Владимир Прягин - Волнолом
- Ладно, Теодор, - буркнул Генрих. - Будем считать, вы меня уели. Я вряд ли промчусь кометой по научному небосклону. По натуре я, скорее, не теоретик, а практик. Но, в связи с известными обстоятельствами, практическая... гм... деятельность мне теперь недоступна. Поэтому вот уже много лет я - тихий кабинетный исследователь. Книжный червь, который привык к покою. И, если честно, с трудом представляю, чем могу быть полезен в нынешней ситуации. Но раз уж вы сочли мое присутствие обязательным, то, может, перейдем сразу к делу?
Генерал кивнул ободрительно.
- Вы злитесь, Генрих, и это правильно. Таким вы мне сейчас и нужны. Апатия в нашем ремесле - недопустимая роскошь. А что касается дела...
Он взял со стола картонную папку и протянул ее гостю.
- Присядьте и посмотрите снимки. Это то, о чем я вчера рассказывал. Группа работала почти до утра.
Сверху в папке лежали обычные фотокарточки - не светопись, а технические, мертвые изображения на бумаге. Сначала общий план улицы с добротными каменными домами, потом дверь с вывеской 'Аптека Ротмайера' и, наконец, вид изнутри - прилавок, весы, разнокалиберные склянки на полках.
- Погодите, - сказал Генрих, - а где же, собственно?..
- В подсобном помещении, лежал на полу. Вот, видите?
- Силы небесные, у него же лица почти не осталось...
- Рваные раны по всему телу, причем нанесенные словно бы изнутри. Тело и пол вокруг засыпаны мертвой пылью, будто что-то истлело. Состав пытаемся выяснить. Но это вторичные проявления. Главное в другом. Взгляните на светограмму.
Генрих выудил целлулоидный плотный прямоугольник размером с альбомный лист. Угольно-черная поверхность тускло блестела.
- Ну, что скажете?
- Минуту, пожалуйста. Вы же помните, у меня теперь с этим сложно.
- Да, простите.
Достав из внутреннего кармана очки с темно-синими линзами, Генрих водрузил их на нос. Оправа была металлическая. Перемычка между стеклами, очень широкая и массивная, полностью прикрывала переносицу и имела ряд мелких вертикальных насечек. Вся эта конструкция придавала Генриху несколько фантасмагорический вид.
- Вам идет, - нейтрально произнес генерал.
- Если бы вы услышали, Теодор, сколько я за них заплатил, вы бы сразу перестали иронизировать.
Сосредоточившись, Генрих уставился на светограмму. Для невооруженного глаза она так и осталась бы просто целлулоидной пленкой. Но глядя сквозь фокусирующие линзы, он начал улавливать изменения.
В центре прямоугольника появилось мерцание - сначала точка, потом несколько изломанных тонких линий, которые расползались к краям. Это напоминало треснувший лед. Под взглядом Генриха трещины множились. Он усилил нажим, и 'лед' проломился разом, а из открывшейся полыньи хлынул чернильный свет.
Как всегда в такие моменты Генрих испытал сожаление, что человеческая речь слишком скудна, ограничена и не содержит правильных слов. Свет не был светлым - и разум метался, пытаясь вырваться из этого языкового капкана. Чернильное сияние усилилось, в глазах появилась резь. Снова, как в вестибюле, возник цветочный запах, только теперь не гнилостный, а неожиданно приятный и свежий, и Генрих понял, что сейчас узнает его, буквально через пару секунд...
Голова закружилась, и он поспешно отдернул руку со светограммой. Снял очки, вытер пот со лба.
- Итак? - генерал смотрел выжидающе.
- Я не увидел деталей, засветка запредельная. Это брак?
- Нет. Реальный фон на месте событий.
- Впечатляет. А этот аптекарь, как его там...
- Ротмайер. Гельмут Ротмайер.
- Он владел светописью?
- Только на бытовом уровне. В лучшем случае, мог продлить срок годности своих порошков. Жил тихо, ничем особо не выделялся.
- Зачем его вообще убивать?
- Вот именно, Генрих. Зачем? И, главное, почему таким способом? Его могли бы пырнуть ножом, застрелить, задушить бельевой веревкой. Могли бы, в конце концов, разрядить в него амулет. Но вместо этого обрушили поток света, способный сравнять с землей весь квартал. Смысла не больше, чем положить комара под кузнечный молот. А что если это несчастный аптекарь - лишь тренировка? Пристрелка, образно говоря? А настоящая цель - совсем другого масштаба? Надеюсь, Генрих, теперь вы прониклись серьезностью ситуации?
- Более чем. Однако так и не уяснил - зачем позвали меня? Что я могу вам сказать такого, чего еще не сказали действующие эксперты? Вот я посмотрел светограмму - и никаких догадок. Но вы ведь и не ждали большего, верно? Потому что мой нынешний уровень вам известен. Так в чем же дело, Теодор?
