Георгий Юленков - Степной рассвет
Павла лежала на койке в медицинской юрте. Простреленные левое предплечье и царапина от пули на шее несильно побаливали.
«…Э-э-э. Как там было… Желтые тюльпаны, вестники разлуки, цвета запоздалой… Гм… утренней зари …Тьфу ты! Не зари, а звезды. М-да. Что-то совсем не поется сегодня первому реактивному киллеру… Да не обижаюсь я на этого дурака! Сделал, что было приказано и хрен с ним. Мозгов на что-то большее с него и требовать-то смешно. Прощаю я этого обиженного «ужика». Вот только летать с ним больше не буду. Пусть что хочет там своему начальству про этот инцидент докладывает, а летать с ним меня не заставят. Горелкин за меня уже все сказал, а я, как выздоровею, сразу же на боевые вылеты попрошусь. Нехрен пилота с боевым и хронологическим опытом вдали от фронта держать. И Грицевец вон вчера на своей новой «Чайке» прилетал. Спрашивал, кто это тут того разведчика сбил, с которого парашютиста поймали? Завидует. У них там в Тамцаг-Булаке над головой регулярно Ки-15 пасутся. Ни разу так и не сбили на своих «Чайках» и «ишаки» соседские ушами хлопают. А начальство аэроузла их небось матом кроет, что вражескую разведку отвадить не могут. Хорошо хоть Сергею не сказали, что ту пулю я не в бою получила. С ним еще потом Симаго на «Кирасирах» покрутился, понравилось асу. Еще бы не понравилось. Может они на пару с Лакеевым и с комэсками ВВС, наконец, нормальную рекламу нашему Центру сделают…»
Павла лежала и вспоминала недавние стремительно пролетевшие события. Вот они в разведвылете с парой Кабоева. В этот раз, она, наконец-то, взяла ведомым Бориса Глинку. Парень был счастлив. Очень неохотно он уходил вместе со всеми из района патрулирования. В награду за дисциплинированность, Павла в следующем вылете устроила с ним тренировочный воздушный бой пара на пару. Правда, пришлось предупредить о постановке оружия на предохранитель, чтобы в запале своих не сбивать. Японцы вели себя тихо. Уже вечером был один воздушный бой между «ишаками» соседней эскадрильи и И-97, но горелкинцы в нем поучаствовать не успели. К их появлению самураи уже ушли. Вечером того же дня Павла была счастлива не меньше Бориса. Они наконец-то прибыли! Два «отюльпаненых» И-14 и один Р-10. Вместе с самолетами прибыли пилоты. Михаил Таракановский и Степан Супрун должны были испытывать в боевых условиях И-14 с подкрыльевыми ВРДК. Р-10 был предназначен для Колуна, но с ним также прибыл пилот Александр Сорокин. В тот же вечер Горелкин отдал приказ по эскадрилье, закрепив испытателей за самолетами. Это было вечером. Утром следующего дня Павле все же удалось поучаствовать в огневых испытаниях «Тюльпанов» на земле. Потом были несколько вылетов на обычных пушечных И-14. А вот вечером случилось непредвиденное. Непредвиденное Горелкиным и Павлой, но видимо, давно ожидаемое Полынкиным и Гусаком. Как раз, когда комэск убыл с докладом к своему начальству, а Таракановский с Супруном бились в учебном бою на «Кирасирах» с парой более опытных летчиков особой эскадрильи, случилось это ЧП.
— Вон, гляди, Борис, видишь рядом с сектором газа два маленьких тумблера запуска «Тюльпанов». А прямо на самом секторе две малюсеньких кнопочки. Одна – «максимальная тяга», вторая «экономическая тяга». Потолковей они, видать, сделать не успели. Спешили, небось, чуть штаны не теряя.
— Паша, а ты мне потом на таком Р-10 дашь полетать?
— Если Олегыч разрешит. Да и не спеши ты на нем летать, видишь, техника еще совсем сырая.
— А, правда, что ты сам этот реактивный мотор придумал?
— Не совсем сам. Делать первый образец мне один дядька рукастый помогал. Вернее было бы сказать – это он делал. Я, правда, ему сначала говорил, что там надо делать. А потом уже я ему и помогал. Ну, а идеи не мои, Борька. Про такие моторы в мире уже давно известно, только у нас в стране это почему-то первый такой образец.
— Да-а. Ну ты, Пашка, и даешь…
В этот момент степенное изучение новой техники было прервано громкими криками.
— Гляньте, японец!
— Да где?
— Вон там, высоко-высоко белый хвостик тянется, видите?!
— Точно, ребята! Разведчик, наверное.
К Павлу тут же подбежали двое сгорающих от нетерпения пилотов.
— Товарищ начлет, разрешите взлететь, достать того разведчика.
«Угу. Хрен вы его достанете. Он на высоте девять тысяч, а сейчас и на десять заберется. Пока вы на И-14 взлетаете, он спокойно развернется и на скорости в пять сотен верст преспокойненько в пологом пикировании уйдет. А вы, хлопчики, даже «пукнуть» ему парой снарядов вслед не успеете. Зато он вас хорошенько рассмотрит, а, может, даже сфотографирует. Нельзя сейчас лететь».
— Дежурному звену отбой. Взлетать запрещаю!
Перекрывая недовольные крики и возмущенный гул, оставшийся за старшего в эскадрильи лейтенант рыкнул на техников.
— Чего рты раззявили? Ну-ка быстро всю технику чехлами накрыть! Хотя…
— Товарищ замкомэск! Он же, гад, круг над аэродромом закладывает!
— Колун, ну разреши ты взлет!
