Дмитрий Хван - Царь с востока
- Тропа! - воскликнул Рамантэ, указывая дулом винтовки на, казалось, ничем не примечательный, но более пологий склон на той стороне реки.
- Как ты только разглядел? - негромко проговорил Сазонов, осторожно ступая на мокрый плоский камень, который немного возвышался над водой. - За мной!
Пропустив вперёд Нумару, айны перешли водный поток вслед за казаками. Пройдя сотню метров, отряд остановился на некотором расстоянии от склона холма, покрытого буйной растительностью.
- Нумару, - обратился к старому айну Сазонов, оценивающе осматривая склон. - А может здесь быть засада?
- Может, - флегматично ответил вождь. - Рамантэ, иди смотри.
- Да, отец, - держа винтовку обеими руками, парень стал в одиночку приближаться к едва заметной среди сочной зелени тропе, уходившей наверх, вглубь леса.
Сазонов обернулся, посмотрев на силуэты кораблей, стоявших на якоре. Они мягко покачивались на воде близ берегов Хоккайдо, самого северного из больших Японских островов. Сейчас же остров Хоккайдо, так же известный как Эдзо, нельзя было назвать японским - фактически самураям он не принадлежал. Они владели крайним югом острова - полуостровом Осима, где господствовал клан Мацумаэ, колонизировавший остров с позволения правившего в Японии Эдоского сёгуната, да прибрежными участками, где велась торговля с айну. С решительным упорством японцы пытались постепенно продвигаться вглубь острова, подчиняя айнов. Частенько вспыхивали восстания эбису - северных варваров, как называли захватчики своих противников, но каждый раз японцы брали верх, пользуясь то разобщённостью айнских племён, то доверчивостью вождей. Приглашая их на переговоры, самураи могли во время пира подло зарубить своих гостей, а затем напасть на обезглавленное и деморализованное войско северян. А потом огнём и мечом пройтись по мятежным поселениям. Но и в следующий раз иные вожди не отказывались от опасных приглашений японцев, надеясь на ответное благородство.
- Отец, там лодки! - выкрикнул, подойдя к кустарнику, Рамантэ. - И много!
Ясно. Свои лодки айну прятали в буйно разросшихся кустах, чтобы их не было заметно с берега. Значит, они опасались чужаков.
Вжжик! Одна стрела, вылетевшая из покрывающей склон холма зелени, вонзилась меж камней, у самого сапога Рамантэ. Вторая, срикошетив от плоского камня, отскочила в сторону. Айну замер, правильно истолковав предупреждение. Если бы в него хотели попасть - непременно попали бы. Сазонов не стал вмешиваться, когда Нумару решительно направился вперёд. Подойдя к сыну, он отправил его назад, а сам расставил ноги, упёр руки в бока и поднял голову, рассматривая склон.
- Рома, что происходит? - Алексей подозвал Рамантэ поближе. - Нумару думает, к нему выйдут?
- Да, воевода, - негромко проговорил боец. - Сейчас выйдут, а как иначе?
Так и случилось. Из зарослей кустарника показалась серая фигура. Незнакомец подошёл к Нумару, и они заговорили. Айну несколько раз оборачивался, показывая на отряд, и махал рукой в сторону моря, где стояли корабли. После Нумару снова остался один и, развернувшись, направился к своим.
- О чём говорили? - спросил Сазонов, едва Нумару приблизился.
- Поздоровались, воевода, - улыбнулся уголками глаз старый айну, расправив плечи. - Если хочешь поговорить с нишпа Кутокерэ, пойдём со мной. А людей отправь к лодкам.
- Пойдёшь ли? - сузил глаз старый айну. - Или обождём да на юг поплывём, в то место, о коем сказывал?
- На Туманную? Пойдём, конечно, - отвечал Алексей. - А пока поговорим с этим нишпа.
Подъём не занял много времени. Преодолев ступени, сделанные в каменистой почве склона, Сазонов и Нумару следовали за незнакомцем, который вёл их по тропе, удалившись от шумящей реки. Шли молча. Сазонов с удовольствием слушал живой лес, наполненный свежим и терпким ароматом хвои. Алексею казалось, что после проведённого на корабле времени его обоняние будто бы обострилось. Наконец, впереди замаячил просвет, и вскоре деревья расступились. Поселение располагалось на широкой поляне, поделённой бегущей по камням мелководной речкой примерно пополам. По обоим берегам стояло до двух десятков крытых соломой домишек на сваях из отёсанных брёвен - видимо, на случай весеннего половодья. Были дома и обычного вида, размером поболее - они распологались на опушке, у самого леса. Казалось, что эти дома собраны из вязанок соломы. Над жилищами вились белёсые дымки, невидимые с берега. При приближении к селению залаяли встревоженные видом чужаков собаки, но вскоре смолкли, поняв, что тревога ложная. Провожаемые внимательными взглядами хмурых бородачей в цветастых запашных кафтанах воевода и его тесть подошли к одному из больших домов. Проводник, даже не обернувшись, исчез внутри. Сазонов хотел было проследовать за ним, но Нумару остановил ангарца:
- Погоди, нишпа выйдет сам!
