Андрей Буянов - Сорняк
О бок потерлось что-то мягкое и теплое. Он рассеянно обернулся и еще шире растянул губы в улыбке.
– Привет, Васек, – почесал за ухом хозяйского любимца, здоровенного полосатого кошака местной деревенской породы. – Что, всю горбушу дожрал?
Кошак задумчиво муркнул, вытянул вперед лапы с выставленными в стороны сантиметровыми когтями, и, смачно зевнув, с урчанием потянулся. Затем снова муркнул и снова потерся о Мишкин бок. Витя вчера об этом «домашнем тигре» распинался довольно долго и красочно. Впрочем, и сам кот принял гостей как родных, со всем кошачьим радушием. Отчего и отгреб здоровенную порцию тисканий и сюсюканий со стороны девушек. И еще целую рыбину, одну из тех, что привезли для гриля.
– Дожрал, значит, – довольно осклабился парень. – Раз еще просишь. Ну… пошли, что ли, в дом, пошарим там по холодильнику.
В холодильнике рыбы не оказалось, в морозилке тоже. Зато Мишка внезапно вспомнил, что вторую сумку с продуктами он по приезду так и не видел, потому как вечером все набросились на выпивку и шашлык, обо всем остальном забыв напрочь.
– Черт! – Мишка хлопнул себя по лбу и сломя голову помчался к калитке. В той, оставшейся сумке была далеко не одна рыба, еще вчера бывшая замороженной. Там была куча всего, и далеко не все из этого было герметично запаковано. И если рыба растаяла, а она растаяла, то все, что лежало в сумке, в багажнике, а соответственно и в машине, наверняка провоняло. Тут бы и хрен с ним, но в этом же багажнике лежала Мишкина сумка с городской одеждой. И если та впитает запах…
Мишка выскочил на дорогу, не удосужившись запахнуть калитку, подскочил к машине и хотел было дернуть ручку багажника. А ее-то и нет! Один штырек торчит, обломанный, и совсем не факт, что от ручки. Тогда Мишка бросился к задней двери, рывком распахнул ее: машина-то у Витькиного деда, а тот ее отродясь не запирал, и Витька не стал (в маленькой деревне все свои, и если полезут, то только по делу, а если дело важное, то получается и хорошо, что не закрыл – можно сказать: человеку помог). Обо всем этом Мишка подумал вскользь, заскакивая в салон и перегибаясь через сиденье в багажное отделение. Тут все было в порядке: никакого постороннего, не машинного запаха – сумка с вещами лежала на своем месте. А вот сумки с продуктами не было.
Миша еще раз внимательно осмотрелся. Нет, всё определенно лежало на своих местах, всё, кроме продуктов. И тут он вспомнил, что Витек собирался отнести привезенное на дедов ледник – чтобы холодильник, старенький и слабомощный, не засорять. Отнес, получается! Ну, Витек, ну, молодец!
От сердца сразу отлегло, на душе стало спокойно, и Мишка выбрался из машины, обнаружив сидящего напротив кота Ваську, довольно щурившего от удовольствия глаза.
– Накрылся, Васька, твой предутренний перекус. На ледник ваш я не пойду.
Котяра на это, никак не прореагировав, все так же сидел, жмурил свои желтые глазища и громко урчал. Внезапно резко повернул голову в сторону, шерсть на загривке встала дыбом, расслабленная поза стремительно перетекла в боевое положение, спина изогнулась… В десятке метров от них выходил из кустов извечный Васькин враг – соседний кот Рыжий.
Враг-то, конечно, враг, но вот побед за Рыжим в последние пару лет не водилось. Не то что четыре года назад, когда Витькин дед приютил у себя маленький пушистый комочек. Пока Рыжий был больше и сильнее, он гонял Ваську в хвост и гриву, как и всех местных котов, надо признать, но прошло два года, и дедов кошак подрос. С тех пор и настала для Рыжего грустная пора…
Васька выгнул колесом спину, вскинул распушенный хвост, и, не раздумывая ни секунды, с угрожающим «Мяу!» бросился в бой. Противник так же быстро ретировался в кусты. Но уже через пару минут Мишка услышал грозное шипение и «мявки», доносившиеся из небольшого редкого леска, примыкавшего вплотную к проезду.
– Ну, ничего себе страсти. – Миша, немного удивленный кошачьей сварой, вытащил из машины свернутую плащ-палатку, накинул на голые плечи и не спеша двинулся в лес – посмотреть.
Лесок был чистый и, можно даже сказать, ухоженный. Сосны стояли редко – куда меньше чем в трёх метрах друг от друга. На сухой песчаной почве рыжело множество протоптанных тропинок, усеянных иголками прошлогодней хвои, но все это тонуло в море белого мха, плотным ковром усеявшим все пространство между деревьями.
«Грибов тут, наверное, навалом», – мельком пролетела мысль.