— А ну молчать! Дементьев, бегом звонить соседям. Скажи им, чтобы свои звенья поднимали и с востока ему путь закрыли. Реактивный И-14 на старт выкатывайте!
Тут из-за спин в сторону старта выдвинулись четверо бойцов охраны. От казармы быстрым шагом выдвигался «воздушный недострелок» Гусак.
«Не дадут эти церберы мне взлететь. Любому другому разрешат, только не мне. Тормоза! Сорокин только на Р-10 «Тюльпаны» запускал. Да и еще неизвестно, какой он там истребитель. Супруна с Таракановским я бы выпустила, но они вон даже на посадку не спешат. Увлеклись учебным боем, черти».
— Группе «Кирасиров» ракету на посадку. Супруну команда вылетать за мной на реактивном истребителе. Я на перехват. Дементьев – за старшего. Бегом ракету, вашу мать!
«А теперь и мне побегать придется. Эх! Ну, теперь посмотрим, Валера, кто из нас быстрее бегает…»
Двигатель уже урчал, и самолет успел разогнаться километров до десяти. Обернувшись, Павла на мгновение замерла. В глаза ей смотрел трехлинейный зрачок ТТ. А чуть прищуренный взгляд выше мушки не сулил ей даже маленькой надежды остаться в живых.
«Ну и хрен с тобой, чекист».
Павла пригнула голову, спрятав ее за бронеспинкой, и почти вслепую продолжила разгон. По медленно разгоняющемуся истребителю застучали пули. Оказалось, Гусак умел быстро бегать. Через пару секунд он был уже почти рядом и стал забегать в сторону, чтобы стрелять по кабине. Несколько пуль ударили в бронеспинку. Одна пуля пробила борт и впилась в приборную панель чуть выше авиагоризонта. Еще одна пуля пробила остекление и скользнула по шлему. Павла успела запустить оба «Тюльпана», но скорость нарастала слишком неспешно.
«Вот ведь гад! Попал все-таки «саковский снайпер». Предплечье отозвалось дергающей болью. Ничего терпимо! Начальство тебе за эту стрельбу медали точно не даст. Валера, ты холера!».
Самолет, не набирая высоту, уже отлетел на километр от аэродрома, когда по нему стеганула трасса счетверенной установки.
«Спохватились, сони. Раньше надо было думать, теперь-то чего кулаками махать. А кровь-то течет, собака! Пока спиралью высоту набирать буду, даже перевязаться нельзя. Иначе высоту потеряю, и уйдет тогда эта самурайская сволочь. Будем терпеть. И не такое терпели. Мать-моржиха, конечно, поядренее цепляла, но это ни в какое сравнение не шло с выматывающими душу раковыми болями. А самурай-то увидел меня. Что, гад, думаешь, долго к тебе подниматься буду? А вот хрен тебе!».
Работающие на средних оборотах «Тюльпаны» успели разогнать самолет в пологом наборе высоты до скорости 490 километров в час. Павла уходила слегка на юго-восток от аэродрома, перекрывая пути отхода японцу. И постепенно набирала тысячу за тысячей метров высоты. Через пять с половиной минут после взлета высота уже составила восемь тысяч и Павла включила ускорители на максимальную тягу. Скорость подскочила на сотню с лишним километров, набор высоты также ускорился. До проклятого Ки-15 осталось преодолеть километра четыре расстояния и метров восемьсот высоты. Японец, явно почувствовав неладное, пытался на полном газу дернуться на юг. Павла почувствовала, что ей нечем дышать. Мысленно хлопнув себя по лбу, благо обе руки были заняты, и сделать это физически потребовало бы изрядной сноровки. Она приготовилась срочно включать кислородное оборудование. Ненадолго перехватив раненой рукой ручку управления, Павла открыла кран подачи кислорода, и прижала маску к лицу. Холодная струя воздуха освежила и успокоила. Самолет рыскнул на курсе, но враг был уже близко. Японский самолет лез все выше. Альтиметр И-14 показывал уже 10 700 метров, а скорость сближения на глаз можно было определить как километров сто тридцать в час. Дальность еще была в полтора километра, когда японский стрелок уже открыл огонь из пулемета. Пока его трассы шли выше и левее. Павла переключила «Тюльпаны» в экономичный режим и нырнула вниз под хвост разведчика. Японец все понял правильно, и сразу же заложил резкий вираж. Это его не спасло. Трехсекундные бортовые залпы И-14, наконец, нащупали одну из плоскостей японца. И разведчик, потеряв кусок консоли, рванулся в пике. Было видно, что, несмотря на повреждения, аппарат управляется, и пилот всеми силами старается оторваться от врага на пикировании. Стрелок разведчика метко стеганул очередью «Виккерса» в сторону преследователя и зацепил правую плоскость. «Врешь, не уйдешь!» Павла, охваченная охотничьим азартом резко работала ускорителями, то сокращая дистанцию, то замедляясь перед стрельбой. Опасалась она лишь того, что скоро может закончиться горючее к ускорителям. Наконец, удачной пушечной очередью ей удалось заставить замолчать стрелка, дальше все стало легче. Подойдя к хвосту на сотню метров, она длинной очередью прекратила агонию самураев. Самолет стал бешено вращаться. Падение выпавшего из кабины тела пилота она провожала взглядом до километровой высоты. Наконец, купол раскрылся. Японец во все глаза глядел на кружащий вокруг него истребитель. Вот его рука выхватила из кобуры пистолет. Голоствольный «Намбу» выплюнул из себя несколько пуль, но на дистанции в сотню метров ничем не мог повредить кружащий истребитель. Павла в сердцах сплюнула.
