Дмитрий Дашко - Штрафники 2017. Мы будем на этой войне
Не сдерживая больше эмоций, омоновец врезал мужчине кулаком по лицу. Тот упал и скрючился, зажав лицо ладонями. Между пальцами обильно потекла кровь.
Боец рванулся к упавшему, но его оттащили товарищи.
— Не связывайся с этим дерьмом, Миха, развоняется опять — задохнемся, — сказал один.
— Обязательно! Я этого так не оставлю, — пробубнил мужчина.
Он уже сидел на асфальте, откинувшись спиной на колесо.
На его светлую рубашку и синие джинсы быстро капала кровь, расплываясь большими пятнами.
— Заткнись, гнида, — презрительно сказал боец.
— Глас народа вам не заткнуть, — напыщенно произнес побитый.
— Ты, что ли, народ? — вызверился омоновец, хватая мужика за грудки, легко вздергивая вверх. — Сука ты продажная, а не народ. Пошел в автобус!
Рывком развернув мужчину к дверям, боец пнул его, заставляя быстрее забраться в салон.
— Слушай, тебя, кажется, на камеры засняли. Закрыть могут, — предупредил бойца другой омоновец. — Сам знаешь, нас теперь козлами отпущения будут делать.
— Плевать, — равнодушно сказал Михаил. — Теперь найти бы того урода, что гранату бросил. И того, кто Серегу пырнул.
— Найдем, кто-то обязательно их видел. Не мог не увидеть. На наши камеры они точно попали.
Подъехали судмедэксперты и две бригады «Скорой помощи». Работы им предстояло много.
Совместно с полицейскими они занялись своим скорбным трудом. А «пазик» с омоновцами и задержанными поехал к ближайшему райотделу.
Большой рынок гудел многолюдьем. Он раскинулся на территории бывшего завода, давно приказавшего долго жить. Часть производственных корпусов снесли, часть реконструировали, переделав под торговые комплексы или офисные здания, тем самым подарив им вторую жизнь.
Прилегающую территорию облагородили: выложили плитку, поставили павильончики и навесы.
Когда-то завод принадлежал «оборонке», потом поток госзаказов иссяк, властям стало не до армии и ее нужд. Переналадить производство не получилось, на экспорт выйти не удалось. Как итог — закономерное банкротство, к которому приложили руки все, кому не лень.
Предприятие являлось градообразующим: половина города трудилась в его цехах. После закрытия завода с работой стало совсем плохо. Но люди приспособились, выжили, а некоторые даже сумели прилично заработать на появившихся повсеместно рынках и торговых комплексах.
Этот выходной в начале весны сулил коммерсантам приличные барыши: люди готовились к сезону и закупались необходимым. Людской водоворот кружил по проходам между рыночных рядов, создавая заторы в наиболее узких местах. Покупатели обменивали свои кровные на китайский ширпотреб и такого же качества товары из бывших союзных республик.
И хоть повсюду еще лежал снег — грязный, покрытый коркой из почерневшего льда, солнышко уже припекало по-весеннему, наполняя сердца ожиданием скорого тепла, возрождения природы от зимней спячки.
Мощный взрыв грохнул в центральной части рынка…
Взрывной волной опрокинуло ближние прилавки, раскидало людей во все стороны вместе с кучей тряпья.
Смертельным ураганом понеслись куски рубленых гвоздей, нанося окружающим многочисленные увечья, пробивая насквозь фанерные листы прилавков, дробно хлеща по металлическим стенкам контейнеров.
Серо-черный дым пополз между покореженных торговых рядов, на время укрывая хаос разрушений, корчащиеся и неподвижные тела, кровавые кляксы на стенах киосков и прилавках…
Округа взорвалась истошным визгом и воплями напуганных людей.
Центр рынка очень быстро опустел, лишь погибшие и тяжелораненые оставались там, где их настигла беда — всеми брошенные, без признаков жизни или стонущие, кричащие…
Отхлынувшие на окраины окровавленные, подавленные, а то и возбужденные люди были не в себе, отовсюду доносились нервные возгласы, плач, крики потерявшихся, зовущих друг друга, кто-то уже полез обратно, осознав, что его родственники и близкие остались там…
На подъездах к рынку мгновенно образовалась пробка. Стоящие последними в заторе водители, не понимая причин задержки, нервно сигналили, выходили из салонов, пытаясь понять, что же произошло.
