Андрей Посняков - Черные плащи
— Подмогни-ка!
Выпрыгнув на песчаный берег, Весников ухватил лодку за нос, потянул.
— От так… теперь никуда не денется. Сейчас вот привяжем.
Прямо тут же, чуть выше на бережку, под соснами, разбили палатку, натянули меж ветками тент на случай дождя, затем, повалив подходящую сушину, напилили-накололи дровишек, а уж после всего этого, выпив на удачу, зашагали с удочками на обрыв.
— Эх! — Усевшись, Александр снял сапог, чтобы вытряхнуть попавший камешек. — Ну до чего ж красотища!
— Да уж. — Николай ухмыльнулся. — Места у нас знатные. Да и осень нынче, тьфу-тьфу-тьфу, ничего себе выдалась — тихая, сухая.
Молодой человек молча кивнул, соглашаясь со всеми словами напарника. И даже забыл про удочку, про плескавшую внизу в омуте рыбу — все смотрел, прикрыв ладонью глаза от яркого солнца. На озеро, на сосны, на кленовую рощицу на том бережку. Ах и славно же было кругом! Спокойные, мерцающие бирюзой воды, глубокое голубое небо с белыми нарядными облаками, зеленовато-бурые камыши, травы в пояс, уже начинающие желтеть деревья, клин журавлей, серебристые, гонимые легким, теплым еще совсем по-летнему ветерком паутинки.
Экая пастораль! Уютно, благостно, тихо… Только слышно, как, прощаясь, кричат журавли.
И еще слышно…
— Хо?! — первым встрепенулся Вальдшнеп. — Что это? Катер, что ли? Точно — катер!
Саша прислушался, повернул голову — и в самом деле, из-за дальнего мыса на середину озера вырвался белый приземистый катер, дорогущий, крикливо-сверкающий, голосящий из всех динамиков примитивным шансоном из тех, что почему-то называют шоферским…
— Ишь, явились не запылились, змеи новорусские, Сталина на них нету! — Весников со злостью сплюнул. — Сосед, поди, твой, Саня! Или эти… с Гагарьего. Там ведь тоже охотничью базу для богатеев выкупили, скоро и на охоту, и за грибами в лес не пойдешь, все скупят, суки!
— Не, это не с Гагарьего. — Александр не отрывал взгляда от катера, казалось на полном ходу летящего прямо на мель.
— А ведь разобьются сейчас! — Вальдшнеп заинтересованно привстал. — Гадом буду — разобьются. Перепились — точно!
Саша скосил глаза и сразу же отвернулся — настолько неприятный был сейчас у напарника вид. Как будто Весников радовался, ждал — ну, вот-вот катер на полной скорости врезается в мель, переворачивается, падают в воду, кричат, гибнут люди… Да Николай «этих» за людей не считал — так, ворюги. «Наворовали у себя в городах, загадили все — теперь к нам, суки, явились!» Злобные мысли наполняли бывшего совхозника, да и не его одного, а пожалуй, большую часть России, с недавних пор падения цен на нефть упорно сотрясаемой классовыми битвами. Когда взрывались скоростные поезда, деревенские — не Вальдшнеп! — еще поначалу жалели погибших — до тех пор, пока кто-то не сказал им цену билета. Вот тогда жалеть перестали: «Так им и надо, ворюгам!» А как все радовались, когда из ядерного гранатомета обстреляли Рублевку! Как потом, по инерции, стало доставаться всяким элитным домам и поселкам, дорогущим ночным клубам! А что вы хотели, господа хорошие? Жить королями в стремительно нищающей стране? Не выйдет, слишком уж народец озлобился, а вы еще провоцируйте, провоцируйте, катайтесь тут на катерках… себе на скорую гибель!
— Черт! Отвернул, гад! Наворовали… всю Россию продали. Эх, был бы Сталин…
Федорыч сплюнул еще злее и, вытащив беломорину, закурил, разочарованно выпуская дым.
Александр уважительно качнул головой: лихо, лихо отвернул-то в последний момент. Выпендрился!
— Сосед. — Молодой человек прищурил глаза. — Точно, сосед, Паша… ни дна ему ни покрышки!
— Да уж, ясен пень, гад этот Паша, каких мало! — Глядя вслед быстро удаляющемуся катеру, Николай охотно поддержал разговор. — Что с берегом-то делать будем? Эта рожа ведь не по закону его огородила.
— Не по закону. — Заражаясь от собеседника злостью, Саша сжал губы. — Только вот закона для таких, как он, нет. Стало быть, и мы можем не по закону действовать.
— Вот то-то и оно! — Федорыч обрадовался еще больше, аж подпрыгнул, уронив недокуренную папиросу в воду. — Только это… как бы самим не угодить, будто кур во щи! У них ведь вся милиция куплена.
Александр рассмеялся:
— Так ведь мы ж не попадемся, Коля! Придумаем что-нибудь — нечего общественный пляж загораживать, ишь, выдумал, черт гундосый.
