Александр Афанасьев - Холодная Зима
Но Андропов повел себя по-другому. Первым делом, когда он понял, что гроза благополучно миновала, и ему ничего не грозит, он распорядился прекратить все активные действия против семей Брежнева, Щелокова и других членов "Днепропетровской группы". Вместо этого он поручил осторожно и тщательно собирать информацию, документировать все грешки, мелкие и крупные и … ничего не предпринимать. Вся информация накапливалась и клалась под сукно.
А грешки были. Назову тот, которым грешили многие жены влиятельных людей. В СССР происходили регулярные и значительные повышения цен на золото и золотые изделия. Решения об этом принимались на самом высоком уровне – и вот Галина Брежнева и Светлана Щелокова, которая была на семнадцать лет моложе мужа, взяли такую моду: за день до повышения цен они являлись в ювелирный магазин на Арбате, директор которого был их хорошим знакомым, и скупали все золото. Все, которое было. А как цены повышали – сдавали его в магазин обратно, уже по новым ценам. Конечно, на фоне того, что творилось потом, в девяностые годы, эти гешефты выглядели не более чем милой шалостью, но для тех времен это было очень и очень серьезно.
Параллельно, был запущен проект по дискредитации остального состава политбюро, тех, кто может побороться за власть с Андроповым. Дискредитация шла по двум направлениям: еврейство и здоровье. По Москве, да и не только по Москве ходили, передаваясь из уст в уста самые невероятные сплетни. Каждому из членов Политбюро – Гришину, Кириленко, Устинову, Черненко, даже Суслову была придумана "еврейская фамилия". Ходила масса слухов и анекдотов о здоровье, как самого Леонида Ильича, так и его приближенных – что кому-то помогают встать с туалета охранники, что кого-то вносят на носилках на заседание Политбюро. На самом деле это была ложь – Брежнев например, охотился почти до самой своей смерти, а какой охотник из больного человека? Тем не менее – чем более дикими и неправдоподобными выглядели эти самые слухи, тем больше верили в них люди.
Если бы кто-то проанализировал все ходящие по стране слухи и кривотолки, то выяснил бы одну вещь: в них никогда не упоминался Андропов. И это несмотря на то, что по матери он был Файнштейн (то ли Флекенштейн, история темная, и с отцом его тоже неясная), а болезнь почек терзала его все время, пока он руководил КГБ, фактически из всех членов Политбюро он был самым больным. И, тем не менее – ни в анекдотах, ни в слухах он почти не упоминался. Всеми слухами "занималось" пятое, идеологическое управление КГБ СССР, которое возглавлял Филипп Денисович Бобков (впоследствии ставший начальником службы безопасности у М.Б. Ходорковского – прим автора ) – нужные аккуратно запускались, ненужные изымались – вместе с теми, кто их распространял.
Вообще, картина на советском верху по слухам была примерно такая: Брежнев и его окружение, также и другие члены Политбюро воруют, берут неслыханные взятки, тоннами скупают золотые изделия, разворовывают Алмазный фонд, Галина Брежнева меняет любовников как перчатки, от имени Брежнева правит неизвестно кто. И посреди всего этого содомского бардака – белый и пушистый, честный и бесстрашный председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов, героически со всем этим борющийся. Про "Вы только живите…" никто и не догадывался.
Юрий Владимирович на самом деле не боролся. Он все фиксировал, документировал и клал под сукно. Одновременно строя лестницу, которая могла бы ему помочь дотянуться до самой вершины власти. И сейчас эта лестница была уже почти готова…
Знаете… Я много размышлял о природе взаимоотношений Брежнева и Андропова. Брежнев достоверно знал, о том, что Андропов смотрит выше, мечтает занять его место. И он уже предпринимал шаги к этому, очень серьезные шаги! Так почему же Брежнев не сместил Андропова со своего поста. На мой взгляд, причины здесь две.
Первая – показная рабская преданность Андропова лично Леониду Ильичу Брежневу, на что тот оказался, к сожалению падок. Один пример: как-то раз во время заседания Политбюро Брежнев вдруг тяжело произнес примерно следующее: а знаете, дорогие товарищи… Что – то я чувствую себя все хуже и хуже, здоровье пошаливает. Пора мне, наверное, на покой, на пенсию.
Мертвая тишина… И срывающийся, угоднический голос Андропова: "Леонид Ильич, вы только живите, ни о чем не беспокойтесь. Соратники у вас крепкие, не подведем…".
