Валентин Егоров - Артиллерист (СИ)
Васька, практически собственными руками пристреливший обер-лейтенанта Нетцке в первый же день войны, волею судьбы оказался именно в таком положении. Причем, он совершенно точно знал, что командование этого обер-лейтенанта было своевременно проинформировано об его гибели. Поэтому для него был непонятным и удивительным тот факт, чтобы уже на следующий день это же самое командование полка Бранденбург своего вчера погибшего обер-лейтенанта рекомендует Хайнцу Зиммелю, гебитскомиссару Сморгоньской области, взять на работу своим заместителем.
Альфред Нетцке хорошо слышал мысли Василия, но хранил молчание, никак не вмешиваясь в его ход размышлений, никак их не комментировал. За три дня совместной жизни в одном человеческом теле он уже не раз высказывал свое собственное мнение по различным случаям и событиям, совершенно не заботясь о том, как его напарник воспринимает это мнение. Иногда Ваське казалось, что они уже достигли какого-то предела в своем духовном сожительстве, когда были вынуждены помогать друг другу в той иной ситуации. Даже сегодня вечером Василий, наверняка, погиб в том недавнем уличном столкновении, если бы не невмешательство Альфреда, силой заставившего его выполнить только ему известный маневр ухода из-под ножевых ударов.
— Почему на нас сегодня напали эти уркаганы, которые оказались не уркаганами, а солдатами полка Бранденбург, твоими товарищами? Может быть, ты кого-либо из них узнал? Тогда почему бы нам не сходить к ним, чтобы поговорить по душам? — Подумал Васька, хорошо понимая, что Альфред Нетцке слышит эти его мысли!
Но заданные вопросы остались без ответа, капитан Нетцке снова промолчал! Но на этот раз Васька не собирался оставлять без соответствующей реакции — это молчание своего психологического симбионта. Он решил, как бы снова и снова думать об этом, пока его симбионт не прореагирует или не выскажет своего мнения.
— Как только Хайнц Зиммель сообщил командованию нашего полка о том, что я жив, здоров и, якобы, горю желанием стать его заместителей, то они прислали в Сморгонь специальную команду захвата. Эта команда должна была взять меня живым, на месте произвести быстрый допрос, чтобы попытаться выяснить, что же тогда со мной случилось, погиб ли я или не погиб! Когда они убедятся в том, что обер-лейтенант Нетцке и капитан Нетцке одно и то же лицо и, если я к этому времени после допроса останусь живым, то они меня отправят в Берлин. Там со мной в полковой лаборатории продолжат исследования моей личности, проведением соответствующих психических и психологических экспериментов. Если же они убедятся в обратном, что я — это не я, то поездка в Берлин не состоится, мы навсегда останемся в этом городишке, нас даже не похоронят на церковном кладбище!
— Так плохи и бесперспективны наши дела?! Почему ты, Альфред, мне об этом раньше не рассказал, тогда бы я не стал биться головой об стену! Давно бы на все наплевал и сейчас бы на своем БМВ 75 пылил по фронтовым дорогам, по одному или по два, вырезая вас, фашистских оккупантов!
— Вась, ты не называй оккупантами всех немцев, среди них, даже в военной униформе, ты встретишь немало нормальных людей! Так уж сложилась судьба моей Германии, народ которой своим лидером сделал сумасшедшего Фюрера. Да и в вашей стране существует примерно такая же проблема! Поэтому, чтобы сохранить хотя бы видимость нашего единства, давай впредь не будем ругаться по этой проблеме, которую нам с тобой не в силах решить. Начнем думать в отношении того, как нам с тобой выжить в этой общей бойне!
— Извини, Альфред, но я не могу так нейтрально воспринимать эту проблему! Вы, немцы, напали на мою страну, пытаетесь нас, русских, заставить жить по своему разумению. Увидишь, что со временем эта война станет народно-освободительной, мой народ поднимется на ее защиту!
— Пока это общие словеса, поэтому, Вася, я предлагаю, немного подождать, время рассудит эту проблему, подскажет, кто прав или виноват? Мы же постараемся просто выжить в начавшейся бойне! Я открыто говорю о том, что готов тебе во многом помогать, по пока в своих товарищей я не готов стрелять!
— Даже в тех, которые сегодня попытались нас убить?
— Даже в тех, которые сегодня попытались нас убить!
— Тогда, что же мы должны сделать для того, чтобы выжить самим, но и не дать погибнуть Синичкину, Надежде Федоровне, Ирине, сторожу и всем тем, которые работают вместе с нами?