— Вот и я говорю — выдумал! Эх, не спились бы наши-то, деревенские… Митька Большак, Иванов Леонтий, Силяй, Валька Лошадь. Митька долго бы не думал — взял бы оглоблю… Эх! И были ж времена, когда такой гнуси не водилось!
— А вот тут ты, Николай, не прав, — с усмешкой возразил Саша. — Всякой гнуси на Руси испокон веков хватало. Как и в других странах. Только в других с ней справиться сумели, загнали хоть в какие-то рамки, а у нас… До ядерных гранатометов уж дело дошло! А я когда еще говорил: как только что-либо подобное изобретут — все! Хана и Рублевке, и всем прочим «элитным» зонам. Ишь, устроили апартеид… теперь по счетам платите. Хотя… — Молодой человек махнул рукой. — Недолго уж нам всем осталось. Планета одна… и вселенная…
— Да уж, да уж — Вальдшнеп тоже вздохнул. — Ты, Санек, ясен пень, человек ученый. Вот скажи — долго еще миру стоять? Говорят, пару сотен лет и осталось?
— Ну да, где-то так примерно. Ты, Колян, чем философствовать, давай-ка налей лучше.
— Ну, это мы быстро, — явно обрадовался Николай Федорыч. — Двести лет… уж поживем, ничо! Нам и пятидесяти хватит, все равно… Вот раньше — эх и времена были! Мы и не знали, как хорошо живем. Я в городе, на заводе работал, не бей лежачего, я те скажу, работа, Санек! Утром придешь, пока туда-сюда, раскачаешься, там и обед, в заводской столовке, опять же, льготный, потом туда-сюда — и вечер. План, правда, гнали, да, но, бывает, и с браком… Вот была у меня одна деваха знакомая, контролер ОТК, Валькой звали…
— Ладно. — Выдернув очередную рыбину, хорошего такого хариуса, Александр резко поднялся на ноги. — Кончай базар, пошли ушицу варить — хватит нам рыбы.
— Пошли, Санек, пошли. — Федорыч торопливо собрался. — Я тут по пути еще одну заводь знаю — со щучками. Заглянем?
— Завтра заглянем, сегодня уж — ушица.
— Ну, завтра так завтра.
Коренастый и жилистый Вальдшнеп едва поспевал за широко шагавшим напарником. Саша спешил, чувствуя, как в измотанной душе его начинается хоть какой-то подъем, возникает хоть какая-то радость, вернее — ее предвкушение. И не от выпитой водки, вовсе нет, а именно что от предвкушения готовки. Любил Александр кашеварить самолично, с младых ногтей еще, и если б не стал сперва каскадером, а потом предпринимателем, так наверняка сделался бы поваром, и даже очень хорошим. Прямо сам не свой был до стряпни! Вот и сейчас, не только рыбалка его манила и уж тем паче не надоевшая водка. Уха! Ушица! Александр столько рецептов знал! Можно со сливками приготовить, а можно с той же водкой, с корицей, с кориандром, со жженым сахаром или по старинке: отдельную — налимью, щучью, окушковую, или из рыбьих голов, без соли — вот уж сладость-то, не оторвешь, особенно утром, когда застынет все студнем, хоть режь ножиком!
Однако нынче вот Александр простую ушицу замыслил, истинно рыбацкое варево — рыба да головками лук, ну и немножко картошки, для густоты. Хотя можно и без нее…
— Ой, а перловка?! — разбирая котомки, вдруг озаботился Вальдшнеп. — Перловку забыли! И лаврушки я что-то не вижу…
— Коля! С перловкой да с лаврушкой — это не уха, это уже суп получается. Ты еще консервы бы взял рыбные…
— Тьфу-ты, тьфу-ты! Да ясен пень! — Федорыч испуганно замахал руками. — Рыбу на рыбалку брать — скажешь тоже!
Быстро почистив рыбу, разложили костер, набрали в котелок родниковой водицы.
— Эх, хорошо! — Поставив наземь стакан, Саша попробовал бурлящее варево. — Скоро готово будет.
— Так вот, говорю, была у меня знакомая контролерша ОТК, Валька…
Саша растянулся на траве и вполуха слушал.
— Год, наверное, восьмидесятый шел или чуть позже, короче — в магазинах ни хрена не было…
— Вот-вот. — Молодой человек лениво приоткрыл левый глаз. — А ты говоришь — хорошо жили! Как же хорошо-то, когда в магазинах ничего не было? Что хоть жрали-то?
— Да погоди ты, Санек! — Федорыч уже входил в раж, как и всегда бывало, когда вспоминал под водочку прежнюю жизнь. — Ясен пень, в магазинах-то ничего не было, однако ж всяк мог достать! Я вот — любой почти дефицит, а все потому, что Валька…
Приподнявшись, Александр снова попробовал уху и довольно прищурился:
— Погодя еще и нажарим, я масла взял. У нас сегодня с тобой как в школе — рыбный день.
— В школе, скажешь тоже. — Вальдшнеп махнул оставшуюся на дне стакана водку и закашлялся. — Эх, не в то горло пошла, зараза!
— Так ты в два-то горла не пей!
— Да я что хотел сказать… я про школу. Ну, которую твой падла сосед купил…
