Сергей Соболев - Скриптер
— Сотрудники милиции и дорожных служб, дежуривших вчера вечером и ночью в том районе, ни словом не упомянули о ЧП…
— Этого события нет ни в сводках, ни в новостных сюжетах! — воспользовавшись сделанной начальником паузой, дополнил Зимин. — Как бы он мог, этот синий «фолькс», отъехать, если… если там закрыто движение! И выезды все перекрыты! И, опять же, мы… хотя будет лучше, если стану говорить о себе… я с этого транспорта глаз не спускал! Да и на камерах, в том числе и наших, нет этого события!
— А ты чего молчишь, Сотник?! — Полковник уставился на своего молодого подчиненного. — Сидишь тут… как в рот воды набрал.
— А что говорить? Получается, что я врун, что я — фантазер. Выходит, что все, о чем я написал в журнале — «бред сумасшедшего»?!
— Так и есть, — процедил Зимин. — Всё это выдумки, от начала до конца. Бред! Чушь собачья. Вот только не знаю, зачем ты все это присочинил…
— Помолчи, Зимин! — прикрикнул на него начальник. — И без тебя найдется кому и какие давать оценки! А кому и выдать люлей!!
В этот момент — довольно неожиданно, по крайней мере, для Сотника — включился в разговор четвертый из их компании.
Голос, прозвучавший в кабинете, был начисто лишен старческих дребезжащих ноток. Если бы Сотник не видел перед собой этого сухощавого старика, подумал бы, что заговорил мужчина среднего возраста.
Причем, заговорил хорошо поставленным голосом.
— Будет правильно, если товарищ Зимин обождет за дверью, — сказал Авакумов.
Левашов, посмотрев на него, почтительно кивнул. Потом перевел взгляд на сотрудника.
— Обожди в предбаннике, Зимин.
Тот, бросив напоследок косой взгляд на напарника, выбрался из-за стола и направился к выходу.
Из-под седых бровей на Сотника смотрели глаза этого весьма немолодого человека — взгляд был проникающий, просвечивающий.
— Мы читали вашу запись, Сотник, — Михаил Андреевич употребил местоимение «мы» с такой интонацией, как будто речь шла не только о присутствующих здесь. — Мы нашли ее довольно необычной. Такого рода события, или, если угодно, их фиксация, даже для нашего… — и вновь ударение на местоимении — даже для нашего отдела — большая редкость.
Говорил он неторопливо, рассудительно, спокойно; в своем преклонном возрасте мастерски управлялся с дыханием. Сотник смотрел ему в глаза, вслушивался в каждое слово. Этот человек располагает к себе сразу. Вернее сказать, он, похоже, располагает ключиками ко многим человеческим душам. И точно знает, в какой момент пускать в ход ту или иную отмычку.
«Будь осторожен, Валера, — пронеслось в голове. — Этот дедуля очень непрост…»
— Что еще, Сотник, кроме отмеченного вами в журнале, вы увидели? Ну, или ощутили, скажем так, в момент описанного вами события?
— Говорить следует правду и только правду! — уточнил Левашов.
Сотник некоторое время молчал, собираясь с мыслями. У него возникло странное ощущение. Оно, если коротко, заключается в том, что он, во-первых, не мог сейчас отмолчаться, или отговориться как-то. А во-вторых, всё, о чем он собирается сказать — и вот-вот расскажет — уже им известно.
Он стал рассказывать о полосе мрака, в которую он — или они с Зиминым? — угодил, когда погнался за этим синим «фольксвагеном». О тех странных ощущениях, которые тогда пережил, о «светлячках», или искорках, или золотистых пчелах, которые появились в этой странной темноте, об огненном вихре, взметнувшемся впереди, почти у самого капота… О прожигающем темень, как пламя бумагу, сдвоенном золотисто-оранжевом следе, про который он подумал, что это — след шин оторвавшегося от него транспорта с эмблемой ВГРТК на бортах.
Не забыл рассказать о запахе мяты, который уловили его ноздри.
И, наконец, поведал о том, как, не выдержав напряжения, не совладав с подступившими страхами, утопил в пол педаль тормоза, одновременно дернув ручник.
— Прекрасное описание, — задумчиво сказал Михаил Андреевич, когда Сотник закончил свой доклад. — Превосходное… Жаль, что в реальности ничего этого не было. Вернее… — он пожевал сухими губами, подбирая верную формулировку, — такого не должно быть.
Авакумов посмотрел на начальника Спецотдела. Левашов выглядел несколько смущенным, каким-то озадаченным (что редкость для такой властной натуры). Полковник убрал журнал в ящик стола. Потом, огладив механическим жестом блестящую лысину, пробасил:
— Отправим его к доктору?
