Богдан Сушинский - Восточный вал
— …И если учесть, что в наши дни многие субмаринники остаются без своих судов, — своевременно поддержал его Удо Вольраб. — То почему бы часть из них не прислать сюда, в качестве офицеров и унтер-офицеров гарнизона
— Нужно будет поговорить с людьми из штаба Кригсмарине, попросить их подбросить сюда хотя бы сотню списанных на берег подводников, Причем сделать это при первой же возможности.
Захваченный идеей «наводнить» гарнизон «СС-Франконии» отставными субмаринниками, комендант уже без всякого энтузиазма обошел строй эсэсовцев гарнизона, всматриваясь при довольно ярком электрическом освещении в каждого из стоявших в первой шеренге: серые, с запавшими щеками лица, отсутствующие взгляды, прибитые катакомбной пылью мундиры и сапоги.
Приказав вернуть солдат в казарму, бригаденфюрер так ничего и не сказал гауптштурмфюреру Энгену по поводу своих впечатлений от смотра и зашел в его командирский отсек.
— Карта «Регенвурмлагеря»? — удивленно спросил он, тыкая пальцем в висевший не стене лист ватмана.
— С картами всего «Регенвурмлагеря» нам, ротным командирам, знакомиться не позволено, — отрапортовал гауптштурмфюрер. — Перед вами — всего лишь карта Мезерицкого[10] сектора лагеря. Да и та совершенно секретная. Карты же всего лагеря, никто из нас никогда не видел.
— Так и должно быть, — жестко подтвердил фон Риттер. — Всей карты никогда не должен видеть даже я, комендант, притом что у меня подобная карта, несомненно, должна появиться.
Еще с минуту он молча рассматривал карту сектора, но, так ни черта и не поняв в хитросплетениях ее линий, пожал плечами, прохрипел нечто нечленораздельное и вышел.
— Попомните мое слово: все эти подземелья будут иметь смысл только тогда, когда появится столь же мощная укрепленная линия там, наверху, — проворчал фон Риттер, прощаясь с Энгеном и его бункерниками. — Только когда там, наверху, вся территория будет изрыта окопами и усеяна дотами.
— Но гарнизон каждого из подобных бункеров способен самостоятельно держать оборону, — мягко заметил адъютант Удо Вольраб, приходя на помощь сбитому с толку его словами оберштурмфюреру. — Причем держаться может довольно долго. Во всяком случае, так считали Овербек и те инженеры из «Строительной армии Тодта», которые все эти подземелья проектировали.
— Ничерта он не способен, — еще мрачнее парировал фон Риттер, уже не обращая никакого внимания на семенящего вслед за ними фюрер-раума. — Как только русские прорвут фронт над нашими головами, эти тоже побегут к Одеру. По подземельям нашим побегут, опасаясь оставаться в тылу врага.
— То есть вы считаете, что все, что мы здесь строим, — напрасный труд?! — ужаснулся самой этой мысли Ланкен.
— Труд не бывает напрасным, — проворчал бригаденфюрер, — напрасными бывают надежды, которые мы с ним связываем. Здесь нужно создавать гарнизон смертников.
— Хотите сказать: гарнизон зомби? — попытался уточнить Удо Вольраб.
— Я сказал то, что хотел сказать — гарнизон смертников. Добровольцев-смертников. Которые бы не только получили приказ защищать свою «СС-Франконию» до последнего патрона, последнего солдата, но и поклялись, что ни один из них не поднимется на поверхность «страны СС», пока на ней вновь не появятся германские войска.
— Зная при этом, что они уже вряд ли когда-либо там появятся, — криво ухмыльнулся адъютант.
— Лично я буду просить рейхсфюрера Гиммлера о создании именно такого гарнизона, — простил ему пораженческие настроения фон Риттер. — И к формированию его следует приступать немедленно, я вас спрашиваю, идиоты! — неожиданно взорвался он хриплым басом. И тут же потребовал от Ланкена вывести его на поверхность.
…Бетонно-каменные ворота отошли в сторону, а из глубины тоннеля появился автомобильный трап. Спущенный на плато, он позволил водителю генеральского «опеля» въехать в «СС-Франконию» таким образом, что на поверхности не осталось никаких следов.
— Каждого, кто попытается приблизиться к этой стене, расстреливать на месте! — вновь взорвался барон фон Риттер жестяным лязгом слов. — Всякого, кто хотя бы случайно бросит взгляд в сторону этой стены — расстреливать на месте! Даже если это будет солдат гарнизона вашего дота, роттенфюрер Герт, — расстреливать на месте! Ибо такова воля Германии!