Послышались завывания сирен. Автомобили «Скорой медицинской помощи», МЧС, полиции безнадежно застряли в этой пробке. Врачи и полицейские своим ходом устремились к месту теракта, лавируя в замершем стальном потоке. Многие водители, поставив машины на сигнализацию, бросали их прямо на проезжей части, спешили туда же: кто-то за жареной сенсацией, другие из праздного любопытства, а иные — влекомые желанием помочь, оказаться полезными.
Почти на весь день город поразил коллапс телефонной связи. Операторы просто не справлялись с наплывом звонков. Все куда-то звонили, что-то выясняли, беспокоились за родственников, делились впечатлениями.
Объединяло все эти разговоры одно — война. Идущая пока где-то далеко и вроде как ненастоящая, она оскалила свои страшные клыки и здесь, клацнула ими, ухватила неосторожно подвернувшихся.
К вечеру ведущие всех местных информационных каналов, едва не сотрясаясь от азарта, излагали свои версии происшедшего, то и дело ссылаясь на некие анонимные источники. Наиболее удачливые из журналистской братии раздобыли записи наружных камер наблюдения, запечатлевших момент взрыва. Эти журналисты выглядели триумфаторами, будто лично обезвредили террористов. Они взахлеб смаковали столь громкое событие, неоднократно прокручивая в репортажах те самые записи с того или иного ракурса — вот он, рынок, все тихо-мирно. И вдруг… Бесшумный огненный столб взметнулся на несколько этажей, гибнущие люди, паника, кровь, давка…
Другие телеканалы довольствовались предоставленными очевидцами записями с сотовых телефонов — прыгающие, дерганые кадры, мелькающие испуганные лица, окровавленные тела, хаос разрушений.
Ответственность за теракт никто на себя не взял. Но люди понимали — кто-то не просто создает нервозность, а целенаправленно, с иезуитской расчетливостью сеет панику, нагнетая недовольство правительством, неспособным обеспечить безопасность граждан.
Судя по выпускам новостей, подобное происходило повсеместно, где-то жители и впрямь пошли на митинги, побуждая власти к активным действиям. Эти шествия нередко перерастали в массовые беспорядки и столкновения митингующих между собой и с полицией.
Большинство уже понимало: просто так это не кончится. Надо валить из этой проклятой богом страны, а если нет возможности — затариваться жратвой, солью, сахаром, спичками, лекарствами и молиться тому же богу, чтобы пронесло…
Движение поездов по железнодорожной магистрали парализовали возмущенные беженцы. Они большой толпой демонстративно уселись на рельсы, перегородив оба направления. На этот поступок людей подвигло повсеместное равнодушие властей к их проблемам.
Беженцы непрекращающимся потоком уходили из регионов, граничащих с бывшими среднеазиатскими республиками. В тех краях шла жуткая бойня. С сопредельных, далеко не мирных государств прорвались вечно воюющие радикальные исламисты и устроили кровавую резню, карая «нерадивых» единоверцев, не в должной мере чтущих Коран и Аллаха.
Напуганные люди устремились на территорию России. А здесь их никто не ждал. Всех вынужденных переселенцев надо было где-то разместить, предоставить работу, социальную и медицинскую помощь, устроить детей в детсады и школы, и прочее, прочее, прочее…
Власти оказались не готовы к такой ситуации.
Да и в центре самой России давно уже не помнили спокойных времен — постоянные митинги, демонстрации, столкновения.
А тут еще эти пришлые…
Они вызывали недовольство у всех: какого хрена приперлись, только вас тут не хватало!
И тогда группа наиболее решительных из многих отчаявшихся беженцев пошла на крайние меры.
Диспетчеры вовремя предупредили машинистов, ведущих составы. Движение на многие километры остановилось. К месту стихийного затора начали стягиваться пассажиры одного из застрявших поездов. Выяснив причину задержки, они стали возмущаться и требовать освободить проезд. Уговоры, призывы к совести не подействовали. Беженцы уперлись, в ход пошла грубая сила.
Перебранка и короткие стычки переросли в потасовку.
Прибывшие наряды полиции попытались разнять — да куда там! Пришлось ждать подкрепления, едва-едва сдерживая накалившиеся добела страсти граждан.
Появились местные депутаты — из тех, что постоянно мелькают на телеэкранах, с апломбом произносят умные, и не очень, речи и, разумеется, очень пекутся о благе народа, а на деле — о собственных рейтингах. Вот и сейчас они почуяли возможность заработать политические дивиденды и лишний раз «залезть в телевизор», поэтому загодя прихватили с собой журналистов.