И верно, на пороге дома показался высокий босой мужчина крепкого телосложения, с пышной растительностью на лице. Он и пригласил гостей пройти внутрь. Сняв при входе сапоги, Нумару сказал сделать то же самое и Алексею:
- Делай всё так, как я.
Обойдя очаг с правой стороны и скрестив босые ноги на циновке, Нумару расположился напротив сидящего в такой же позе хозяина, после чего амурец несколько раз кашлянул и сложил перед собой руки. Сазонову пришлось всё повторять за тестем. Хозяин дома - местный вождь Кутокерэ также следовал этому ритуалу. Наконец молчание было прервано учтивым вопросом - Нумару справился о здоровье нишпа и пожелал благополучия ему, а также его жене, детям и всей родне. После традиционных вопросов Нумару, потирая ладони, принялся излагать историю похода на больших кораблях из устья Амура к берегам Эдзо. Делал он это столь красочно и вычурно, что Сазонов с трудом понимал родственника. Кутокерэ стал поглаживать бороду, заинтересованно поглядывая на собеседника. Нумару тоже последовал его движениям и кинул взгляд на Алексея - мол, гладь бороду! Борода у Сазонова была не столь окладиста, как у айнов, потому ангарцу сделалось неловко. Нишпа напротив, стал более раскован, то и дело поглядывая на Алексея. Нумару представил своего зятя как высокого военного вождя обширной области, верно служащего своему верховному владыке и весьма им уважаемого. Кутокерэ уважительно поклонился Сазонову, и Алексей, уже без подсказки Нумару, поклонился в ответ.
- Давно твой род здесь? - задал вопрос Нумару.
- Второе лето, - ответил Кутокерэ. - Мои люди пришли из Матомая[1], из-за зла, творимого сисам[2].
- Сисам? - переспросил Сазонов. - Кто это? Японцы?
Теперь айну непонимающе переглянулись. Амурец пояснил, что муж его дочери принадлежит к иному народу, называемому рус. Кутокерэ удивлённо вскинул брови и поднялся с циновки. Сделав приглашающий жест рукой, он вышел из дома на двор. Алексей и Нумару последовали за ним. Там нишпа, немного поискав что-то взглядом, махнул рукой и вытащил из-за пояса кинжал. Присев на корточки, он принялся что-то чертить им на утоптанной земле. Снова махнув рукой, Кутокерэ позвал Алексея:
- Иди сюда! Смотри!
Сазонов с немалым удивлением глядел на землю - перед ним были очертания островов Хонсю и Хоккайдо, а также Сахалина и даже Курильских островов. В стороне весьма неясно был обозначен материк. Вокруг нишпа и его гостей уже собирались жители селения, в том числе женщины и множество детей, пытливыми глазёнками выглядывающих едва ли не из-за каждого плетня. У женщин ангарец заметил ту самую татуировку вокруг губ, походящую на улыбку - в своё время он запретил своей Евгении делать такую же. Значит, эта сомнительная для человека из двадцать первого века традиция была присуща и эдзоским айну.
Алексей обошёл чертёж нишпа и, присев рядом с ним, вытащил штык. Воевода дорисовал ещё два крупных острова из Японской гряды, отметил корейский Чеджу и продолжил Курилы до Камчатки, начертав и её берега. Уточнив начертание материка и устья реки Амур, Сазонов нарисовал и Корейский полуостров, несколькими движениями наметил острова Цусима и после этого, протерев штык, убрал его в ножны.
- Мой народ пришёл отсюда, - ладонь ангарца зависла в стороне от берегов материка и, вернувшись к устью Амура, опустилась там. - Здесь мы встретили Нумару и его людей.
Кутокерэ в совершеннейшем изумлении продолжал смотреть на земляную карту, потом перевёл взгляд на Сазонова:
- Мы не будем вам подчиняться как Нумару! - лицо его исказила гримаса гнева и обиды, из-под густых бровей глаза эдзосца, словно уголья, сверлили ангарца.
Алексей опешил - ситуация неожиданно выходила из-под контроля. Все мужички вокруг мигом подобрались, а дети быстренько исчезли. Видно, здорово им от япошек досталось, подумал тогда Сазонов, коли его так проняло.
