы и нет. Я свой отдых честно заслужил. Если уж мне за вредность даже молока бесплатного не положено, – вспомнил он фразу из известной кинокомедии, – то право несколько деньков дурака повалять я железно заработал, и даже неоднократно», – размышлял князь, расхаживая по своей малой гриднице и предвкушая сладостное безделье.
Но тут дверь отворилась и вошел хмурый Маньяк. Едва Константин его увидел, как сразу понял – выходных не будет. Даже одного. Уж очень тот мрачен был и сосредоточен.
* * *Первым узриша оную печать по милости господа нашего вседержителя некий муж, в святости пребывающий. За труды великие и праведные небеса даровали оному мужу зреть невидимое для прочих. И возрыдаша он, узреша метину каинову на челе князя, но не поведал никому.
Тогда явися пред очес его некто светлый с крылами на спине и повелеша всем прочим о том поведать.
Но прахом словеса оные обернулись, ибо рек он им, но не слышали его, взывал он, но смеялись над им, взывал, но отвергали они глагол пламеный.
Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 года.Издание Российской академии наук. СПб., 1817Глава 5
Хлопотное хозяйство
…русский народ, живущий в непосредственной близости с природой, сохранил и поддерживает связь с ее разумными силами и вовсе не вследствие некультурности, а по ежедневно наблюдаемым им фактам, так как в силу своей сметливости давно бы забросил так называемые предрассудки, если бы они не имели фактического основания.
А. В. ТрояновскийОкинув критическим взором князя, ведьмак буркнул:
– Хорошо тебе. Сиди и все дела верши. А у меня хозяйство в запустении, покамест я тут тебя караулю. Ежели бы не должок Всеведу – ни в жисть бы не согласился близ тебя как на привязи сидеть.
– Мы же с тобой катаемся постоянно, – резонно возразил Константин и красноречиво развел руками.
Мол, от меня ничего не зависит, и вообще я тебя не держу.
– Ну да, – понял Маньяк. – Я не я, и хатка не моя.
– Правильно понял, – подтвердил Константин. – Я тебя хоть сейчас отпущу. И вообще, по-моему, Всевед не прав. Ну, чем ты мне поможешь, ежели что случится.
– Всевед знает. Коль повелел – значится, могу подсобить. И потом, ты ведь спишь себе да спишь, а я в это время близ тебя сижу и все чую. Хлад в тебе каждую ночь возится. Ежели тебе не пособлять, ему только слабину дай на одну-две ночи, и невесть что может приключиться, – вздохнул ведьмак.
Константин спорить не стал. Ни к чему обижать человека, гм, пускай даже не совсем человека, который, тем не менее, честно соблюдает данное им слово и выполняет причуду волхва, неотступно сопровождая князя всюду, куда бы тот ни ездил. На него и так вся дворня непонимающе косится, а Епифан из ревности так и вовсе живьем готов проглотить.
– А хозяйство в разор приходит, – упрямо повторил Маньяк и хитро покосился на князя. – Ведьмы мои без присмотру поди и вовсе всякий стыд потеряли. Уже и до меня вести докатились, будто всякая нечисть голову подняла.
– А и вправду слыхал я что-то такое. Про Кривули, кажется, говорили.
– Во-во, самое логово и есть в Кривулях. Сразу две там живут. Площица постарше, да поспокойнее – с ней хлопот мало было, даром, что ее так прозвали[58]. А вот Васка окаянная…
– Васка – это кто? – деликатно уточнил князь.
