Главная роль 7 (СИ) - Смолин Павел
— Посещение лагерей имеется в моем личном расписании на сегодняшний день, поэтому я лично составлю вам компанию, — «обрадовал» я Вей Чжоу. — Однако поиски упомянутых займут чрезвычайно много времени и сил, и даже моего глубочайшего уважения к Ее Императорскому Величеству и моего столь же глубочайшего презрения к предателям вне зависимости от их подданства не хватит, чтобы отдать столь обременительный приказ: каждый мой человек в эти трудные дни загружен работою.
Не надо наглеть, уважаемый!
— Я очень признателен Вашему Императорскому Величеству, что сочли скромного Помощника Главного Советника достойным расширенного объяснения вашего без всякого сомнения мудрого и справедливого в столь неприятные времена решения, — отвесил Вей Чжоу глубокий поклон.
«Не получилось и хрен с ним».
— Имеются ли у вас другие потребные к личному со мною и нашим Посланником обсуждению вопросы, многоуважаемый Вей Чжоу?
— Со мною прибыла красивая юная девушка достаточного происхождения и статуса, чтобы стать достойной супругой для многоуважаемого учителя Фэна Зихао, — выкатил Помощник неожиданную новость.
Ясно, Цыси усомнилась в своем добровольно мною принятом шпионе, и решила добавить так сказать лояльности.
— Великолепно! — широко улыбнулся я и перешел на доверительный тон. — Уважаемый учитель никоим образом не порочит своего положения и доверия к нему — как моего, так и Ее Императорского Величества — но порою, в кулуарах, до куда не дотягиваются лишние глаза и уши, он позволяет себе несколько расслабиться к немалой радости светских львиц.
— Как вам без всякого сомнения известно, отношения мужчины и женщины держатся на пяти основах: влечении — «синь», доверии — «жень», ритуалах — «ли», справедливости — «и» и гармоничном единстве — «дэ». Позволю себе заверить вас, что лично выбранная Ее Императорским Величеством прекрасная Синь Янь способна воплотить все эти основы в паре с многоуважаемым Фэн Зихао, — самоустранился от осуждения прелюбодеяний Учителя Помощник.
Правильно — не его дело.
— Уважаемая Синь Янь предупреждена, что ей придется принять Православие?
— Разумеется, Ваше Императорское Величество.
— Остап, прими у делегации уважаемую даму и позаботься о ее присутствии на «Борту №1», когда мы отправимся домой, — велел я секретарю и поднялся с кресла. — Идемте, многоуважаемый Вей Чжоу. Уверен, несчастные подданные Ее Императорского Величества получат так нужное им ободрение от посещения их чиновником столь высокого ранга.
Помощник, даже если и не питал иллюзий насчет сомнительного удовольствия лицезрения себя потерявшими все крестьянами и торговцами, от комплимента немного порозовел щечками, поблагодарил за приглашение, и мы вышли на едва перевалившее за полдень солнышко. Народ с улиц после церемонии встречи и не подумал расходиться — как много у меня фанатов стало, блин! В прошлой жизни, даже получив десяток «Оскаров» (чего мне не светило понятное дело) я бы столько хрен собрал!
— Доброго дня, братцы и сестрицы! — гаркнул я, получил в ответ мощный заряд народного ликования, поклоны, и объявил. — Помолимся, раз уж собрались, о здоровье коллеги моей — Императрицы китайской, рабе Божией Цыси.
Вей Чжоу и прибывшим с них китайцев аж передернуло. Ну не удержался от мелкого хулиганства — должны же у меня быть маленькие радости в жизни? Ну, помимо радостей больших — семьи, самореализации и геополитических успехов.
Тут же откуда не возьмись нарисовался старообрядческий поп, под руководством которого мы помолились о «божьей рабе Цыси».
— Приятно мне видеть вас, братцы и сестрицы, — заявил я по завершении молебна. — Сердце радуется, ибо любовь подданых — то, что заставляет меня каждый день просыпаться с улыбкою на лице и от души трудиться, дабы не утратить ее и доверия вашего. Клянусь — так дальше и буду трудиться, на совесть, как и все вы: любо мне видеть, как расцветает губерния Николаевская, и брат мой в Царстве Небесном, уверен, тако ж с улыбкою смотрит на дело рук наших, как и я, стоя на этой земле.
Аплодисменты, поклоны, слезы радости и попытка затянуть «Боже, Царя храни».
— Однако! — прервал я нестройное, но душевное пение. — На лицах ваших — печать усталости от бдения всенощного, и оно меня печали. Прошу вас — поберегите себя, братцы и сестрица, а особо — деток ваших. Прошу вас — разойдитесь по домам да работам, вернитесь к богоугодной жизни. Низкий вам за любовь вашу поклон.
