Владимир Свержин - Время наступает
– Ты действительно можешь сделать это? – забывая о Мардуке и его жреце, в голос взмолился Валтасар. Намму кивнул неспешно и с достоинством. Старый Абодар любил порой хватить лишку и потому научил сына с малых лет спасать его некоторыми «волшебными средствами», вроде густейшего куриного отвара и свежевыжатого лимонного сока.
– Если пожелаешь, я сделаю это незамедлительно.
– Вот и прекрасно! Бери все что нужно, но поторопись, а уже потом, когда ясность мысли вернется ко мне, поговорим о войне.
– Царь, ты что же, в самом деле желаешь говорить о тайнах грядущей войны с чужаком? – возмутился Верховный жрец.
– Но ты же слышал, – поморщился Валтасар. – Он здесь по воле Мардука.
– Это ложь! – порывисто вскочил с места жрец.
На губах Валтасара внезапно зазмеилась странная улыбка.
– Ты всерьез настаиваешь, что его слова ложь? Вот как? Стало быть, он утверждает, что выполняет божью волю, и ты утверждаешь то же самое о себе? Но воля эта отчего-то разная. Кто из вас прав, решит состязание! – Царь обернулся к телохранителю. – Кархан, объяви: нынче в полдень Верховный жрец Мардука и Даниил-пророк могуществом своим подтвердят, на чьей стороне божья воля. Тот, кто уличится во лжи, с позором будет изгнан из стен города, и да не найдет он себе нигде пристанища в вавилонском царстве. А дотоле, – он перевел взгляд на Даниила, поглаживающего свою длинную бороду, – помни, ты обещал мне излечение.
Намму сидел на скамье во дворцовой кухне и, водрузив голову на руки, глядел, как булькает вода в железном котле и вьется к потолку густой куриный дух. «Господь, – думал он, не спуская взгляда с белой пены, – если я и впрямь ступаю по пути, предначертанному тобой, то чем прогневил я тебя? Для чего послал ты мне такой удел?» Проигрыш на предстоящем состязании казался ему несомненным. Что может он, Намму, сын Абодара, всю жизнь свою проведший в добывании насущного куска хлеба, в сравнении с тем, кому открыты высшие тайны хода светил и даже само дыхание Мардука подвластно ему? Он снял накипь с бульона, не переставая сокрушаться о своей печальной участи. Изгнание из Вавилона казалось бы ему сейчас наиболее предпочтительным выходом, когда б не войско Кира, ждущее выступления нового союзника, и не скорбное осознание того, что идти-то, в общем, некуда. Один раз ему уже довелось испытать все прелести изгнания, но тогда впереди путеводной звездой маячил овеянный легендами Вавилон. Да и могущественнейший из царей этого мира тогда не искал его смерти. И разве только он? Намму снова вспомнил тот злополучный вечер, когда пытался бежать из дворца начальника городской стражи. Тогда маг, которого нынче утром царский телохранитель назвал Гауматой, указывая, что тому следует делать, ссылался на приказ Верховного жреца. Стало быть, все они – одна шайка. А сколько их всего притаилось вокруг царя?!
С гложущей сердце ясностью Намму понимал, что сегодня лишь царь, да продлит Мардук его годы, мог защитить своего новоявленного советника, если только в этом мире для него существовала верная защита. Сейчас беда грозила не только ему, но и Валтасару. И стоило царю Вавилона утратить силу – и его, «пророка», собственная гибель стала бы делом времени.
Что же предпринять?! Как выкрутиться на этот раз? Может быть, сбежать, пока не поздно? Сказать, что нужны какие-нибудь диковинные корешки, и выбраться из города? Прихватить золотых монет и украшений… – вон их сколько вокруг!
Нет! За стенами Кир и… Намму вспомнился восхищенный взгляд юной дочери Иезекии. Сегодня он ей обещал пировать в доме у ворот Иштар в час, когда взойдет первая звезда! То ли эта мысль, то ли возникший перед глазами образ черноволосой красавицы встряхнул его, точно кошель с монетами, дабы убедиться, что внутри осталось еще что-то ценное. «Что ж, если суждено мне погибнуть, то я погибну! А если нет – я должен победить! Иначе как я отправлюсь к ней в гости на праздничный ужин?»
Намму огляделся вокруг. Разномастные родственники царского бульона в больших плетеных корзинах, громогласно кудахча, обсуждали нелегкую участь попавшего в ощип собрата, негодуя и радуясь одновременно, что не разделили его участь. Отрубленная петушиная голова и надерганные перья валялись поблизости в широкой глиняной миске… А что, если… В голове у царского советника возник план. Немудреный, но, быть может, забавный. А как говорил старик Абодар, когда боги смеются, они выполняют наши желания.
– Ой, – раздалось в дверях. Мальчишка-поваренок с нескрываемым испугом и почтением глядел на Даниила, колдующего над целительным варевом. – Я, это, – сбивчиво начал паренек. – Мне за водой.