— Хм… — старик бросил на него задумчивый взгляд. — Так уж сразу и к доктору?
— Пусть его осмотрит!
— А я бы с этим не торопился.
Сотник кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание.
— Что-то хочешь сказать? — поинтересовался начальник.
— Разрешите, товарищ полковник?
— Уже разрешил.
— Я, товарищ полковник, не напрашивался… на это новое место службы!
— Знаю. И что?
— Как это — «что»? Я подавал рапорт своему руководству с просьбой оставить меня в спецподразделении.
— И это мне известно.
— Повторяю, я не горел желанием переходить в ваш отдел! Не напрашивался!
— А к нам, Сотник, невозможно напроситься.
— Если есть мнение, что меня надо показать доктору… — На скулах у Сотника перекатились желваки. — Если во мне видят то ли лгуна, то ли не совсем нормального в психическом плане субъекта…
— Не совсем нормального, — задумчиво произнес старик. — Так, так…
— То почему бы… — Сотник, несколько сбившись из-за прозвучавшей только что реплики, все же нашел в себе силы и озвучил свою мысль полностью. — То почему бы, товарищ полковник, не принять соответствующее решение? Я с удовольствием вернусь в свое подразделение!
— В подразделение «Вымпел»?
— Туда, где прослужил три года и где меня не держат за «шизика», — уточнил Сотник. — А вы возьмете в штат другого человека. Кого нибудь более подходящего для той работы, которой вы занимаетесь.
Левашовым и «консультант» вновь обменялись многозначительными взглядами.
— Может, все-таки отправим к доктору, Михаил Андреевич?
— А если произойдет активация?
— Шанс один из миллиона…
— Согласен. Но мы и такой вариант не можем не принимать в расчет.
Сотник удивленно посмотрел на консультанта — о чем это он? Какая такая «активация»? Может, им обоим, начальнику Спецотдела и его древнему, как египетская мумия, гостю, самим надо обратиться к врачу?
В кабинет без стука вошел оперативный дежурный по Спецотделу.
— Разрешите, товарищ полковник?
— Что у тебя? Не видишь, мы заняты?!
— Вы распорядились докладывать о всех заявках от Третьей редакции!
— Докладывай.
— Только что они дали запрос на Центральную! Сообщили о времени выезда и о своем маршруте.
— Так, так… Куда именно направляются?
— В Южный округ.
— Промежуточный?
— Ленинский проспект.
— Можешь быть свободен!
Когда дежурный вышел, закрыв за собой дверь, Левашов посмотрел на свои наручные часы. Старик тоже поднял манжет рубашки; его запястье с пигментированной кожей обливает узкий коричневатый кожаный браслет с какими-то не самыми дешевыми часами.
— Это довольно нетипично, чтобы они сами подавали заявку на проезд, — пробасил Левашов. — Михаил Андреевич, вы думаете о том же, о чем и я?
— Очень хорошо, — сказал консультант. — Вполне успеют.
Левашов утопил пальцем кнопку селектора.
— Зимина ко мне!
Вновь распахнулась дверь; дежурный пропустил в кабинет дожидавшегося в предбаннике сотрудника. Левашов поднялся из-за
стола; Сотник тоже встал.
— Зимин, отправляйтесь на задание! — распорядился полковник. — Состав бригады прежний — вы и Сотник! Маршрут и необходимые подробности у дежурного, связь через Центральную!
Глава 7
Южный округ Москвы.
Логинов брел от станции метро «Баррикадная» по правой стороне Перервы в сторону дома, где он снимает «двушку». Он шел, не замечая никого и ничего вокруг себя. Он чувствовал себя опустошенным. Весь выплеснулся; потратил на сегодняшнюю рискованную — и почти безумную — затею, кажется, все свои силы. Выжат, как лимон.
Миновав по полудужию тротуара площадь Артема Боровика, Логинов углубился в городской квартал. Вокруг громоздятся разноцветные, но, в сущности, безликие здания. Творения современной урбанистической архитектуры, причем, не из лучших образцов. В одном из этих жилых многоэтажных домов он снимает по договору аренды квартиру. Зарабатывает он в последнее время очень неплохо, поэтому может себе позволить.
«Кстати, Дэн, а куда деваются заработанные тобою средства? — подумалось вдруг (он даже приостановился, так поразила эта пришедшая вдруг в голову мысль). — Сколько у тебя средств на балансе? Сколько денег и в какой валюте хранится на твоих банковских счетах? Правильно ли ты их расходуешь?»