Поклонился, тем самым растрогав собравшихся до полноценных рыданий сквозь умиленные улыбки, и пошел грузиться в кареты, с удовлетворением наблюдая, как «братцы и сестрицы» в самом деле расходятся. Попросил же — чего бы и не послушать Помазанника?
Ближайший лагерь беженцев расположен прямо на окраинах Евстафьевска, и пятнадцатиминутный путь до него мы с уважаемым Вей Чжоу скоротали беседами о непростой ситуации в Китае — восстание в целом очевидно провалено, но кровь продолжает удобрять Поднебесную, а иностранные контингенты, «помогающие» давить ихэтуаней, выгнать потом будет очень сложно — если вообще получится.
— В начале октября состоится второе собрание Лиги Наций в Высочайшем формате, и я добавлю в свое на нем выступление призыв к коллегам проявить благоразумие и перестать унижать одну из древнейших на Земле Империй. Видит Господь, подданные Ее Императорского Величества в массе своей трудолюбивы и добры нравом, и нынешняя, удручающая ситуация — лишь доказательство неправильности проводимой Великими Державами политики и великое горе для всего нашего континента, — пообещал я посотрясать воздух.
Мне же не сложно, а Цыси и вообще китайцам будет приятно. Кайзер, кстати, «ввел» меньше всех и ограничился небольшой зоной на побережье, куда эвакуировались все выжившие его подданные. Ну и компенсацию затребовал — немец же, и на контингент потратился, а значит счет придется кому-то оплатить. Весьма щадящий, надо признать, по сравнению с другими участниками подавления восстания. Очень приятно грабить Китай, и, будь я на их месте, поступил бы так же. Собственно, я и поступил, да так, что могу себе позволить «играть» на совсем другом, очень медленном, достойном таких великих Империй, как наша и китайская, уровне: когда горизонт планирования составляет не жалкие десяток-другой лет, как это принято в нашей доброй Европе, а полста лет для воплощения только первых шагов плана.
Беженцев о нашем прибытии предупредить успели, поэтому сытые, одетые в «милитари» с армейских складов и добротный «секонд хенд», собранный сердобольными местными жителями китайцы вместе со стариками, женами и детьми встретили нас на «площади» перед рядами палаток — хорошо, что тепло нынче, зимой пришлось бы давить эпидемии и принудительно вселять китайцев в дома жителей губернии. Слева — жизнерадостно дымящие полевые кухни, справа — большая палатка с табличкой «Школа», на китайском и нашем, а там, с той стороны лагеря, видна крыша палаточного православного храма.
Оценив школу и храм, Вей Чжоу поморщился — ассимилируем тут ихних крестьян, кому приятно будет? — и начал просить:
— Будет ли мне дозволено Вашим Императорским Величеством пригласить подданных Ее Императорского Величества вернуться в свои дома? Ихэтуани ушли далеко от ваших границ, и ныне там спокойно.
— Сам, — отмахнулся я и на очень уже приличном китайском обратился к потенциальным подданным. — Поднимите головы, уважаемые жители Поднебесной…
Через пятнадцать минут Вей Чжоу пришлось смириться — никто из оказавшейся такой гостеприимной России в резко помрачневший и собирающийся увеличивать налоги Китай естественно не захотел.
Глава 2
Ух и долог путь от спальни к столовой в доме Евстафия. Да какой там нафиг «дом». Даже «особняк» на эту громадину в стиле «модерн со вкраплениями старорусского стиля» не налезает вообще никак. Это — самый что ни на есть дворец, и, шагая по устланными коврами коридорам, я мысленно конвертировал убранство и площадь в человеко-часы и материалы, а те — в рубли. Цифры получались откровенно пугающими, и в душе шевелилась старая добрая жаба, нашептывая нехорошее «раскулачить бы…». Не стану — Евстафий, вместе с другими видными людьми города не скупится на пожертвования во все мои фонды и не стесняется улучшать жизнь вокруг себя частными инициативами. Считал он и «сигнал», посланный мною давным-давно посредством передачи Романовской «недвиги» под учебные задачи. Все левое крыло дворца, например, вообще не жилое — здесь учатся врачи и учителя, а так же содержатся Городская Дума и ряд казенных учреждений. А сад, здоровенный бассейн и исполинская детская площадка рядом с первым и вторым так и вовсе свободны для посещения всеми детьми города с утра и до ночи. И бесплатные леденцы — специальный бородатый дядька выдает, строго соблюдая «по одному в руки не чаще раза в день», потому что к сахару хроноаборигены не шибко привычные — не хочется ребятам диабет даровать, хочется даровать счастливое (хотя бы иногда) детство.