Он указал на объемистый чан, стоявший в дальнем углу кухни:
– Меня повар за ней послал. Стена закоптилась – побелить надо. А известь у него, как на зло, негашеная – вот, за водой послал. Чтоб, значит, погасить. Совсем немножко. Плошку, не больше.
Губы Даниила сложились в улыбку, от которой поваренок недоуменно попятился.
– Иди, мальчик, – почти нежно проговорил он. – Иди, бери воды столько, сколько тебе нужно. А затем принеси мне извести, да побольше!
Солнечный диск замер в зените, точно сам Мардук приготовился внимательно следить за ходом предстоящих состязаний. Площадь около огромного ступенчатого храма была расчищена. Выставленная стража не пускала никого за ряды оцепления. Однако любители поглазеть толпились вокруг угрюмых воинов, заглядывая через шиты и плечи их туда, где на троне восседал Валтасар. Небольшая свита, в основном из людей Кархана, окружала его плотным кольцом, дабы оградить от любого злого умысла. Лицо царя потеряло ту бледность, с которой встречал он сегодняшнее утро, и в глазах светился неподдельный интерес к происходящему. Даниил и Верховный жрец стояли перед ним в ожидании знака к началу испытаний. Наконец, выдержав долгую паузу, Валтасар заговорил:
– Что каждый из вас скажет о своем боге?
– Всякий, живущий в стенах этого города, и на много дней пути вдаль от него, знает имя Мардука, – выйдя вперед, заговорил Верховный жрец. – Кто как не он сотворил землю и небо? Кто победил чудовищ, в чьих руках – таблицы судеб? По чьей милости восходит зерно и живет всякая земная тварь? Мой бог Мардук – Судья и Повелитель богов, и я – верный служитель его!
Закончив эту тираду, он отступил на шаг, сопровождаемый бурными криками приветствия. Лицо Намму оставалось безучастным. Казалось, он не слышит вопля толпы, не видит надменной усмешки на губах своего противника.
– Что я могу сказать о боге, о государь? – занимая освободившееся место перед царем, начал Даниил, смиренно и в то же время величественно складывая руки перед грудью. – Больше песчинка может поведать о горе, частью которой она некогда была, нежели человек скажет о Предвечном Творце. – Намму остановился, обдумывая следующую фразу и теплым словом вспоминая слепого сказителя Гамара, из долгих песен которого он черпал нынче свои образы. Выходит, недаром в те дни, когда у Намму водились деньги, он всякий раз, проходя мимо слепца, перебирающего бисер мудрости перед глазами души своей, бросал ему монеты. – Ты хочешь узнать, каково имя бога? Но ведь каждому ведомо, что знающий истинное имя, будь то человека, животного или чего другого, самого великого и самого малого, легко может управлять ими! Любой из тайнознавцев и магов твоих подтвердит это! В силах ли смертный повелевать богами?! Да и кто, ответь себе, государь, мог наименовать того, кем сотворен был сей мир. Как бы ни звали мы его – Всевышний, Творец, Господь, – это лишь титулы. Не более чем титулы, которые мы, люди, в благодарность преподнесли ему. Я величаю его ЙаХаВа, что означает «Был, Есть и Будет», но и это лишь один из титулов бога, который есть бог. Только бог, Единый бог – Он, и никто, как Он! И если служение мое в том, что я с благоговением и радостью внимаю Его речам в душе своей, и без страха, но с искренним усердием покорен воле Создателя воли, то можно и мне по справедливости пристало именоваться служителем божьим.
Завершив этот монолог, Даниил бросил гордый взгляд на Верховного жреца и отступил назад, дожидаясь очередных указаний Валтасара.
– Пусть каждый из вас выкажет познания свои, – распорядился тот.
Верховный жрец стукнул посохом оземь, и молодые, одетые в белые одежды, помощники поднесли ему массивные глиняные таблицы с диковинными значками: кругами и пересекаемыми их линиями. Служитель Мардука начал медленно водить пальцем по этим черточкам, высчитывать что-то в уме, при этом едва заметно шевеля губами. Закончив свои подсчеты, он повернулся к царю и провозгласил хорошо поставленным голосом:
– Следующего года в месяц Сим Мах, именуемый также месяцем ласточки [18], 1 и 2/3 бэру [19] после захода Солнца произойдет лунное затмение, видимое в эту ночь полностью. Оно будет идти к северному краю Луны. Звезда Мардука появится в начале года, и урожай будет очень богатый. Планета Гуд Уд [20] приблизится к звезде Ли [21] – царь Элама умрет. Дил Бат [22] исчезнет на западе – если она потускнеет и исчезнет в месяц абу, в Эламе будет кровопролитие. Если она появится снова в месяц абу, с первого по тридцатый день пройдут дожди и урожай будет богатый.