— Яволь, господин бригаденфюрер СС, — «отстреливался» все более верноподданническими заверениями роттенфюрер. — Расстреливать буду лично. Во исполнение вашего приказа.
— Причем исполнять его вы обязаны благоговейно, — саркастически объяснил ему адъютант фон Риттера.
— Так точно, благоговейно, — подтвердил роттенфюрер, смерив при этом гауптштурмфюрера таким взглядом, словно готов был использовать свое право на «благоговейность» прямо сейчас.
Из солдат гарнизона о валуне, рычаге и об этом входе в «Регенвурмлагерь» обязан был знать только он один, комендант дота «Вилли-5», ефрейтор войск СС Герт. Но и он обязан был знать о нем только то, что обязан.
А еще он должен был помнить, что любое связанное с этим объектом любопытство — самоубийственно.
— Ибо такова воля Германии! — вновь поучительно поднял вверх указательный палец комендант подземной «СС-Франконии». Фуражка его так и осталась в машине, поскольку барон терпеть не мог, когда его голова оказывалась покрытой. И сейчас, стоя у черного зева тоннеля, он напоминал обмундированного буддистского монаха, которого через несколько минут должны будут замуровать в его отшельнической пещере. — И пусть никто не сомневается, что воля Германии — именно такова!
6
У дота, который прикрывал переход к центральной штольне, коменданта встретили офицер СС и фельдфебель вермахта.
— Господин бригаденфюрер СС, позвольте представиться: гауптштурмфюрер СС Штубер, назначенный по приказу обергруппенфюрера СС Кальтенбруннера начальником отдела СД и службы внутренней безопасности «Регенвурмлагеря».
— А вот, наконец, и вы барон, — хрипловато обрадовался ему комендант. — Что-то долговато добирались до наших катакомб.
— Назначен был давно, однако прибыть в «Регенвурмлагер» приказано было сегодня, — спокойно объяснил Штубер.
Фон Риттеру уже давно было известно об этом назначении. Как знал он и то, что длительное время барон фон Штубер, вместе со своим антипартизанским диверсионным отрядом «Рыцари рейха», служил на Украине, где прославился своей храбростью и знанием психологии русского солдата.
— Очевидно, сами напросились на службу к нам, а, барон?
— Терпеть не могу подземелий.
— Приходилось бывать в них? — удивился фон Риттер. — Где это вас угораздило?
— Не бывать, а штурмовать. На Украине, еще в сорок первом, Могилёвско-Ямпольский укрепрайон по Днестру, осколок бывшей «Сталинской линии».
— «Сталинской», значит, — кивнул фон Риттер, о такой линии он действительно слышал. — Но ведь утверждали, что русские сами взорвали ее, еще до начала войны.
— Эту часть оставили.
— Странно. И что же она собой представляла?
— Систему мощных двухъярусных дотов, каждый из которых был оснащен двумя орудиями и тремя пулеметами, а также имел свой колодец, электродвижок, химическую защиту и все прочее, полагающееся при длительной обороне в окружении противника.
— А подземные ходы сообщений, соединяющие дот с дотом?
— Не предусматривались. К счастью тех, кто их штурмовал. Даже надежной полевой системы обороны этот укрепрайон не имел
Комендант «Регенвурмлагеря» скептически передернул щекой и презрительно процедил:
— Ну что вы хотите: русские. Каждый дот в отдельности, без ходов сообщения и без окопов прикрытия. Русские и в этом поленились. И как долго продержался этот укрепрайон?
— На вторые сутки гарнизоны большинства дотов сдались. Только один сражался недели две, остатки его гарнизона пришлось замуровать живьем: чтобы не терять своих солдат и продемонстрировать силу мести.
— Правильное решение, — признал фон Риттер, немного поколебавшись. — Хотя коменданту этого дота, учитывая его исключительное мужество, можно было бы предложить почетный плен.
— Именно это я ему и предлагал. И даже офицерский чин в войсках вермахта.
— Но он предпочел смерть…
— Нет, ему удалось спастись. Пробиться через стенку нижнего яруса дота в карстовую пещеру и выбраться на поверхность километра за три от дота. Затем он возглавил партизанскую группу и противостоял моим «рыцарям рейха», или как мы еще называли себя в Украине, — «рыцарям Черного леса». Это лейтенант Громов, в Украине он был известен в основном под кличкой «Беркут», по кодовому наименованию дота, в котором держал оборону.
Фон Риттер уважительно помолчал. Штубер не был близко знаком с этим человеком и не знал, что барон фон Риттер обожал всевозможные военно-армейские истории и буквально коллекционировал их.
