Валерий Елманов - От грозы к буре
Не случайно именно после его выступления все последующие речи совсем иначе зазвучали: намного живее стали, а тон куда более злой и решительный. Те же, кто мог бы по складу характера предложить еще раз все взвесить да обдумать, слова уже не брали. Да их и слушать сейчас никто бы не захотел. Князья крови возжаждали. Да и о каком мире можно говорить с человеком, если его сам вседержитель своей несмываемой печатью отметил.
Потому договорились быстро. По настоянию князя Ярослава порешили, что сразу после весеннего сева соберутся князья с дружинами да ополчением верстах в двухстах северо-восточнее Козельска, там, где река Угра в Оку впадает. Очень уж близко было и смолянам добираться – недалеко от их границы, и черниговцам сподручно подняться до волока на Угру верховьями Десны, да и прочим тоже удобно. Киевлянам с новгород-северцами, считай, как и черниговцам, только в верховья Десны подняться, а там волок старинный до Угры. А хочешь, иди по Днепру вверх и у Дорогобужа опять же в Угру попадешь. И даже обитателям таких отдаленных мест, как Владимирско-Волынское княжество, Туровская земля, Минская или Полоцкая, особо думать о дороге не приходилось. Либо Припятью, либо Березиной, но все едино – в Днепр попадешь. Даже надрываться на веслах не надо – течение само под Киев принесет.
Да и на волоках тоже проблем никаких. У каждого из них на месте причала установлены бревна. Издали смотреть – рельсы желтые из воды на берег выглядывают, только почему-то деревянные. Каждое из них гладко выстругано, отшлифовано до блеска самими ладьями, а чтобы уж совсем легко дело шло, еще и салом густо промазано, от души. По ним ладья идет, будто по воде, разве что против течения. Тянуть же ее руками недолго – только до специальной телеги, а там закрепляй посудину получше да кати до другой реки. Обычно поутру ты к одной стороне волока подплываешь, а к вечеру течение тебя уже по другой реке вовсю несет. Это если без очереди, хотя они тоже случаются, когда несколько караванов купеческих одновременно подкатывают.
Половина всех ратей должна была в Киеве сойтись. И Мстислав Удатный, и Ярослав Всеволодович, и зять Мстислава Даниил, да и прочие князьки помельче.
Соединяясь там, у них всех вверх по Десне путь дальнейший лежал, навстречу остальным: черниговцам, новгород-северцам, смолянам да полкам новгородским. Даже дни встречи князья точно обговорили – кто подходит, когда и как.
А волок с Десны на Угру местом сбора всех пешцев определен, потому как последний он из тех, что ведут на саму Оку, а сам на чужих землях расположен, еще не рязанских – смоленских. Конным же дружинам ждать ополченцев предстояло у устья Угры, там, где она в Оку впадает. Далее же по тропе-матушке до самой Рязани путь чист.
Но главное тут – скрытность обеспечить. Об этом тоже подумали. Чтобы Константин ничего не заподозрил да не спохватился раньше времени, решено было своим дружинникам, и не только рядовым, но и тысяцким, вообще ничего не сообщать. Сказать лишь то, что задуман поход совместный. Спросят если – обмолвиться нехотя, что на Литву на немцев орденских. Больно уж те осмелели за последние годы. Про Константина же рязанского, ежели кто вопрошать учнет, отвечать, что надобно бы и с ним разобраться, но попозже, к осени ближе, когда смерды хлеб с полей уберут, чтоб было чем самим кормиться.
Когда же ладьи поплывут к месту сбора, утайка, конечно, наружу выйдет – с Оки на Литву идти так же сподручно, как на половцев через море Варяжское[55], но уже поздно будет. Лазутчики если и проведают, то в Рязань к Константину разве что на день-два раньше чужих дружин поспеют, а то и вовсе одновременно с ними. Очень рассчитывал Ярослав на эту хитрость с обманными сроками. И еще мысль у него тайная была, но о ней он и вовсе ни одной живой душе не сказал. Тут ему союзники были не нужны – один надеялся все провернуть…
У Любомира и его хозяина-купца друзей в самых разных землях хватало. Торговому люду без общения нельзя. Ты хорошему человеку выложил как на духу, на что в Киеве спрос хорош, а он тебе про Смоленск все поведал, куда ты сам плывешь. Прочие новости попутно проговариваются, как бесплатное приложение к торговым. Вот это приложение Любомир старательно запоминал, а потом и писал нехитрым шифром.
Уже через неделю после княжеского съезда грамотка в обычном деревянном ларце вместе с купцами рязанскими катила из Киева к Рязани. Никто ее особо не скрывал, потому что выглядела она обычным купеческим посланием, предназначенным для Тимофея Малого. Сообщалось в нем то, что и положено сообщать – куда какие товары лучше везти.
