Афганский рубеж 2 (СИ) - Дорин Михаил

Командир звена всех распустил, а сам пошёл к командиру полка в лётную комнату. Вид у Шаклина был счастливый. В такие моменты он мне напоминал пекинеса. Маленький, рыжий, волосатый и с довольной мордой.

Как только все вышли, я встал со своего места и собирался поговорить с Петровым.

— Что случилось, Кеша?

— Я не могу рассказывать. Всё, что было в экипаже — остаётся в экипаже.

Ещё пару раз попытался уговорить Петрова рассказать мне о полётах с Шаклиным, но Кеша молчал и продолжал писать.

— Вы скоро перестанете быть одним экипажем. Не расскажешь, я тебе помочь не смогу.

Иннокентий даже головы не поднял. Упёрся как баран.

— Ты чего там пишешь? — спросил я.

— Мне же сказали рапорт писать. Вот и пишу, — расстроено посмотрел на меня Кеша.

В голове я сразу провёл параллель между Батыровым и Петровым. Только в случае с Димоном скрывать его косяки было весьма непросто. А сейчас я сам командир экипажа. Если что прикрыть Иннокентия всегда смогу.

Придётся взять некое шефство и над Кешей, чтобы окончательно в парне не убили лётчика. Своих же не бросаем!

— Дай мне лист, — сказал я, и Кеша отдал мне начатый им рапорт.

Я начал складывать лист, а Петров сделал удивлённое лицо.

— Ты чего делаешь?

— В туалет хочу сходить. Бумага закончилась, — начал я сминать листок.

— Так у меня есть туалетная бумага. Вот, чутка осталось, — протянул Иннокентий мне остатки рулона.

— Кеша, это был сарказм. Есть у меня подобные средства личной гигиены. Но рапорт твой я всё равно порву.

Остатки листа я выкинул в урну и вернулся к своему однополчанину.

— Значит, так. Мы сейчас идём к Вене Шаклину. Я ему говорю, что ты будешь летать со мной. Стоишь, киваешь и говоришь «да» и «так точно». Понял?

— Эт самое… Сань, а без меня никак?

По моему суровому взгляду Кеша всё понял и принял верное решение. Быстро собрался и пошёл за мной.

В это время дня в лётной комнате обычно всё командование полка. Думаю, Веня не упустит возможности побыть среди начальников. Смех был слышен на весь коридор, а запах кофе и чая ощущался отчётливо.

— О! Это ж Клюковкин! — завидев меня в дверях, махнул мне командир полка.

— Доброго дня, товарищи, — зашёл я и поздоровался с каждым за руку.

Шаклин сидел, закинув ногу на ногу. Он смотрел на меня снисходительным взглядом.

— Саня, ты нам всех сайгаков и баранов распугал сегодня, когда по маршруту летел. Сколько высота была? — спросил у меня заместитель по лётной подготовке местного полка.

— Согласно полётному заданию, но лицо молодого и мгновенно поседевшего пастуха, я успел разглядеть.

В комнате все посмеялись, а Шаклин недовольно причмокнул.

— Хорошо, Сан Саныч. Чего хотел? — спросил командир полка.

— Да я с командиром звена хочу переговорить. Не против?

— Мы его тут не держим насильно, — улыбнулся заместитель командира.

Шаклин натянуто улыбнулся и вышел со мной в коридор. Здесь уже стоял Кеша.

— Чего случилось? — спросил Веня.

— Командир, я предлагаю перевести Петрова ко мне в экипаж. Мы с ним в Торске сработались. У него будет лучше получаться, — предложил я.

— Ты с чего решил, что у него вообще что-то получается? Я всё сказал. В моём звене он летать не будет. Пускай едет в свою Соколовку…

— Нашу Соколовку. Это и мой полк тоже, — поправил я Шаклина.

Рыжий капитан усмехнулся, положил мне руку на плечо и отвёл в сторону от Кеши.

— Клюковкин, ты чего за него заступаешься? Балбес, он и в Соколовке балбес. Летай с Борисовым, которого я тебе назначил. Всё у вас будет нормально, если не будешь выпячиваться, — тихо произнёс Веня.

Опа! Какие-то сдерживающие выражения пошли. Практически угрозы.

— А кто выпячивается? — уточнил я.

— Сань, нуя же вижу, что ты офицер дикорастущий. Орденоносец! Да и как лётчик неплох. Не порть себе послужной список, идя против командира звена.