Генерал ответил не сразу. Задумчиво прошелся из угла в угол.
- Скажите, Генрих, вы ведь, если не ошибаюсь, больше года не посещали столицу?
- Да. О чем, повторюсь, ни капли не сожалею.
- Понимаю вас. Но, видите ли, вчера по телефону я рассказал не все. Был еще один довольно странный момент. Приехав к месту убийства, я вылез из экипажа и при входе в аптеку вдруг ощутил ваш отсвет. Отпечаток вашего присутствия там.
- Это невозможно, - сказал Генрих спокойно. - Я вчера не выходил из квартиры.
- Я знаю, - так же спокойно подтвердил генерал.
'Интересно, откуда?' - мельком подумал Генрих.
- Я был озадачен, - продолжал его превосходительство. - Остановился, постарался сосредоточиться. Но ощущение сразу исчезло. Я, конечно, мог ошибиться - засветка там действительно запредельная. И все же...
- Ну да, - Генрих хмыкнул. - Это знаменитое 'все же'. Решили, что проверить мое клеймо, на всякий случай, не помешает. И вообще посмотреть на мою реакцию.
- Я обязан был это сделать, - генерал пожал плечами. - Просто ради очистки совести. Впрочем, вы ведь хорошо понимаете - если бы мы вас в чем-то подозревали, то пришли бы к вам сами. И разговор бы сложился несколько по-иному.
- Ладно, теперь вы убедились, что все в порядке. Ваша совесть чиста. Я могу идти?
- Не стройте из себя обиженного ребенка, - генерал добавил металла в голос. - Молчите и слушайте. Да, я знаю, что вас там не было. Но пока мы не разобрались с вашим отсветом (или с тем, что я за него принял), я вынужден держать вас в уме. Значит, в ваших же интересах, чтобы мы как можно скорее докопались до истины. И лучше помочь нам, чем просто сидеть и ждать. Это первое.
- Надо полагать, будет и второе, - пробурчал Генрих.
- Да, будет. Уже понятно, что дело беспрецедентное. И чтобы его раскрыть, понадобятся беспрецедентные меры. Моя интуиция об этом просто вопит. Поэтому я хочу, чтобы рядом были не просто компетентные люди, коих в департаменте более чем достаточно. Мне нужен кто-то, способный, при необходимости, пожертвовать всем и принять решение, граничащее с безумием. Как сделали вы двадцать лет назад.
Несколько секунд они молча мерились взглядами. Потом на столе пронзительно зазвонил телефон - угловатый, массивный, с витым шнуром. Генерал подошел, снял трубку.
- У аппарата. Докладывайте, Кольберг. Когда? - он долго слушал, постукивая карандашом по столу. - Хорошо, я понял. Действуйте. Скоро буду.
- Что там? - полюбопытствовал Генрих.
- Нашли еще одно тело. Обстоятельства схожие, подробности выясняем. И в данном случае вы нам, пожалуй, особенно пригодитесь.
ГЛАВА 2
- Что вы имеете в виду? - спросил Генрих.
- Убит ваш, в некотором роде, коллега. Рудольф Штрангль, восьмидесяти двух лет, профессор, автор дюжины трудов по истории...
- ...и биограф монаршей семьи. Ужасная новость.
- Вы были знакомы?
- Только заочно, по его книгам. Жизнеописание Старого Короля ему весьма удалось. Название, правда, мне никогда не нравилось. 'Предвестник железной эры' - это он, по-моему, перегнул. Хотя материал там собран уникальный, надо признать. Да вы ведь наверняка и сами читали. По долгу службы.
- Читал, - подтвердил хозяин кабинета. - Согласен с вашей оценкой. И, боюсь, подтверждаются мои худшие подозрения. В том смысле, что аптекарь - лишь случайная жертва, а на самом деле убийцу интересуют птицы совсем другого полета.
- Ну не знаю, - Генрих с сомнением покачал головой. - Биограф - это ведь не сановник и не особа королевских кровей. Да, он, когда писал книгу, беседовал со многими из высшего круга. Но и только. Никакого влияния он на них не имел, да и не мог иметь в принципе. А в последние годы вообще, я слышал, был болен, почти ни с кем не общался. Тихо доживал в одиночестве. Нет, Теодор, я не вижу смысла.
- Вот и постараемся разобраться. Вы едете со мной, Генрих. Подробнее поговорим по дороге.
Убрав папку с документами в несгораемый шкаф, генерал вместе с гостем вышел из кабинета в приемную. Спросил у секретаря:
- Подготовили то, о чем я просил?
- Да, ваше превосходительство.
Секретарь достал из выдвижного ящика стальную пластину - прямоугольную, размером с ладонь и со скругленными уголками. Протянул ее Генриху. Тот вопросительно глянул на генерала.
