Андрей Посняков - Золото галлов
– А-а-а! – молодой человек шутливо погрозил жене пальцем. – Теперь понятно, откуда у тебя сведения.
– Ах, – подавив зевок, Алезия томно потянулась. – Что-то спать хочется. Хотя и день-то вроде не дождливый, солнечный.
– Знаешь, милая, я бы тоже прилег, – Беторикс быстро огляделся вокруг. Кажется, сейчас за нами никто не следит.
– Напрасно ты так думаешь, милый, – поцеловав мужа в щеку, прошептала супруга. – Я знаю, ты у нас городской житель, а то бы давно заметил, как из терновника вспорхнули жаворонки. И сорока – вон там, на ограде – вдруг ни с того ни с сего раскричалась. Сердится! Кто им всем мешает – и жаворонкам, и сороке.
– Думаю, ты права, – прошептал Беторикс. – И все же не верится, чтоб среди моих амбактов затесался соглядатай.
– Может, и не соглядатай, просто твои люди обязаны охранять тебя – ведь ты их вождь! Вот они и наблюдают.
Амбакты… так именовались зависимые люди – воины или слуги – на языке народов Центральной Галлии, той самой, что позже получит наименование Галлия Лугдуна а ныне была обозвана Цезарем – Кельтика. Амбакты – это было многозначное слово, в буквальном переводе – «те, кто всегда вокруг», римляне называли подобных людней – «сольдуриями». Амбактов с Беториксом нынче собралось много, целый отряд – три дюжины человек, явившиеся сюда не столько сопровождать своего господина (а лучше сказать – вождя), сколько вести разведку, ведь где-то здесь, между крепостью Алезией, где располагался стан знаменитого вождя и повстанца Верцингеторикса, недавно разгромившего римлян, и Бибракте – священным местом эдуев – еще оставались непобежденные до конца легионы, вытесненные с плато, но не разбитые. О! Эти парни еще могли показать губы, тем более, с таким командиром, как Гай Юлий Цезарь, явившийся в Галлию повелевать!
– Так ты полагаешь, милая, там, в кустах – это моя охрана? Что ж… Сделаем, как всегда?
Посмотрев на жену, Беторикс улыбнулся с неким подвохом, вполне ведомым им обоим и обоими принимаемым, и даже более того – с нетерпением ожидаемым. Вот и сейчас Алезия фыркнула, сверкнула глазами и, кивнув на эргастул, прошептала:
– Ну, пошли. Что стоим-то? О, Эпона, вроде мы с тобой муж и жена, а вынуждены…
– Вынуждены предаваться любви в эргастуле? Ты это хотела сказать? Так ведь не на людях же! В лагере всегда кто-то есть, а на улице холодновато, ад и неудобно, мокро – что и говорить, осень.
– В эргастуле, кстати, тоже солома мокрая…
– А я вчера подстелил сухой!
Распахнув небольшую, но тяжелую дверь, сбитую из крепкого дуба, молодой человек галантно пропустил вперед супругу, а затем уж вошел и сам, предварительно оглянувшись. Даже хотел было совсем по-мальчишески показать язык тому – или тем – кто прятался сейчас в терновнике, да удержался – не очень-то это было бы солидно для доверенного человека Верцингеторикса, к тому же – друида. Ладно уж… И чего, спрашивается, следить? Знают ведь, чем Беторикс и его законная супруга занимаются в эргастуле, кстати – единственном уцелевшем здании на территории усадьбы.
Внутри карцера оказалось не так уж и темно – тусклый дневной свет, проникая сквозь прорехи в крыше, рисовал на стенах размытые серые тени. Пахло свежей соломой, не далее, как вчера принесенной Беториксом, а еще – можжевельником и чем-то таким кисло-сладким, вкусным – шиповником, что ли?
Захлопнув за собой дверь, молодой человек царственным жестом сорвал с себя плащ, бросив его на сому, туда же полетела и перевязь мечом, и туника… Алезия тоже не тратила времени даром – скинула пояс, плащ… а длинную тунику Беторикс стянул с супруги сам, дрожа мелкою дрожью от охватившего его желания.
– О, милая… – опустившись на колени, вождь нежно обнял жену за талию, целуя темную ямочку пупка…
Лаская друг друга, супруги улеглись на подстеленный плащ, ощущая охватывающее обоих блаженство, Беторикс с жаром поцеловал женщине грудь, чувствуя, как тело становится жарким, бешено бьется сердце, а в голове вспыхивают звенящие искорки звезд.
Алезия томно прикрыла глаза, руки ее, невесомые, словно крылья, обняли мужа за плечи, властно притягивая к себе… шуршала солома… Нет, не тела их сплелись – сплелись души и так – вместе – поднялись высоко-высоко к небу, а может быть и улетели в иной мир.
