Александр Афанасьев - Холодная Зима
– Для меня есть что-нибудь? – обратился Кулаков к сидевшему за небольшим столиком с телефоном в холле на первом этаже средних лет человеку
В ответ человек протянул Кулакову два журнала и толстую газету – его почта, которую он выписал на домашний адрес. Благодарно кивнув, Кулаков собрался идти к лифту, но вдруг остановился
– А где Петр? Разве не он сегодня дежурит?
– Петр приболел, Федор Давыдович – спокойно ответил человек – я его заменяю на время
– Что с ним? – обеспокоенно спросил Кулаков
– С желудком что-то… Как раз на медосмотре был в нашей поликлинике врачи и не отпустили. Придется полежать недели две…
– Тогда передавайте ему мои пожелания скорого выздоровления.
– Обязательно передам, Федор Давыдович. Спасибо. – ответил дежурный.
Махнув рукой, Федор Давыдович Кулаков направился к лифту, но на полпути сменил направление движения, решив подняться по лестнице. Что-то не давало ему покоя. Медосмотр… Больница… Да дня назад на медосмотре был он сам и с тех пор чувствовал себя неважно. Проклятые врачи, не то, что больных лечат – и здорового в гроб вгонят! Или нервы? Нервы…
Ни для кого не было секретом, что Кулаков был одним из самых вероятных претендентов на пост Генерального секретаря партии – и по возрасту и по опыту работы. Более того – основной состав Политбюро в случае чего проголосовал бы за него, а сам Леонид Ильич уже неоднократно заговаривал о том, что работать, так как раньше нет больше сил и надо уступить дорогу молодым. Вообще все ожидали больших перемен весной 1976 года, на двадцать пятом съезде КПСС. Готовилась большая реформа – для Брежнева создавали новый пост председателя КПСС, позволяющий ему "царствовать, но не править". Генеральным секретарем партии же становится другой человек – в числе претендентов сначала называли Щербицкого, потом его самого. Но не Андропов! Никто не знает, каким чудом Андропову удалось не допустить реформы. И это при том, что она была нужна как воздух – в это же время здоровье Брежнева внезапно пошатнулось, причем настолько, что он пережил клиническую смерть! Но – не смогли. Не сделали. А потом реформа стала невозможной – сразу после съезда умирает маршал Гречко, умирает внезапно и скоропостижно и на его место назначают Дмитрия Устинова – закадычного друга Андропова. Армия и госбезопасность – с таким тандемом не могли справиться даже остальные, объединившиеся вокруг Суслова и Громыко члены Политбюро. А тандему сложившаяся ситуация была выгодна. Очень.
Открывая дверь своей квартиры, Федор Давыдович вспомнил новый, дошедший до него слух – что его сын является законченным гомосексуалистом, а заодно и наркоманом. Господи, до чего дошло… Вранье уже перехлестывало через край, и причина этого для Кулакова была совершенно очевидной…
Через час, выпив крепкого чая, член Политбюро ЦК КПСС Федор Давыдович Кулаков ляжет спать. Ляжет, чтобы уже не проснуться…
Осторожный стук в дверь нарушил мертвую тишину огромной квартиры. Три стука. Чуть погодя еще три. Осторожно щелкнул замок. Человек, который "подменял заболевшего консьержа" осторожно, не включая свет – он прекрасно видел в темноте – прокрался в спальню. Лунный свет освещал спальню неверным, мерцающим светом, человек осторожно прикоснулся рукой к шее лежащего на кровати. Готов. Оглядевшись, человек достал откуда-то из-под пиджака почти пустую бутылку водки и аккуратно положил ее рядом с кроватью итак, чтобы часть водки пролилась на ковер. На руках у него были тонкие нитяные перчатки чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Уходя, он повернулся и осмотрел картину, как художник удовлетворенно осматривает картину после последнего нанесенного мазка. Все было идеально – не придраться.