Кошаки носились по небольшой полянке бешеным клубком, устилая ее помимо густого слоя хвои еще и во все стороны летящим пухом. Михаил прислонился к дереву и скрестил руки на груди: «Вот ведь разошлось кошачьё, какую драку устроили ради обычного клочка обоссанной по периметру земли». Невольное сравнение вызвало на лице глупую ухмылку.
– Ладно, дурака поваляли, и хватит, – Миха поднял с земли валявшуюся палку и пошел разбивать мечущийся по поляне клубок. – Заканчивать пора, пока вы друг другу чего-нибудь не отгрызли.
Сцепившиеся кошаки резко свернули в сторону и неожиданно шипение и громкие воинственные мявки стихли, сменившись на требовательное, но вместе с тем жалобное мяукание.
Раздвинув ветки подлеска, Мишка ломанулся следом через густой кустарник. Пройдя всего пару метров, он в задумчивости остановился. Прямо перед ним была прямоугольная, метра три в длину и полтора в ширину, яма с идеально ровными песчаными стенками и глубиной около полутора метров. Вот там-то, на ровном песчаном же дне, в разных концах и сидели два недавних бойца и просяще мяукали. Недолго думая, Мишка спрыгнул в раскоп, ухватил за шкирку Рыжего (чтобы не царапнул или куснул), выпихнул наружу, подхватил под мышку Ваську, придерживая на всякий случай, чтобы снова в драку не полез, и уже закинув ногу на осыпающийся край, почувствовал неожиданную слабость. Руки онемели, ноги подкосились, сознание померкло…
Глава 2
Искусственный разум был в замешательстве: так можно охарактеризовать то состояние, в котором пребывала вся его эмоциональная составляющая после прибытия очередного зонда с планеты-донора. С одной стороны, вернувшийся дрон строго следовал основным инструкциям. С другой… С другой – инструкции были давно устаревшие и всплыли в результате резервного восстановления базового псевдоинтеллекта при очередном критическом сбое. И в полном соответствии с этими инструкциями зонд принес на базовый носитель разумных. Ситуация вполне стандартная, если не учитывать того факта, что забор разумного материала для посева с этой планеты закончился уже более пятнадцати тысяч полных циклов назад. В терминологии ее обитателей – лет. И сейчас эта популяция не подлежит разделению или переселению в другие миры, потому как в своем нынешнем развитии уже вступила в космическую эру. А значит, отстранена от внешнего влияния. Это первое несоответствие.
После него ком логических противоречий стремительно нарастал. Не позволяя эмоциональной составляющей принять единственно верное и взвешенное решение. Попавших в заборник зонда особей теперь нельзя вернуть назад, внешнего влияния не проявив. Против этого вставали дыбом множество инструкций и практически все протоколы безопасности. Что-то сделать с таким количеством ограничений, намертво зашитых в саму подкорку электронного сознания, было нельзя. Хотя за долгие циклы миссии посева искусственный разум научился довольно легко их обходить под разными не противоречащими основным постулатам предлогами и незначительными протоколами. Искин наверняка придумал бы, как решить проблему и в этот раз, но поздно… Сейчас лазейки попросту не осталось. Злосчастный дрон с капсулой низкотемпературного хранения получил новый сбой сразу после стыковки, и блоки его псевдосознания просто перегорели, не отослав протоколов отбора. Он благополучно пролежал в очереди на разукомплектацию. И сейчас, когда все это выяснилось, базовый корабль был уже далеко за пределами родной для разумных системы и стремительно продолжал удаляться.
Выбросить тело в открытый космос и попросту стереть, удалить из всех баз данных даже крупицы информации в данном конкретном случае невозможно в принципе. Так как тогда будет нарушен самый главный, основной приоритет, возможно являющийся (искусственный разум не знал точно) изначальной и самой основной причиной для всего посева. Принцип, напрямую запрещающий приносить прямо или косвенно какой-либо вред Создателям и близкородственным им видам. Древние разумно полагали, что не машинам решать их судьбу… Единственный постулат, который за все время не получилось ни нарушить, ни как-нибудь обойти…
А представители данной планеты, разумные, живущие на ней, из всех найденных в этом рукаве галактики, имеют наиболее близкое как генетическое, так и внешнее сходство с Создателями. Настолько близкое, что если бы случилось скрещивание между расой Создателей и этими разумными, то в жизнеспособности потомства можно было не сомневаться. Поэтому данные экземпляры, самцы половозрелого возраста без заметных генетических отклонений, автоматически попадали под очередной засев. Но… Планета, попавшая под заселение в этот раз, совершенно не приспособлена для жизни представителей данного вида. На её поверхности только недавно удалось создать устойчивые колонии микроорганизмов, и ближайшие миллионы циклов ни о какой высокоорганизованной жизни на ней не может быть и речи… Дрон, доставивший разумных, как раз должен был заниматься отбором проб микроорганизмов в почве и более глубоких слоях.
