Курсант. На Берлин 2 (СИ) - Барчук Павел
Глава 8
Я внезапно нахожу кое-что полезное
— Чертова конспирация… Чертовы фашисты…Чтоб вам пусто было…– Прошипел я себе под нос, осторожно выглядывая из-за угла дома.
Столько много было потрачено сил ради встречи с дядей Колей и на последнем, финальном этапе случился затык.
А я, между прочим, очень старался успеть вовремя. Пока из спальни выбрался, чуть не поседел. Честно говоря, сам не ожидал, что во мне имеются способности акробата и паркурщика. Ползти по стене, цепляясь за выступы и щели между камнями — то еще удовольствие. А теперь сижу дурак-дураком и носа высунуть не могу. Кто же знал, что по ночам в Берлине неспокойно.
До обозначенного Клячиным места оставалось всего несколько десятков метров. Я отлично мог рассмотреть тот самый скверик, о котором он говорил, но пройти туда не имел возможности. Вернее, чисто физически имел. Ноги вполне себе ходят, слава Богу. Однако прямо рядом с чугунной оградой сквера, который выглядел заросшим и заброшенным, тусовалась компания молодых людей. Они громко что-то обсуждали, размахивая руками, и были настроены агрессивно. Причем это такая агрессия, которая конкретной цели не имеет. А значит, целью может стать любой случайный прохожий.
Вообще, конечно, Клячин молодец. Тут ничего не скажешь. Выбрал для нашей встречи исключительно подходящее место. Быстро словился дядя Коля в незнакомом городе. Однако, он не учел посторонних, внешних факторов.
При том, что рядом находились достаточно приличные районы, сквер выглядел так, будто его специально тут оставили для всяких темных делишек. Он прятался от лишних глаз в «кармане» между домами и, судя по всему, заканчивался тупиком. Фонарей поблизости почти не имелось, поэтому лавочки и деревья скрывала ночная тьма.
Я не знаю, откуда вообще в центре Берлина взялось что-то подобное и почему никто не приводит скверик в порядок. Да и плевать, по большому счёту. Сейчас гораздо важнее другое. Собираются эти граждане уходить или как?
В принципе, по идее, парни могли не обратить на меня внимания, если бы не одно «но». Не похожи ребятки на обычных горожан. Они были одеты в форму, однако что за форма я понять не мог. Не СС, не военная…В любом случае просто так таскаться по Берлину в подобной одежде никто не станет. Получается, наша встреча может быть для меня потенциально опасна.
— Да что бы они делали без штурмовиков⁈ Мы — главная двигающая сила. Мы — вообще главная сила! Забыли все заслуги, сволочи…
Один из парней возмущался громче остальных. Он так активно жестикулировал руками, что вполне мог зацепить кого-нибудь из своих же товарищей. Товарищи это понимали, а потому каждый раз, когда их друг увеличивал громкость и особо энергично размахивал конечностями, осторожно отодвигались в сторону. Говорили молодые люди, естественно, на немецком.
Штурмовики…Я принялся лихорадочно перетряхивать информацию, имеющуюся в голове. Коричневорубашечники, что ли? Боевые группы, которые, можно сказать, привели Гитлера к власти. Вроде бы так.
О данной организации Шипко тоже говорил. Упоминал, как рьяных приверженцев национал-демократии. И ради своих идей, между прочим, они в качестве аргументов используют отнюдь не слова. Жестокие, злобные бойцы. Их по сути для этого и натаскивают, как псов.
Штурмовые бригады действительно неплохо прокинули в определенный момент. Пока требовались активные действия для захвата власти, Адольфа существование коричневорубашечников вполне устраивало. А потом, крепко усевшись на своем фашистском троне, он занервничал. Так, впрочем, всегда и происходит. Властьимущие крайне неблагодарны по отношению к тем, кто делал за них грязную работу.
Потому что те, кто привели психованного Адольфа наверх иерархической лестницы, ровно точно так же могут и увести. Дать пинка под зад, свалив своего же ставленника. Фюрер начал бояться штурмовиков, тем более, что с руководством этих парней у Гитлера возникли разногласия. С точки зрения бывших соратников, фюрер отступил от идеалов НСДАП, вместо этого стал заигрывать с буржуями, которых националисты считали пережитками и недобитками.