В грамоте рекомендовано было железа да мехов прихватить побольше, ибо спрос на них нынче по всей Руси велик, цена твердая и будет таковой до самой осени. То же самое у немцев орденских. Но у тех интерес только до лета продлится, а после весеннего сева везти туда эти товары нет никакого резона. Зато в Киеве на них устойчивый спрос до самой осени ожидается, пока урожай с полей не соберут. Далее гости иноземные непременно цену собьют, ибо зима была холодная, недород ожидается и на Угорщине, и у ляхов, и у тех же орденских немцев, и у свеев[56].
Везти же указанный товар можно любым волоком, как душе угодно, потому что в этом году вода хорошая, высокая, так что хлопот лишних не будет, какой путь ни избирай. В конце письма речь шла о всяких мелочах, совсем уж пустяшных. Так, например, сообщалось, что попробовал на днях автор письма молока кобыльего, прозываемого кумысом. Угостил его купчина, из краев половецких прибывший, а какими путями – про то не сказывал. Невзирая на то что первый раз такое испить довелось, всего две чаши осилил, а вот третью не смог, уж больно шипучее оно и в нос шибает, так что даже слова не сказать.
Ну а в самом конце шли непременные приветы. Прежде всего Любомудру с непременным обещанием, что обещанные ему седла, отделанные серебром, несмотря на дороговизну, из Угорщины привезут непременно. Тем более что гости торговые из тех краев уже в пути. Плат же особого пуха, которыми орденские немцы в том году торговали, ныне нигде отыскать не удалось, но есть надежда, что ближе к лету за ними удастся съездить. А потом шли поклоны старой тетушке Акулине…
Про тетушку Акулину и про то, чем лучше лечить ее больную спину, Константин, получивший послание, читать не стал. Это все для отвода любопытных глаз было написано, как и начало письма.
Настоящий текст начинался со слов: «Спрос же в этом году особый на…», а заканчивался, как и положено, подписью, причем имя на всякий случай было изменено, а то зачем же сам Любомир себе привет передавать будет.
Словом, не было в этом шифре ни тайных письмен, ни закорючек загадочных, ни прочих затей замысловатых. Весь он как на ладошке лежал… но для понимающего. И прочел рязанский князь следующее.
«Ополчилась на тебя вся Русь. В походе будет и Мстислав Удатный – это в его соседях Угорское королевство числится, которое Любомир иначе не назвал бы. С ним пойдет и зять его Даниил – Владимиро-Волынское княжество с ляхами граничит, которые тоже в письме прозвучали; и полоцкие князья, раз про немцев орденских упомянуто, а коль свеи названы, значит, к войску этому Новгород с Псковом и Смоленском присоединятся.
Летом они все поначалу собираются на орденских немцев сходить, да на Литву заодно. На Рязань же пойдут осенью, сразу после уборки хлебов. Где собираться будут – неизвестно пока. Но князья приведут с собой не только дружины, раз помимо мечей шубы указаны, но и пешие полки.
Задумано привлечь и половцев – это кумыс, причем сразу две орды – Котяна и Юрия Кобяковича, раз две чаши помянуты. Про волоки любые указано, без различия – значит, куда и как все это воинство подет, пока неизвестно.
Нужный человек, как уговорено, уже выехал следом за Мстиславом Удатным в Галич. Как только будут новости, он сразу известит».
И одно только оставалось непонятным Константину. То ли печалиться, что вся Русь на него поднялась и это уже твердо решено, то ли радоваться, что время тяжелой неопределенности закончилось. Уже лучше такое известие, чем совсем никакого. Опять же главное стало известно – примерное количество врагов и сроки нападения.
Сведения полученные, что и говорить, дорогого стоили. Даже очень дорогого. Такого, что никакими гривнами не оценить, потому что серебро – дело наживное, а вот жизни человеческие…
Теперь предстояло все окончательно продумать, составить какой-нибудь хитроумный план, распределить все силы и действовать. Совещание было устроено в малом составе – князь, воевода Вячеслав и Минька, который за техническое оснащение армии отвечал. Дебаты длились недолго.
– Без тщательной рекогносцировки местности говорить о чем-то конкретном бесполезно, – авторитетно заявил Вячеслав. – А с ней определиться тоже никак не получится, потому что маршрут неизвестен.
Увы, но он был прав на сто процентов, а посему решено было сделать так. Минька быстренько выезжает налаживать конвейерный метод изготовления кирпича, чтобы до осени хотя бы частично, метра на три в высоту и только со стороны суши, но одеть в каменную рубашку Коломну, Ожск и саму Рязань, а на юге – Пронск и Ряжск.