— Пока не знаю, Василий! Видимо, мне придется с тобой согласиться в том, чтобы сегодня ночью наведаться к бранденбуржцам, переговорить с их командиром. Может быть, он нам подскажет, что же именно мы должны предпринять, чтобы сохранить свои души, а нашим родинам принести наибольшую пользу и выгоду.
В этот момент едва слышно прозвонил интерком, отведя за спину руку, Василий нажал кнопку включения громкой связи и поинтересовался:
— Кто там?
— Господин капитан, как вы себя чувствуете?
— Неплохо!
— Тогда вы не могли бы со мной переговорить по одному поручению?
— Почему бы нам, Надежда Федоровна, об этом не переговорить завтра утром. Голова будет более свежей!
— Речь идет о снарядах!
— Ну, что ж, тогда заходите, Надежда Федоровна!
2Как капитан Нетцке и предполагал, команда захвата полка Бранденбург, разместилась в частном доме на самой окраине Сморгони, а не в казарме какого-либо подразделения городского гарнизона или в какой-либо городской гостинице! Дом, в котором разместилась эта группа, находился на окраине города всего в сотне шагов от леса, так что диверсанты в случае появления опасности могли практически мгновенно покинуть этот дом и укрыться в лесу. Васька сумел незаметно пробраться на сеновал соседнего дома, через дыры в его крыши наблюдал за всем тем, что происходило в соседнем доме. На этот раз он с собой прихватил автоматический карабин Симонова, предполагая, что, если разговор не состоится, то он может, по крайней мере, обстрелять немецких диверсантов, нанеся им физический урон.
Но Альфред Нетцке только рассмеялся над этим предположением своего напарника, но опять-таки ничего не сказал, никак не прокомментировал его намерения. Он всегда полагал, что лучшей учебой для Васьки, станет приобретенный им личный опыт, поэтому и хранил свое молчание. Только начав наблюдение, Василий оказался под впечатлением того обстоятельства, что он хорошо видел, что прибывшая в город немецкая группа захвата действовала под видом красноармейцев, попавших в окружение и сейчас пробиравшихся на Восток. Бойцы этой немецкой группы были одеты в красноармейскую форму, вооружены советскими винтовками Мосина или СВТ-38. На вооружение группы имелись и два пулемета РПД. Ею командовал пожилой и добродушного вида украинец старшина, который постоянно балагурил с детьми хозяина дома, угощая их маленькими кусочками сахара рафинада:
— Какие хорошенькие, маленькие детишки! Они даже умеют молчать, не плакать!
— Когда они выполнят свое задание, начнут сборы по уходу, то под корень вырежут семью, и родителей, и их детей! — Вдруг мрачно заметил Альфред.
— А зачем им это все надо? — С любопытством и опять-таки как-то по-детски поинтересовался Васька. — Свое задание они, наверняка, успешно выполнят! Тогда можно будет по-тихому уйти в лес! Там следов уже никто не обнаружит, не сможет по ним прочитать, чем же именно эти ребята занимались в городе?!
— Но это не в их правилах! — По-прежнему хмуро заметил Нетцке. — Устав полка требует, чтобы каждая группа после выполнения задания должна в обязательном порядке произвести зачистку своих следов. Вот они эти следы и зачищают, лишая жизни тех людей, которые их видели или которые с ними общались! Ну, да ладно, Вась, хватит о грустном! Ту у меня появилась мысль о том, как местную полицию, которую сейчас формирует Синичкин, использовать для уничтожения этот группы! Посмотри, как я бы поступил на твоем месте!
Через некоторое время, ознакомившись с замыслом капитана Нетцке, Василий был вынужден признать, что его идея вполне выполнима. Но в тактическом замысле немецкого капитана, который, видимо, уж очень не хотел попасть в руки своих недавних товарищей, все-таки существовало два «но», которые следовало бы предварительно обдумать, найти их разумное решение.
Разумеется, Михаил Михайлович мог воспользоваться полицейской ротой для уничтожения советской банды красноармейцев, которую прячут от оккупантов местные жители. Но в ходе последующего расследования обязательно возник бы вопрос, а как информация по этой банде могла бы попасть к нему в руки, и как можно было бы сделать так, чтобы советская семья, приютившая красноармейцев предателей, была бы не репрессирована самой же полицией. По решению этих вопросов Альфред выбывал из игры, так как он понятия не имел о характере советского народа, который своих не выдает и не сдает противнику. Только Васька, как местный абориген, был способен найти ответы на эти, казалось бы, несложные семейные вопросы.
