Александр Конторович - Дорога в один конец
Кроме этого фрица более никого тут нет, один он сидит.
Один?
Что же, он сначала кассеты снарядами снаряжает, а опосля их к пушке сам и таскает, что ли? При её-то нехилой прожорливости? Сомнительно... Скорее всего, есть тут и второй немец, который как раз наверх только что и отправился. Вот это — уже больше на правду похоже.
Толчок, прыжок — поехали под моими руками мешки (плохо их зенитчики закрепили — незачет!), но, подошвы сапог уже коснулись земли внутри ограждённого пространства, а винтовочный приклад со свистом разрезал воздух.
Не успел фриц среагировать!
Минус раз...
Подтаскиваю тяжелое тело к ступенькам и пихаю его вниз.
Винтовку к стене — кинжал в руку!
Ибо затопали по утоптанной земле сапоги, оповещая о приближении их владельца. Это здорово, что фрицы тут уже неслабую тропку натоптать успели — хорошо на твердой земле шаги слышны.
Спустился сверху солдат, напарника своего окликнув. Но — не ответил тот, вот и шагнул пришедший к ступеням, что вниз ведут. Не иначе, решил, что товарищ его за каким-то рожном в артпогребок полез.
Вот и он тоже... следом за первым закувыркался — подаренный кинжал лишний раз подтвердил своё целевое предназначение. Это хлеб им резать несподручно, всё прочее — так за милую душу! И форма его очень такому делу способствует...
Двоих немцев не стало.
А наверху ещё сидят.
Стрелять?
Громко СВТ бьёт, услышат выстрелы на постах.
Да и парабеллум здесь, как бы и не совсем кстати. Тоже бахает — будь здоров!
Сбрасываю пилотку и запихиваю её сзади за пояс. Немец внизу без головного убора сидел, тот, что спустился — пилотку тоже, как и я, за ремень запихал. Только не сзади, как я, а сбоку. Жарко им, видишь ли, боезапас таскать...
А на руки наваливаю целую стопку кассет, так, чтобы только ноги и виднелись. Сначала-то наверху только часть головы высунется, да часть тела — по пояс. Не разглядят, надеюсь, фрицы русскую форму. Во всяком случае — сразу не разглядят, потом-то им уже не до того станет...
Кассеты, кстати, частично пустые прихватил, я тут Геракла изображать не нанимался. Мне-то главное, чтобы морду сразу не разглядели, да ноги в русских сапогах.
Где у немцев винтовки?
Обычно, во время стрельб, они их не носят. Составляют в козлы где-нибудь рядышком. На позициях больших орудий — так и вовсе на огневой оружия не бывает. Тут пушка не столь здоровенная, но, полагаю, что и здесь всё аналогичным образом обстоит.
Ладно, рассусоливать некогда — пошли!
— Первый готов!
— Второй готов!
— Третий готов!
— Огонь!
Скользнули в стволы мины, и восьмидесятидвухмиллиметровые миномёты выплюнули в зенит свою смертоносную начинку.
— Левее два! — свесился с сосны корректировщик. — И один дальше!
Для первого залпа это было очень даже удачное попадание. Пусть и не в цель, но достаточно близко. И то сказать, среди десантников находились очень даже неплохие стрелки. Свое дело они знали хорошо, так что ничего удивительного в этом не было.
Наводчики быстро внесли требуемые поправки.
— Огонь!
— Ещё один левее!
— Огонь!
— Есть накрытие!
Подсвеченное красным облако разрыва встало над пулемётным гнездом около ворот. Полетели в сторону отброшенные яростью тротила мешки с песком.
— Цель номер два! — опустил бинокль командир миномётчиков.
— Есть!
Протрещали маховички наводки, и следующие разрывы заплясали уже вокруг одной из пулемётных вышек. Ну и что с того, что дежурный пулемётчик к тому времени уже сполз на пол с пробитой грудью? Его место вполне мог занять кто-то из товарищей. А вот с поваленной вышки пострелять уже не выйдет.
Ободрённые поддержкой, бойцы разведроты приподнялись из густой травы и рванулись вперёд к забору. Молчали пулемёты на вышках, не заняли ещё своих позиций бойцы охранной роты. Надо было пользоваться этим моментом.
Телефонный звонок.
— Герр майор!
— Слушаю вас, — Хайнеманн давно уже находился около телефона, ожидая сообщений о ходе операции.
— Русские начали атаку! Им удалось заставить замолчать пулемёты на вышках, а миномётным огнём уничтожена огневая точка около входных ворот.