Вот теперь пошли угрозы. Тяжело в таких случаях субординацию соблюдать.

— Веня, ты мне угрожаешь? Не старайся, я не боюсь тебя.

Шаклин покраснел от злости.

— Клюковкин, что я тебе говорил по поводу обращения ко мне? Я — Вениамин Александрович, усёк?

— Усёк, Вениамин Александрович. Так вот, не сделаешь, как я рекомендую, засуну Петрова в десантный отсек и перевезу через границу как пассажира. Документы у него на руках. Пока ты будешь писать рапорта и докладные, Кеша уже свой интернациональный долг исполнит.

Веня так сжал зубы, что они заскрипели.

— А вот если Кеша будет летать со мной, то это тебе только на пользу. Ты не бросишь тень на себя, как на плохого инструктора и командира. Он же был у тебя в экипаже, верно?

Шаклин глубоко вздохнул и задумался. А какой у него выбор? Вся его бравада в классе, что отправит Кешу домой — фикция. Командованию проще бы было сказать Вениамину, чтоб сам разбирался в данной ситуации. Ещё бы и сделали начальники это в жёсткой форме.

Поэтому он и сказал Кеше написать рапорт по собственному желанию. Тут Шаклин уже бы выглядел невиновным.

— Завтра, крайняя лётная смена в Мактабе. Дальше будете слётываться уже на войне, — произнёс Веня и ушёл обратно в лётную комнату.

Нет смысла говорить, что Кеша был счастлив.

Утром перед очередным вылетом на полигон он только и делал, что ходил за мной хвостом. И это на небольшой площадке, где стоял вертолёт. Стоянку решено было не использовать. Да там и мест уже нет. Полк в Мактабе постоянно принимает у себя множество самолётов и вертолётов.

Наш бортовой техник Валера Носов удивлялся желанию Кеши лететь.

— Я всё посчитал. Выходим в эту точку и встаём на боевой курс. Так меньше манёвров и влияния ветра в процессе разворота.

— Кеша, ракеты проверил? — остановил я доклад Петрова.

— Конечно. Две «сигары» на месте.

— Тогда лезь в кабину, — указал я на вертолёт.

Сам же пошёл дальше проверять борт перед вылетом. Сегодня ещё есть одна возможность выполнить стрельбы по полигону. И применять будем самый интересный тип вооружения на Ми-24В.

— Командир, ещё два УБ-32 с «горохом» подвешены, — доложил мне бортовой техник о наличии блоков с неуправляемыми ракетами С-5.

Валерий Викторович Носов был представлен мне бортовым техником уже в Мактабе. Прапорщик с морщинистым лицом и мозолистыми руками. Сам он говорил, что собирался увольняться. А тут командировка в Афганистан. Судьба!

— Хорошо. Пустыми не прилетим, — улыбнулся я.

Медленно погладил вертолёт в районе кабины. Чувствуется та самая стальная, броня толщиной от 4 до 5 мм.

Главная задача экипажа сегодня отработать пуск управляемых ракет 9М114. Другое название — «Штурм». Ракета хорошая, надёжная и мощная. А уж точность у неё колоссальная.

Я залез в кабину и начал пристёгиваться. Проверил все рычаги и тумблеры. Борттехник Валера вышел перед вертолётом и приготовился контролировать запуск.

— Крона, 317й, доброе утро! — поздоровался я с руководителем полётами в эфир.

— 317й, доброе! Готовы к запуску?

— Так точно. Бортовой номер 11, — ответил я.

— Разрешил, 317й.

В Ми-24 большую часть работы по запуску делаю я, как командир. У меня соответствующие панели и тумблеры.

Вспомогательная силовая установка запущена. Вертолёт уже гудит, но ещё только готовится оживать. Момент настал, и я запустил двигатели. Вот теперь началась работа силовой установки с новыми «высотными» двигателями ТВ3–117В.

Несколько раньше они появились, что не может не радовать.

Запуск произвели, дождались посадки бортового техника и начали готовиться к взлёту.

— Крона, 317й, контрольное висение, взлёт, — запросил я.

— Взлетайте.

Солнце пригревало через остекление кабины. Спина уже начинала потеть, и я ждал момента, когда можно включить систему кондиционирования.

Вертолёт загудел сильнее и начал слегка вибрировать. Разрешение от руководителя полётами получено. Теперь можно и взлетать.

Медленно поднял шаг и оторвал Ми-24 от бетонной поверхности. Висит он устойчиво. Пока не перевожу вертолёт в режим «Висения».