Щелкнул дверной замок…
Утром 17 июля 1978г. казус маршала Гречко приключился с членом ПБ, Секретарем ЦК 60-летним Кулаковым, предшественником Горбачева в кресле первого секретаря Ставропольского крайкома. Его обнаружили в спальне мертвым. Как? Что? Почему? Полумиллионный КГБ не видел, не слышал, не знает. Те, кто описывал смерть Кулакова, обязательно со смыслом намекали на початую бутылку водки, обнаруженную рядом с теломКулакова
Про эту смерть написал в своей книге Ф. Т. Моргун: "…Нужно рассказать о загадочной смерти Кулакова. Это был могучий, мудрый, порядочный человек. Лидер, на которого мы совершенно обоснованно делали ставку, полагая, что он займёт пост генерального секретаря после Брежнева. Но к концу семидесятых над ним стали сгущаться тучи. В один из приездов в Москву я зашёл к Фёдору Давыдовичу. Не мог не сказать о том, что меня тревожило: "Фёдор Давыдович, я последние месяцы регулярно слушаю зарубежные радиоголоса. И все они изо дня в день твердят, что Брежнев тяжело болен и на его место готовится Фёдор Давыдович Кулаков. Не знаю, как вам сказать, но я страшно боюсь этих провокаций". Он сидел молча. Поднялся, подошёл ко мне, обнял и тихо, на ухо сказал: "Федя, я этого тоже очень боюсь"".
Сразу после этого состоялся Пленум – надо было закрывать кадровую брешь, назначать кого-то на сельское хозяйство – после смерти Кулакова пост стал вакантным. В качестве кандидатов рассматривались министр сельского хозяйства СССР В. Месяц, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК В. Карлов и первый секретарь Омского обкома партии С. Манякин. Все – многоопытные, достойные руководители. Пленум же, как известно, избрал Михаила Сергеевича Горбачева, которого активно протежировал председатель КГБ Андропов…
Картинки из прошлого
Кейп-Код, штат Массачусетс
1974 год
Всем людям, богатым и облеченным властью, надо иногда отдыхать. Власть – это вообще бремя, тяжелое и утомительное. Но каждый раз далеко отдыхать не поедешь. Поэтому, уже в конце девятнадцатого века остров Кейп-Код, расположенный рядом со средоточием экономической власти Нью-Йорком и совсем недалеко от средоточия политической власти Вашингтона, стал идеальным местом для расположения курортов и загородных домов элиты. Пустынный, продуваемый солеными атлантическими ветрами, с дюнами и широкими пляжами, по которым так приятно пройтись утром босиком… Уже после второй мировой войны он был полностью застроен небольшими, нарочито скромными дощатыми домами, стоящими иногда в нескольких метрах от океана. Но нарочитая скромность могла обмануть только неопытного человека – то тут то там можно было увидеть черные седаны с множеством антенн, а три моста – единственные ведущие на остров дороги, если не считать морского пути, скрытно, но надежно охранялись.
В одном из домов, расположенном в районе внешнего мыса, чуть в стороне от городка Провинстаун, сегодня проходило совещание. Совещание, своим масштабом никак не сопоставимое с местом, в котором оно проходило. Собравшиеся на него гости – все как один белые джентльмены от пятидесяти до восьмидесяти лет, свои автомобили оставили в Провинстауне, причем все эти автомобили были не их собственными, а взятыми напрокат. До дома, где их ждал горящий камин, и немудреная местная снедь на столе их доставляли на гольф-каре, принадлежащем хозяину этого особняка. А один из гостей, самый молодой из всех (ему только-только стукнуло пятьдесят) и вовсе добрался пешком, отказавшись от гольф-кара и сказав, что предпочитает пройтись. Сейчас же все гости были на месте и, рассевшись полукругом перед камином, дегустировали блюдо из трески, выловленной этим утром.
– Черт, совсем не то дерьмо, которое я ем каждое утро – закончив со своей порцией, пробурчал один из собравшихся
– Что, Том, устал от омаров в шампанском? – мгновенно подколол его другой.
– Да брось… Здесь натуральное все – и еда и воздух…
– И рад бы в рай, да грехи не пускают… – подключился к беседе третий.
– Итак, господа! – хозяин домика поставил бокал на стол, как бы давая понять, что неофициальная часть закончена и теперь начнется деловая – давайте послушаем, что нам скажет сегодняшний докладчик. Думаю, его доклад вызовет интерес и натолкнет на серьезные размышления…
– Благодарю Том – докладчик поднялся, оправил пиджак, встал у камина – прежде всего господа, я думаю, что представляться мне не надо. Все присутствующие здесь хорошо меня знают.
Владелец домика легким киком подтвердил слова докладчика, как бы давая знак продолжать…
– Тогда перейдем прямо к делу. Я думаю, все вы уже поняли, что политика предыдущих администраций завела нас в тупик. Более того, она поставила страну на грань катастрофы. За последнее время бы получили два серьезных удара. Из Вьетнама мы были вынуждены уйти, уйти с позором, потеряв только убитыми до пятидесяти тысяч человек. У нас больше нет армии, джентльмены, та армия, что геройски сражалась в Нормандии и в Корее погибла в малярийных вьетнамских джунглях! И если сейчас красные нападут на нас – ответить нам будет нечем!
