Богдан Сушинский - Восточный вал
«Это все еще не угасли радужные впечатления, которые ты нафантазировал во время первого визита сюда, — сказал себе штурмбаннфюрер. — Когда тебе вдруг показалось, что предстаешь перед воротами замка в облике возродившегося владетеля замка, доблестного рыцаря-крестоносца. Хотя тебе как диверсанту от подобных наваждений давно пора было бы избавиться».
…Но, как и тогда, во время его первого посещения замка, ни усиленная охрана из офицеров СД и гестапо, ни целая колонна машин, мобилизованных в Паденборне, чтобы доставлять сюда с ближайшего аэродрома элиту СС, не в состоянии были разрушить ту ауру таинственности и вечности, что по-прежнему царила в «Вебельсберге» — в этой секретной и священной штаб-квартире «высших посвященных» СС[6].
Первым, кого Скорцени увидел во внутреннем дворике замка, был оберштурмбаннфюрер Вольт. Он стоял у неприметной двери, ведущей в небольшую пристройку, которая могла бы показаться дворницкой. Однако личный агент фюрера по особо важным вопросам знал, что на самом деле один из тайных ходов, начинавшийся за этой дверью, вел в секретную комнатку, сидя в которой, можно было незаметно наблюдать за всем, что происходило в Рыцарском зале. А еще акустика этой комнатки позволяла слышать все, о чем говорил человек, восседавший в тронном кресле.
— Имперская Тень уже здесь, — вполголоса проговорил Вольт, заметив, что Скорцени замедляет шаг. — И ведет себя высокодостойно.
— Кто-нибудь обратил на него внимание? — рассматривал Скорцени каменный герб, высеченный над входом в центральный вход. Оба они вели сели себя в эти минуты, как разведчики в тылу врага.
— Мы доставили его сюда в его мундире лейтенанта войск СС и основательно загримированным, — объяснил оберштурмбаннфюрер, который с недавних пор, по приказу Гиммлера, являлся опекуном и личным телохранителем двойника фюрера.
— Из этой комнатки наш Великий Зомби может наблюдать за поведением фюрера и даже различать выражение его лица?
— Может, штурмбаннфюрер, — склонил голову Вольт. — Для верности мы снабдили его моноклем и усилителем звука. Теперь у него есть все условия для высокодостойной подготовки к своей миссии.
— Нашего лжефюрера вы впервые увидели лишь две недели назад…
— Но перед этим внимательнейшим образом ознакомился с его «личным делом», — поспешно заверил Вольт, не сообразив, к чему клонит обер-диверсант рейха. Он ценил доверие Гиммлера и Скорцени и очень гордился тем, что именно ему поручено теперь персонально опекать Имперскую Тень.
— Куда ценнее то, что в свое время вы служили в личной охране Гитлера.
— И горжусь столь высокодостойной строкой своей биографии.
— Как он воспринимается? Вы — единственный человек в мире, которому выпало быть личным телохранителем и фюрера, и первого лжефюрера. Поэтому я и спрашиваю вас: на какой стадии готовности к своей миссии находится унтерштурмфюрер Зомбарт?
— Считаю, что внешне, так сказать физически — да, готов. Но психологически…
— Что — «психологически»?
— Ему нужна настоящая полноценная роль. Как бы ни готовили актера в театральной школе, он не станет настоящим актером, пока не пройдет через суровую школу сцены. Если прикажете, Скорцени, я сочиню для него как лжефюрера особый сценарий.
Вольт был фанатичным почитателем Скорцени и чувствовал себя неудобно из-за того, что в чине его повысили раньше, чем кумира. Сам оберштурмбаннфюрер никакого участия ни в одной диверсионной операции не принимал, но собирал все сведения, касающиеся разведчиков, диверсантов и просто военных авантюристов всех времен и народов. Вот и получалось, что Скорцени ценил этого «недиверсионного диверсанта» за то, что тот представал настоящей энциклопедией диверсионного мира, а Гиммлер держал его в своем штабе еще и как разработчика планов, по существу сценариста диверсионных операций.
Только вспомнив об этом, Скорцени согласился:
— А что, в этом случае ваш драматургический талант может пригодиться.
— Гиммлер сказал мне, что сегодня фюрер будет обсуждать положение на Восточном фронте и требовать создания мощного оборонительного «Восточного вала».
— Судя по всему, так оно и будет.
— Так почему бы нам не устроить инспекционную поездку фюрера в «СС-Франконию»? На несколько суток. Официальная встреча… Совершенно секретная поездка, с окружением, которое подобострастно и талантливо «играет короля», то бишь фюрера.