Кожа любимой супруги казалась Беториксу нежнейшим шелком, волосы – струящимся водопадом, а глаза – бурными океанами любви.
– Журавлик… – придя наконец в себя, чуть слышно прошептал молодой человек, хотя конечно же не видел никакого журавлика – не так уж тут было светло. Просто угадывал, вот погладил супруге животик, протянул руку к пупку:
– Хочешь, пощекочу?
– Ой… – девушка вдруг насторожилась, опасливо покосившись на дверь. – Я слышу чьи-то шаги!
– И я.
Беторикс приподнял голову и потянулся к мечу.
В этот момент в дверь вежливо постучали:
– Мой, вождь… Госпожа Алезия…
– А, это ты братец!
Узнав знакомый голос, влюбленные облегченно рассмеялись.
– Подожди, мы сейчас оденемся… Милая, ты куда дела мой плащ?
– Я – дела? Да он же под тобой!
– А туника?
– Туника – вот она. Ну, что ты как совсем юный мальчик! Разбросал все… Что еще тебе показать? Ах, уже оделся… вижу-вижу…
Живенько натянув тунику, девушка схватила пояс и подошла к двери:
– Заходи, братец Кари… Или предпочитаешь, чтоб мы к тебе вышли?
– Все равно. Мне просто надо сообщить.
– Сообщай! – выйдя вслед за супругой на улицу, Беторикс невольно прищурился от вдруг показавшегося ярким света. Или это и в самом деле стало светлее – ближе к вечеру небо разъяснилось, и ветер унес облака, оставив лишь одно солнце. Радостно улыбаясь, оно висело над кленами ярким оранжево-золотым шаром, веселыми искорками отражаясь в светлых глазах Кари, Кариоликса, рослого юноши лет семнадцати с копной непокорных русых волос, приходившегося Беториксу и Алезии названным братом. Вот если кто и был самым надежным другом, которому можно было довериться во всем, так это Кари!
– Извини, мы тут были немного заняты. Что ты хотел нам сказать, брат? – невозмутимо пригладив волосы, осведомился молодой вождь.
Его юная супружница прыснула.
– Кажется, мы наконец отыскали римлян, – поправив перевязь с мечом, важно доложил Кариоликс.
Юный галл был одет точно так же, как и его побратим: туника, плащ, браки, только все не такое яркое, да и краски не очень стойкие – туника выкрашена корою дуба, а плащ – вообще черникой. Все же Кариоликс когда-то принадлежал не к шибко знатному роду, прямо сказать – вышел из простолюдинов, и лишь побратавшись с Алезией приобрел и соответствующее положение, ведь род девушки был известен из глубины веков. Правда, к положению своему юноша еще не привык, да и средств на поддержание имиджа особо-то не имелось. Хотя верховный вождь восставших галлов Верцингеторикс щедро наградил Беторикса, но принимать от побратима злато-серебро да прочие побрякушки Кариоликс считал не очень уместным, ну, разве что Алезия уговаривала иногда.
– Странно ты говоришь, – усевшись на нагретый солнцем камень, вождь внимательно посмотрел на парня. – Так отыскали или кажется?
– Врать не буду, самих римлян мы не видели, – Кариоликс покачал головой. – Однако заметили в лесу свежие пни. Кто-то спилил деревья.
– И что?
– И, как видно, сплавил их вниз по реке, к плоскогорью.
– Так, может, какой-нибудь вергобрет-староста послал своих людей! Все галлы – хорошие плотники, мало ли – зачем понадобился лес? Дом сложить, частокол от зверья поставить…
– Нет, мой вождь…
Кари упорно не называл Беторикса братом – стеснялся – обращался всегда только так – «мой вождь», словно и в самом деле был простым амбактом.
Зато вождь ничего не стеснялся, вот и сейчас подбодрил широким жестом:
– Ну, говори, говори, братец, да не стой, садись вот, рядом, на пенек. Сестры своей не стесняйся, сам знаешь, у нас от нее тайн нет.
Юноша шмыгнул носом да так и остался стоять, правда, уже перешел к подробностям:
– На дом лес берут весной, да и не пилят – рубят, так бревна меньше гниют. То же и на частокол. А тут – спилено. И следы… На берегу реки – нечеткие, но ровной цепью. Эдуи так не ходят, нет, это римляне. И деревья они спилили – для лагеря. Им ведь все равно – пусть потом сгниют.
– Так-так, – заинтересованно протянул Беторикс, вовсе не имевший никаких оснований не доверять сообщениям братца. Пусть тот хоть и юн и не опытен, но в таких вот делах… Раз сказал – не галлы лес спилили, а римляне – так это уж точно так и есть.
– И куда течет та река?
– Там не река, речушка. На восток, в земли секванов.
– Та-ак, – снова протянул вождь, на этот раз уже куда более озабоченно. – Значит, к секванам.
– Да, к ним. Эта речка впадает в Родан.