— Так у них есть ещё и миномёты? Надо же... Мы ожидали только пехотной атаки. Впрочем, это им мало поможет. Действуйте по плану, лейтенант. Обо всех изменениях обстановки сообщайте мне по радио, я выезжаю к вам.
— Яволь, герр майор!
Когда за забором склада встали дымные столбы разрывов, немцы наверху засуетились. Что-то прокричал офицер, забегали солдаты, успеваю заметить, как, не опускаясь вниз, провернулись на месте тонкие стволы зенитного автомата. Всё правильно: то, что зенитка опускает ствол вниз, заметно будет издалека. А вот то, что поднятые вверх стволы повернутся на месте, можно углядеть только в бинокль, да и то не сразу. И только в том конкретном случае, когда наблюдатель смотрит, не отрываясь, именно на эту пушку.
Значит, наши начали атаку. С одной стороны, это, конечно же, минус мне: не успел вовремя. А с другой стороны, руки у меня теперь развязаны — могу стрелять. За разрывами мин расслышать негромкие хлопки пистолетных выстрелов — это ж какие уши надо иметь!
В три прыжка взлетаю наверх. Вокруг пушки уже идёт рабочая суета, весь расчет на своих местах, и топот ног подбегающего подносчика снарядов воспринимается всеми как должное. Делаю ещё несколько шагов, поворачиваю налево, огибая бруствер из мешков с песком — и вот я около орудия. Тут все заняты делом, на меня никто особенно внимания не обращает. Сваливаю на землю свою ношу и выдёргиваю из сдвинутой за спину кобуры длинноствольный "Парабеллум". Эта модель отчего-то называется артиллерийской, хотя я помню, что ими вооружали ещё и флотских офицеров. Да и черт с ними, сейчас это неважно. А важно то, что длинный ствол разгоняет пулю очень даже основательно. Можно стрелять на существенно большую дистанцию, чем из обычного пистолета. Дистанция мне сейчас не важна, а вот то, что долбит пуля из этого ствола малость посильнее обычной — очень даже кстати. Я тут разок из него по свиной туше пальнул. Результат приятно удивил всех окружающих. Выходная дырка получилась чуть ли не с кулак. Не в последнюю очередь это произошло потому, что я кустарным образом (при помощи небольшого сверла) аккуратно высверлил головки пуль, создав, таким образом, примитивную экспансивную пулю. Было у меня опасение, что мои наколеночные эксперименты приведут к тому, что точность попадания таких пуль будет хуже, нежели у обычных. Так это или нет, я, откровенно говоря, не просек. Во всяком случае, экспериментальные стрельбы этого не подтвердили. Может, пуля и попадала на пару сантиметров выше или ниже, для дела это особенного значения не имело. А вот то, что устоять на ногах опосля такого "подарка" не смог бы даже самый здоровенный бугай, обнадёживало очень даже неплохо. На практике, по правде говоря, я этого проверить пока не мог: как-то вот не приходилось мне пользоваться пистолетом в наших вылазках, старались больше без стрельбы работать. Если уж и отстреливались когда-нибудь от особенно надоедливых фрицев, так работали с более серьезного оружия и на большую дистанцию.
Бах!
И тычется носом в какие-то ящики немец со снятым кителем. Предусмотрительный, чертяка, оказался! Предвидел, что работа жаркая пойдёт — вот и сбросил верхнюю одёжку, чтобы не потеть. И то сказать, дядя он был весьма плотной комплекции, аппетитом, надо думать, обладал отменным, потому и вес имел весьма основательный.
Имел...
Теперь это будет волновать разве что похоронную команду. Придётся делать ему гроб по индивидуальному заказу. В стандартный он попросту не влезет.
А эксперименты мои оказались весьма удачными. Подбитый зенитчик тянул на добрую сотню килограммов. И чухнулся носом вперёд с одного выстрела. Опыты можно признать успешными.
Вторым брякнулся оземь ещё один фриц. И тоже в майке. Теперь уже не вспотеет...
Третья пуля досталась наводчику. Тот так и вмазался мордой в прицел.
Четвертая, пятая — и повис на бруствере ещё один прыткий артиллерист, ранее всех остальных врубившийся в происходящее. И потому кинувшийся опрометью к составленным в козлы винтовкам. Нет, друг милый, тут тоже не фраера собрались. Обойдёмся мы без лишней стрельбы. Тем паче что "Кар-98" бабахает очень даже основательно, куда там "Парабеллуму".
Шесть, семь, восемь — и сую за пояс пустой пистолет. Перезаряжаться времени просто нет. Ещё два немца скорчились на земле, и у меня осталось только два противника. Щуплый худощавый фриц, на этот раз одетый вполне по уставу, и офицер, который только что обернулся назад, так и не выпустив из рук бинокля.