В 1934 году вся верхушка штурмовиков была снята, арестована и даже убита. По решению фюрера, конечно. Там за уши притянули какую-то историю с изменой, а соответственно, отстреливали боевиков вдохновенно, с огоньком. Назвали это событие — Ночь длинных ножей. Любят фашисты добавить романтичного флёра своим маньячным склонностям. То у них Хрустальная ночь, то Пивной путч.
И кстати, в реализации плана по уничтожению придуманного врага в лице руководства штурмовых бригад, достаточно большую роль играли все те же Гиммлер и Геринг. На данный момент коричневорубашечники выполняют роль то ли гражданской обороны, то ли добровольческой полиции. В основном из их рядов набирают будущих сотрудников СС.
Я напряг мозги, пытаясь сообразить, что еще интересного или важного было в информации, озвученной Шипко. Однако больше ни черта не вспомнил. Панасыч про штурмовые бригады рассказывал коротко и чисто для общего понимания. У него повествование в данном случае такое было, уровня Википедии — родился, женился, умер. Шипко коричневорубашечников просто упомянул как одну из частей структуры фашистской системы.
Впрочем, на данный момент вполне достаточно того факта, что конкретно эти парни могут быть крайне агрессивными. Они точно не относятся к миролюбивым пацифистам. Один человек, в темноте пробирающийся в сквер, скорее всего может им не понравиться. А мне сейчас только стычки со штурмовиками не хватает. Насколько я помню, хотя могу ошибаться, огнестрельное оружие они не носят, но таскают с собой кинжалы. Романтики с большой дороги, ё-мое.
Именно по этой причине мне приходилось торчать за углом ближайшего от сквера дома, ожидая, когда парни соизволят переместиться в другое место. Однако они не торопились. Судя по оживлённой беседе, их сильно не устраивали изменившиеся положение штурмовых бригад, которые по мнению самих коричневорубашечников притеснялись и угнетались. Надо же… Какие бедненькие, несчастные фашистики.
Я поднял руку и посмотрел на часы.
— Да блин…
Время уже перевалило за полночь, на встречу с дядей Колей я опаздывал. Даром, что между нами всего лишь какие-то десятки метров. Носа-то не высунешь. Хотя, не могу сказать, чтоб в темноте, окутывающей сквер, наблюдалось какое-нибудь активное движение. Если Клячин там, он тоже, скорее всего, затих и не демонстрирует своего присутствия.
Другой вопрос, что дядя Коля сильным терпением не отличается. Надолго ли его хватит, вот так скромненько прятаться от молодых фашистов? Ему, как и мне, должно быть прекрасно видно компанию штурмовиков. Клинанёт товарища старшего лейтенанта госбезопасности, возьмет он свой пистолет да и постреляет их к чертям собачьим. Зачем? Да чтоб не шлялись там, где их не просят. Чтоб не мешали порядочным советским разведчикам свои шпионские встречи проводить.
Парни еще, будто специально, выбрали самое прекрасное место для того, чтоб маячить бельмом на глазу. Они стояли как раз неподалеку от единственного фонаря, имевшегося на этом пятачке. И обойти не обойдешь, и проползти не получится.
Будет очень, очень плохо, если из-за кучки фашистов я не смогу встретиться с Клячиным. Сколько эти придурки еще собираются ошиваться здесь?
Судя по их раскрасневшимся лицам, по энергичным жестам, там дело не только в кипящем разуме и справедливом возмущении. Похоже, парни навеселе́. Видимо, где-то выпивали, а потом, как это обычно бывает, начали обсуждать наболевшую тему. В итоге, агрессия еще подпитывается алкоголем. Хотя, самым энергичным их них являлся тот самый, особо крикливый. Остальные, мне кажется, уже затосковали и были не против разойтись.
— Ну давайте… Давайте… Идите еще прибухните, что ли…– Продолжал шептать я сам себе. Будто от моих слов штурмовики действительно исчезнут.
Просто время поджимало. Мне так-то еще необходимо вернуться в дом фрау Марты и забраться обратно в спальню. Вот об этой части обратной дороги даже думать не хочется. Как вспомню, что придется карячиться до третьего этажа по стене, зло берет.