— Теперь я понимаю, за что вас ценит Гиммлер. Обещаю обдумать ваше предложение, а вы пока что обдумывайте драматургию этой поездки, — вполголоса проговорил Скорцени, направляясь к парадному входу в жилую, рыцарскую часть замка.
Идея подобной инспекционной поездки и в самом деле понравилась ему. Правда, он тут же подумал, что самым сложным и проблематичным в этом спектакле окажется участие не лжефюрера, а самого Гитлера. Даст ли он согласие на поездку Имперской Тени в «Регенвурмлагерь», а если даст, то что именно будет позволено лжефюреру во время этого необъявленного визита?
Задумавшись над этим, Скорцени таинственно улыбнулся. Он вдруг вспомнил, как, отдавая в его подчинение Вольта, рейхсфюрер СС сказал: «Кроме всего прочего, Вольт понадобится нам обоим еще и для того, чтобы под рукой всегда был «жертвенный баран», которого никогда не жалко будет положить на жертвенник фюрера, когда тот вдруг решит, что столь старательная подготовка нами лжефюрера на самом деле является частью заговора против него. Еще одного хитромудро спланированного заговора.
— Считаете, что Вольт идеально подходит к роли «жертвенного барана»?
— Не идеально, но куда лучше, нежели вы или, не доведи Господь, я. На всякий случай, я даже добился его повышения в чине. А уж о том, что именно Вольт является «Шекспиром Главного управления имперской безопасности», Гитлер помнит и без нашего напоминания.
Воспроизведя в памяти его слова, Скорцени вновь криво усмехнулся. Как никто иной, он понимал, что на самом деле истинным автором всех предложенных Вольтом диверсионных сюжетов является сам Гиммлер. Что же касается Вольта, то он выступает лишь в роли литературного поденщика, разработчика массовых сцен и… лжеавтором.
«Впрочем, с самим Шекспиром тоже не все ясно, — философски подытожил эти свои размышления Скорцени. — Историки до сих пор сомневаются: существовал ли Он на самом деле, а если существовал, то его ли перу принадлежали все те пьесы, которые именуются теперь шекспировскими? Так почему бы не допустить, что и в истории со «сценариями от Вольта» существует некая тайна, некая интрига?»
3
— Вы тоже прибыли сюда, Скорцени?! — первым подошел к нему командир дивизии «Дас Рейх» Пауль Хауссер.
— Меня, старого солдата, это радует.
— По зову фюрера, мой генерал.
— Не так много осталось в рейхе людей, само присутствие которых вселяло бы уверенность в нашем воинстве и дарило ощущение надежности.
— Неужели все это обо мне, мой генерал? — не мог скрыть иронии обер-диверсант рейха. — В любом случае считаю, что таких людей у нас все еще немало.
— Это значит, что вскоре СС действительно заявит о себе, как о рыцарском ордене, созданном на века. Я, старый солдат, понимаю это так.
— И мы еще взбодрим этот мир! — в тон ему ответил Скорцени. — Мы еще пройдем его от океана до океана!
Бригаденфюрера СС Пауля Хауссера Скорцени знал еще по тем временам, когда в составе дивизии «Дас Рейх», под началом этого же генерала, наступал на Москву.
Вспоминать об этом наступлении, «о зимней русской кампании», в высшем руководстве СС теперь уже было не принято. Однако Хауссер не стеснялся напоминать своим коллегам, что уж кто-кто, а он со своими солдатами все же стоял у самых стен Москвы. Да, он дошел до столицы русских, он, черт побери, стоял у ее стен, и даже «рассматривал в бинокль Спасскую башню Кремля».
В действительности же Хауссер рассматривал ее лишь в специально изданном для офицеров туристическом справочнике Москвы. Но, боже ж ты мой, кого сейчас, в сорок четвертом, могли интересовать столь незначительные подробности?!
Некогда худощавое лицо Хауссера теперь окончательно исхудало и состарилось, но никакие морщины, никакие «раны лица и судьбы» не способны были развеять тот воинственный оптимизм, который комдив элитной дивизии СС способен был порождать в любой военно-фронтовой ситуации.
— Вам известна причина, по которой нас вновь созвали в этот замок? — доверительно поинтересовался Хауссер.
— Понятия не имею, — беззаботно ответил первый диверсант рейха.
— То-то и оно. Непозволительно! Мы не знаем, зачем нас сюда приглашают, и не знаем, с какими мыслями собираться. Может, я что-то не так понял, — взял он Скорцени под руку, — но похоже, что сегодня речь пойдет о какой-то таинственной подземной «стране СС», которую фюрер якобы решил создавать в районе Одера.