И второе. В Политбюро Брежнева окружали действительно специалисты своего дела, превосходившие его профессионализмом. Гречко, вступивший в Красную армию в 1919 году, боевой офицер, маршал, позволявший себе обращение "Леня". Суслов и Косыгин – два специалиста еще сталинского призыва – один по идеологии, другой по промышленности. Косыгин так вообще отвечал за эвакуацию предприятий на восток во время гитлеровского нашествия. Громыко – опытнейший министр иностранных дел. Для Брежнева они были подобно волчьей стае, посреди которой одна ошибка и – все. Не секрет, что те, кто свергали Хрущева, никак не могли найти, кого же поставить вместо – вот и предложили Брежнева как наиболее слабую, управляемую кандидатуру. Брежнев это знал…
И единственным, на кого он мог положиться в этой стае волков, был Юрий Владимирович Андропов – дважды изгой. Изгой потому что еврей и изгой, потому что председатель КГБ. Больше Брежневу опереться было не на кого.И поэтому, председатель КГБ раз за разом получал индульгенцию от имени самого генерального секретаря ЦК КПСС. Брежнев и Андропов оказались в одной лодке, утлой и ненадежной, окруженной акулами. И единственным путем к спасению для них было – держаться друг за друга. Мертвой хваткой!
– Разрешите? – Журавлев застыл у двери
– Заходите – тихо и спокойно сказал Андропов, кладя на стол папку с документами.
Присел на стул за приставным столом, Журавлев стразу перешел к докладу, не теряя времени даром.
– Все прошло хорошо. Дело даже не возбуждалось.
Андропов снял очки и внимательно посмотрел на подчиненного.
– Ты уверен?
– Несомненно – кивнул Журавлев – все чисто. Ни вскрытия, ни экспертизы, ничего.
– Смотри… – неопределенно, и от этого зловеще проговорил Андропов – как-то раз ты уже столкнулся с "Контуром". И едва голову себе не свернул. Да и мне тоже. Помимо официальной власти есть и неофициальная.
– Я помню, Юрий Владимирович. К встрече с "Контуром" мы готовы.
– Иди…
Когда за генералом Журавлевым закрылась дверь, председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов достал из кармана бархотку, начал протирать очки, напряженно думая. Все прошло чисто – снова. Интересно, почему ничего не предпринимает "Контур"? Почему? Неужели он распался? Или накапливает информацию, чтобы снова вбросить ее на самый верх? Что происходит?
Но что бы не происходило – играть надо дальше. Впервые за длительный срок в Политбюро появилось вакантное место – и его надо заполнить своим человеком. Сейчас их всего двое – он и Устинов, а все остальные – против. Надо продвинуть хотя бы еще одного человека. Кого?
Выбор был небогат. Шеварднадзе – трогать нельзя. Он на своем месте, секретарь ЦК компартии Грузии, на этом месте активно нарабатывает себе имидж непримиримого борца с коррупцией, уничтожает порядки, которые ввел этот жирный боров Мжаванадзе. Алиев? Тот занимается тем же самым в Азербайджане. И, кроме того – оба они силовики, один генерал милиции другой генерал КГБ, ни тот ни другой про сельское хозяйство ничего не знают. Остается только один вариант – самый слабый из всех возможных кандидатов. Зато на крючке, причем таком, что не соскочишь. Преемник безвременно ушедшего Кулакова на посту первого секретаря Ставропольского крайкома партии, как раз сельскохозяйственный край, должен же хоть немного в сельском хозяйстве разбираться. Слаб, труслив, безволен, любит поговорить. В случае чего – таким и пожертвовать не грех…
Юрий Владимирович Андропов нажал кнопку селектора, вызывая секретаря.
– Соедините со Ставрополем по "вертушке", с крайкомом партии…
Политическая игра…
Федор Давыдович Кулаков
- Завтра как обычно, Вова
– Хорошо Федор Давыдович – кивнул прикрепленный (телохранитель на слэнге советских спецслужб )
Федор Давыдович Кулаков исчез в дверях ярко освещенного кирпичного дома, расположенного в центре Москвы и принадлежащего Управлению делами ЦК КПСС, только после этого черный лакированный ЗИЛ медленно отъехал от тротуара. Этот район был спокойным, в каждом подъезде дежурил консьерж, поэтому провожать охраняемого до двери смысла не было.
– Для меня есть что-нибудь? – обратился Кулаков к сидевшему за небольшим столиком с телефоном в холле на первом этаже средних лет человеку
